Я еще крепче прижался к стеклу, пытаясь ничего не упустить. Огромная собака? Mужчина? Трудно было сказать что-то определенно.
И тут я услышал долгий, пронзительный звериный вой.
Вой исходил из окна напротив. В узком пространстве между двумя домами он звучал отчетливо.
Этот пронзительный звериный вой заполнил мою каморку. Он звенел у меня в ушах.
Отвратительный, пугающий вой. Получеловеческий, полузвериный. Такого воя я никогда в жизни не слыхал.
У меня холодок пробежал по спине.
Вой повторился.
От этого воя у меня засосало под ложечкой.
Я не отрываясь смотрел. Вот не то зверь, то человек вернулся к окну. Непонятное существо с запрокинутой головой, исторгавшее такие страшные звериные вопли.
Надо успеть снять, подумал я. Надо сфотографировать этот воющий силуэт.
Я отпрыгнул от окна. Быстро добежал до комода.
Хотел взять футляр с камерой.
Камеры не было.
Она исчезла.
— А-а-а-а-а! — вырвалось у меня.
Я лихорадочно шарил по столу.
Я же здесь оставил камеру. Я ведь помню.
Но ее нет как нет.
Я обвел глазами комнату. Я же только-только навел порядок. Все разложил по местам. Всюду прибрал. И на столе. И в ящиках.
Камеры нет.
Я опустился на колени и стал шарить под кроватью.
Камеры нет.
Я переполз к стенному шкафу. Распахнул дверцу и обшарил все внизу.
Пока я шарил повсюду в поисках камеры, завыл кто-то еще. Еще выше. Еще пронзительнее.
А потом я услыхал вой двух существ. Это был словно дуэт сирен, неистовые звуки сплетались, расходились и вновь сливались в какой-то странной нечеловеческой гармонии.
Неужели это мистер и миссис Марлинг?
Я вскочил на ноги, и в этот момент услышал царапающийся звук, будто терли деревяшку о деревяшку.
Словно открывали окно. Я услышал, как тяжелая туша шлепнулась о землю и встала на ноги.
И тут до меня донеслось низкое ворчание. Тяжелый топот. Шаги.
Шаги прямо рядом с моей комнатой.
Я снова прилип к стеклу. Не дыша, с бешено бьющимся сердцем, я выглянул в окно.
Слишком поздно.
Там уже никого не было.
Все погружено во тьму. Оранжевый свет в окне Марлингов потух. Дом снова погрузился во мрак.
Только черные деревья время от времени сверкали на фоне темно-синего неба при ярком свете луны.
Какое-то время я смотрел и ждал, когда успокоится сердцебиение. Прислушивался к пронзительному вою, тяжелым шагам.
И вдруг все стихло.
Моя камера…
Я с неимоверным трудом оторвался от окна и чуть ли не бегом бросился из комнаты в гостиную по короткому коридору. Может, я оставил там камеру, когда мы с Ханной вернулись из леса?
Нет. Ничего подобного.
Я проверил кухню. Здесь тоже ее нет.
— Тетя Марта! Дядя Колин! — крикнул я. Мой голос прозвучал тише, чем мне хотелось бы.
Я вернулся в коридор. Пробежал мимо своей комнаты, мимо ванной, туалета и кладовки. Их комната в конце коридора.;
— Вы видели мою камеру? — закричал я.
Я распахнул дверь их спальни.
Темно. Темно и пусто.
В комнате еще стоял запах духов тети Марты. И острый запах проявителя.
Они ушли в лес снимать животных.
Я один в доме.
Я глубоко вдохнул и задержал дыхание.
«Спокойнее, Алекс, — говорил я себе. — Все в порядке. Ты в полной безопасности. Найдешь камеру, как только успокоишься. Она, может лежит на самом виду, но ты в таком состоянии, что не способен увидеть ее. Успокойся!»
Я сделал еще один глубокий вдох. Я немного успокоился.
Закрыв дверь в комнату дяди и тети, я пошел назад по коридору.
Я почти дошел до своей комнаты, как вдруг услышал странные звуки. Будто кто-то скребся. А затем тяжелые шаги. Я замер и прислушался. Снова шаги. Тяжелая поступь.
Откуда они доносятся?
Сверху? Да, сверху.
Я посмотрел на потолок.
Снова скрип. Снова тяжелые шаги.
На чердаке!
Кто бы ни были существа, издающие эти звуки, они здесь, в доме!
Я прислонился к стене. Я дрожал всем телом.
С трудом проглотил комок, подступивший к горлу и стал прислушиваться к тяжелым шагам над головой.
Надо выбираться отсюда! Надо выбраться из дома!
Надо сказать тете Марте и дяде Колину!
Ноги вдруг стали что твое фруктовое желе. Я даже не знал, смогу ли я сделать шаг.
Я все-таки попробовал. Шаг. Ноги дрожат меньше. Еще шаг.
И тут сверху до меня донесся какой-то новый звук.
Я остановился и прислушался.
Никак пение? Кто это поет?
Собравшись с духом, я бросился наверх и схватился за дверь, ведущую на чердачную лестницу. Распахнув ее, я крикнул вверх:
— Кто это?
— Это я, Алекс, — раздался знакомый голос.
— Ханна?… — с трудом выдавил я из себя, глядя вверх на лестницу. — Ч-ч-что ты там делаешь?
— Разве тетя не сказала тебе, что я вернулась? — отозвалась Ханна.
— Нет, не сказала, — откликнулся я.
— Она сказала, что тут у нее навалом старой одежды, из которой можно сделать отличный костюм на Хэллоуин. Вот я и пришла выбрать что-нибудь.
Голова Ханны появилась на верхней площадке.
— А чего у тебя такой голос?
— Я… я подумал, — начал я, но слова застряли у меня в горле.
Я стал подниматься по лестнице.
— Сюда нельзя, — закричала Ханна. — Не ходи сюда!
Я остановился на третьей ступеньке.
— А в чем дело?
— Я не одета. Примеряю всякое барахло, — объяснила она. И с улыбкой добавила: — А кроме того, я хотела тебя удивить. Здесь такие потрясные тряпки. Похоже, в молодости твои дядя и тетя носили презабавные костюмы.
Голова ее скрылась из вида. До меня донесся шорох материи. Я спустился вниз.
— Да, слушай, ты не видела мою камеру? Я весь дом облазил и…
— Ой! — вскрикнула вдруг Ханна, вновь высовывая голову в люк. На этот раз она не улыбалась.
— Ты что? — крикнул я ей.
— Да твоя камера, Алекс. Тебе не кажется, что ты оставил ее в лесу?
У меня дыхание остановилось.
— Быть того не может. Мне кажется…
Я замолчал, чувствуя, как страшно засосало под ложечкой и перед глазами все поплыло.
— Она была у тебя в руках, когда Шон и Арджун ушли. — сказала Ханна. — Но когда мы пришли домой, я не припомню, чтобы я ее видела.
— Этого только не хватало, — замотал я головой. — Надо бежать искать ее, Ханна. Нельзя оставлять ее на ночь в лесу.
— Ты что! — испуганно закричала Ханна. — Послушай, Алекс. Не вздумай ходить туда.
— Но мне надо!
— Но ночной лес — это тебе не игрушка! — горячо убеждала меня Ханна. — Там правда опасно.
