Нам в этот момент пришлось притормозить, чтобы пропустить очередную жиденькую стайку овец.
— Воистину замечательный день, — с улыбкой отозвался Джеф.
Мужчина на прощанье поднял руку, и Джеф тронул машину с места.
— Это фермер Муни.
Я попросила почему-то виноватым тоном:
— Буду тебе очень признательна, Джеф, если ты не станешь распространяться о том, что я приехала повидать Сару О'Мара.
— Хорошо. Если хочешь, чтоб я проглотил свой язык, я его проглочу.
— Просто… просто… — Я запнулась, злясь на себя за то, что ищу удобный предлог.
«А почему, собственно, я должна скрывать это от него? Я знаю, что он не предаст мое доверие и мои чувства, а будет хранить их, как я храню. Хватит секретничать, это в конце концов может повредить нашей дружбе».
— Джеф… я хочу рассказать тебе, почему я приехала сюда, в Ирландию.
Он мягко улыбнулся.
— Не надо, Дженни. Я чувствую, что у тебя есть серьезные причины держать эту историю в секрете.
— Да, ты прав. Но я знаю, что, если доверюсь тебе, ты не проболтаешься. — Я сделала паузу, а потом быстро, чтобы не передумать, проговорила: — У меня есть основания полагать, что Сара О'Мара является моей матерью. Возможно…
— Ах, вот оно что, — проговорил он, нисколько не удивившись, что мне показалось довольно странным.
Тем не менее я рассказала ему всю предысторию. О том, как думала, что мать погибла во время налета немцев, пока не получила письмо от миссис Оливер, и как начали подтверждаться ее слова, когда я наткнулась на старые письма Лейлы Биллу на фронт.
— После личной встречи с миссис Оливер, — закончила я, — уверенность в том, что Сара О'Мара — моя мать, еще больше окрепла.
Прошло несколько минут, прежде чем он заговорил, и совершенно иным тоном, чем раньше. В его голосе была строгость.
— Надеюсь, тебе не придется разочаровываться, Дженни. Ведь все это может оказаться простым совпадением.
— Но я чувствую, тут речь идет о чем-то большем!
— Может, стоило сначала написать ей?
— Знаешь, мне это пришло в голову только на корабле. Правда, теперь, когда ее муж давно умер и у нее нет никакой семьи, я уверена, что не причиню ей вреда своим появлением.
Джеф с сомнением покосился на меня.
— Твое появление в любом случае явится для нее большим сюрпризом. И нельзя поручиться за то, что этот сюрприз будет для нее приятным.
— Почему ты так говоришь? — спросила я, чувствуя, что мне становится не по себе.
— Ты не должна забывать о том, что в свое время она тебя бросила. На это у нее, конечно, были свои причины…
— Но ведь она могла пойти на это ради моего же блага…
— Будем надеяться, что все так и было.
— Ты думаешь, она просто хотела переложить ответственность за ребенка на чужие плечи? Ты хочешь сказать, что я была для нее только… обузой?
Джеф промолчал.
— Знаешь, Джеф… Мне почему-то в это не верится. Ведь я отлично помню, как рассказывала о ней Лейла. Она искренне любила мать и всегда говорила, что я была Саре всего дороже.
— Порой мы совсем не способны распознать людей, которые считаются нашими близкими.
— Ты думаешь, что ее любовь ко мне — это только… это только хорошо разыгранный спектакль, на который купилась Лейла?!
— Я знаю одно: тебе следует руководствоваться здравым смыслом, не терять голову и не ждать слишком многого. Не забывай об осторожности, иначе тебя могут подстеречь горькое разочарование и боль. У меня такое чувство, что ты хочешь не столько убедиться в том, что Сара твоя мать, сколько в том, что она способна заменить тебе Лейлу.
Я отрицательно покачала головой!
— Нет, Джеф, все как раз наоборот. После разговора с миссис Оливер я готова трезво и спокойно отнестись ко всему, с чем встречусь. Может быть, мое появление будет и в самом деле нежелательным для нее и она предпочтет, чтобы я не входила в ее жизнь. В любом случае я не умру от разочарования.
Однако в душе я слишком хорошо понимала, какую боль и обиду принесет мне разочарование, если оно постигнет меня при встрече с Сарой.
Гостиничный комплекс «Юная русалка» привольно раскинулся чуть в стороне от дороги. К отелю вела изогнутая, засаженная по обеим сторонам соснами подъездная аллея. Особняк из серого камня с высокими окнами был выстроен в георгианском стиле, и чувствовалось, что когда-то это было частное владение. Оконные ниши снаружи заросли кустарником. Портик поддерживался четырьмя серыми колоннами. В целом здание выглядело элегантным.
Я, однако, ожидала увидеть нечто совершенно иное. Возможно, название — «Юная русалка» — сбило меня с толку и породило совсем другой образ.
Джеф помог мне выйти из его зеленого «хилмана».
— В это время года у нас немного гостей.
Просторный холл отеля был обшит деревом. В глубине его виднелся замечательный мраморный камин. Массивная дубовая лестница спиралью уводила на верхние этажи. На стенах висели многочисленные портреты. Джеф перехватил мой взгляд, брошенный на картины, и улыбнулся.
— Надеюсь, излишне говорить о том, что все это изображения отнюдь не моих предков. Они нам достались вместе с домом.
— А почему вы назвали отель «Юная русалка»?
— Звучит нелепо в этих стенах, правда? Но нас упрекать не в чем. Название дому дали его прежние хозяева лет тридцать назад. Собственно, они и перестроили его под отель. Сам удивляюсь, кому из них взбрело в голову так назвать дом.
Обняв за плечи, Джеф провел меня в ту часть дома, где жили его родители.
Когда мы вошли в небольшую гостиную с ситцевыми обоями, навстречу нам поднялась из глубокого кресла невысокая пухленькая женщина с румяным лицом и седеющими темными волосами. Выглядела она здоровой и свежей, будто с мороза, и я сразу прониклась к ней симпатией.
— Ну вот, наконец-то! Мы уж заждались тебя, Джеф.
Она обменялась со мной рукопожатием. Я поняла, что со мной здесь будут обращаться не как с постояльцем отеля, а как с другом Джефа. Джеф звонил родителям из Дублина и говорил обо мне, но я не представляла, что нужно сказать, чтобы к человеку с первых же шагов здесь проявляли такое сердечное отношение.
В комнату вошел высокий седовласый мужчина в слаксах и свитере. Он был здорово похож на Джефа. Наверное, в пожилом возрасте мой друг будет выглядеть именно так. Со мной отец Джефа поздоровался столь же приветливо, как и со своей собственной супругой.
Не умолкая ни на секунду, веселая миссис Лангтон показала мне мою комнату. Однако тот вопрос, которого я больше всего боялась, она задала мне позже, когда наступило время чая и я присоединилась к их семейному столу. Итак, она задала этот вопрос. Пока я лихорадочно соображала, как бы половчее соврать, Джеф быстро объяснил, что я приехала сюда развеяться, так как в последнее время тяжело переживала смерть в автокатастрофе своих приемных родителей. Я знала, что никогда в жизни не смогла бы объяснить свой приезд так убедительно, и почувствовала искреннюю благодарность Джефу за помощь.
