— Вы не ответили на вопрос.
— Мои подопечные не были изначально сумасшедшими и останутся в своем уме, когда я с ними закончу.
Оборотни с волчьими глазами, которым не страшно серебро — это очень плохо. Как только Цахау выпустит их на волю из белых стен, этих созданий не остановить.
Обычно я стреляла во все, что меня смущало. Но выстрел в Цахау станет убийством, а выстрелы серебром в вервольфов никак нам не помогут.
И что делать?
— Когда формула вас полностью удовлетворит, — сказал Уилл, — что дальше?
Уилл всегда знал, какой вопрос нужно задать.
— Конечно, сам стану вервольфом.
— Конечно, — повторила я. — Кто же в своем уме не пожелает бегать на четырех лапах, вилять хвостом и слегка пускать слюни?
— Кто в своем уме не пожелает стать бессмертным? — нахмурился Цахау.
— А у вас большие планы на вечность? — съехидничала я.
— Больше, чем вы можете себе представить.
О, я-то могу представить много всего.
— Положите пушки, — приказал Цахау.
Хм… У нас есть оружие, а у него нет.
— Нет.
Цахау свистнул, и из палат начали выходить пациенты. Те, что были ближе к Уиллу, схватили его, другие точно так же скрутили меня и отобрали у нас пистолеты. Меня лишили также и мобильного телефона. Наверное, стоило бы проверить утверждение Цахау о том, что серебро их не убьет, но я не смогла выстрелить в беззащитного психа в больничной рубашке. Поди пойми.
— Как мило, что вы зашли, — сказал Цахау. — Мне как раз требовалась помощь в проведении заключительных тестов.
— Сам делай свою грязную работу.
— Я обращался не к вам, мисс Маккуэйд, а к мистеру Кадотту. Он — идеальный образчик для эксперимента. Волчий клан, верно?
Уилл даже глазом не моргнул.
— Откуда вы так много знаете? — потребовала ответа я.
— Считаю себя обязанным знать все. Думаете, вы двое случайно сюда явились? Нет, это было подстроено. Мной.
— Невозможно. — Ягер-зухеров отправляли на задания согласно графику, доступному только Элизе. Никто не мог знать, что это дело достанется нам с Уиллом.
— Нет ничего невозможного, — ухмыльнулся Цахау. — И я доказал это своими вервольфами.
В его словах был смысл. Слово «невозможно» теперь значило не так много, как прежде.
— Отведите их в лабораторию, — приказал доктор.
По двое дюжих пациентов подхватили нас под руки и почти отнесли к кристально-белой стене в конце коридора. Цахау догнал нас и положил руку на металлическую пластинку.
Стена отъехала, и за ней оказался лифт. Вот почему мы так и не нашли лабораторию.
«Санитары» втолкнули нас в кабину, но сами остались на этаже. Цахау тоже вошел в лифт, и стена встала на место. Лифт поехал вниз. Доктор целился в нас из наших же пистолетов.
Я прислонилась к стенке, не отводя глаз от Цахау. В конце концов в чем-то он оступится. С безумными учеными иначе не бывает. Я только надеялась, что он допустит ошибку до того, как поставит на Уилле свой эксперимент.
Дверь скользнула вбок, открыв перед нами суперсовременную лабораторию: множество разнообразных навороченных прибамбасов, компьютеров, пробирок, мензурок и микроскопов. Кто финансирует этого парня?
В углу стояла блестящая серебряная клетка. Цахау указал на неё дулом пистолета. Мы с Уиллом вошли внутрь, и дверь закрылась.
Цахау не тратил времени зря. Он быстро перешел к столу и положил оружие, чтобы приготовить шприц и вернуться к нам.
— Дайте руку, мистер Кадотт.
— Не трогайте его, — сказала я весьма решительным тоном, хотя чувствовала себя далеко не так уверенно.
Цахау приподнял бровь:
— Вы думаете, я стал бы рисковать и тратить деньги на то, чтобы вас послали сюда, я вас пленил, а потом оставил мистера Кадотта в покое просто потому, что вы просите?
Судя по его словам, в наши ряды закрался предатель.
Удивится ли Эдвард? Если мы умудримся выжить и не покрыться шерстью, чтобы ему рассказать.
— Попытка не пытка. — Я не сводила глаз с Цахау, но краем глаза следила и за пистолетами, оставшимися на столе за его спиной. Если бы удалось схватить доктора и припечатать головой об решетку, то потом у меня вышло бы подвинуть пистолеты ногой чуть поближе. Стол стоял не так уж далеко.
— Пытка, — повторил Цахау. — Отличное слово. — Он взял мой пистолет и нацелил мне в голову. — Дайте мне руку, или она умрет.
Уилл поспешил протянуть ему руку.
— Отойдите, мисс Маккуэйд, — приказал Цахау. — В дальний угол клетки, пожалуйста.
Черт. Казалось, он читал мои мысли, или же все они отражались на лице. Никогда особо не умела скрывать, о чем думаю.
Не видя других вариантов, я попятилась, пока не коснулась спиной стены лаборатории, образовывавшей четвертую границу нашей тюрьмы.
— И чем же вы рисковали? — спросила я.
Возможно, если я продолжу его забалтывать, врач допустит ошибку. Это не повредит. Кроме того, мне было любопытно.
— М-м-м? — промычал Цахау, пальпируя руку Уилла в поисках вены.
По напряженности Уилла я поняла, что он тоже ждет малейшего промаха. К несчастью, казалось, доктор одинаково ловко действует обеими руками.
Он целился в меня, одновременно сжимая в той же руке шприц, а второй рукой производил манипуляции с Уиллом.
Я не сомневалась, что если сейчас резко дернусь, то Цахау без проблем успеет воткнуть шприц в руку Уилла до того, как я подберусь достаточно близко, чтобы его остановить. Если же Уилл пошевелится так, что доктор разозлится, в меня выпустят пулю. Мне бы хотелось избежать и того, и другого.
— Вы говорили, что сильно рисковали, чтобы заманить нас сюда. Хотелось бы знать, как именно.
— Должно быть, вы столь же безумны, как мои вервольфы, если думаете, что я вам скажу.
— Если вы мне скажете, информация не выйдет за пределы этой комнаты, ведь вы убьете меня по окончании эксперимента.
— Зачем бы мне это? — Цахау не удосужился даже посмотреть на меня, отчего я ещё больше убедилась в своей правоте.
— Потому что если вы введете Уиллу это дерьмо, то в следующую же секунду умрете.
— Громкое заявление для безоружной.
Больше, чем заявление, но Цахау вскоре и сам это поймет.
— Так скажите же, как вы это сделали.
— Как обычно. — Он пожал плечами. — Заплатил за сведения.
— Никто из ягер-зухеров не осмелился бы на такое пойти.
— Всегда есть цена, если заказчик готов платить.
— Кому? — спросила я.
Цахау фыркнул, и я не стала переспрашивать. Если он и знал имя предателя, то сейчас делиться им со мной не собирался. Или не собирался вообще.
По тому, как дернулись его губы, я поняла, что подходящая вена найдена. Доктор приготовился вонзить иглу в руку Уилла, но я наконец дождалась, когда у него будет слишком много шаров в воздухе, точнее, предметов в руках. В тот миг, когда Цахау заколебался, пытаясь понять, как бы одновременно целиться в меня, держать руку Уилла и делать укол, Уилл произнес мое имя.
