— Завтра я собираюсь повидаться с Сарой Армитедж… то есть с Сарой О'Мара. Я хочу, чтобы все поскорее выяснилось. И если окажется, что она действительно моя мать, я успокоюсь и перестану притворяться.
— А если окажется, что она не мать тебе?
— В этом случае придется притворяться до конца моего пребывания здесь. Но так или иначе я заинтересована в том, чтобы все пока оставалось в тайне. Если пойдут слухи о ней как о матери, которая бросила маленькую дочку во время войны, она не сможет больше здесь жить. Охотников травить дичь всегда и везде хватало. А ее репутация загадочной женщины только усугубит дело.
Он согласно кивнул.
— Ладно, еще увидимся, Джеф.
Не прошло и пяти минут, как в дверь моей комнаты постучали, и я увидела в глубине зеркала на туалетном столике, за которым сидела, отражение Рейчел.
— Миссис Лангтон попросила меня напомнить вам, что кофе и сандвичи вот-вот будут поданы.
Лицо ее так и дышало простодушием, однако что-то подсказывало мне, что кофе с сандвичами — только предлог для разговора со мной.
Подойдя к туалетному столику, она взяла в руки массивное серебряное зеркало на подставке и залюбовалась им.
— Мои приемные родители подарили его в наборе на день рождения несколько лет назад.
— Как это, должно быть, здорово — иметь деньги. Сколько человек работало у вашего приемного отца?
— Точно не знаю, но что-то около тысячи.
— А где вы познакомились с Джефом?
— На корабле, когда плыла сюда.
— А в Балликейвен вы приехали из-за Джефа?
— Нет, — резко ответила я.
— Рада это слышать, потому что у вас все равно ничего не выйдет. Джеф любит меня.
Я молча смотрела на нее. Я не верила ей. Мне было страшно поверить.
Она негромко рассмеялась:
— Вижу, мои слова вызывают у вас сомнение. Но это правда. Летом мы собираемся пожениться.
Чувство тяжелой обиды медленно охватывало меня.
— Вы, наверно, слишком много себе вообразили… Но что поделаешь, я вас понимаю. Джеф умеет быть чрезвычайно галантным, когда замечает скучающую девушку. Вообще он очень добрый человек, но совершенно не догадывается, что иногда окружающие неверно истолковывают его доброту.
Я с усилием растянула губы в подобие улыбки:
— Боюсь, вы также неправильно истолковали мое к нему отношение, Рейчел.
— Да? Что ж, надеюсь. Мне не хотелось бы, чтобы вам было плохо.
Она подошла к двери, но на пороге обернулась. Я не ожидала этого, и она застала меня врасплох, уловив на моем лице выражение боли.
— Вы хорошо себя чувствуете? Вы так побледнели!
Лицо ее выражало живое участие, но в голосе явно слышались насмешливые нотки.
Готовая провалиться сквозь землю, я молча дала понять, что со мной все в порядке. Говорить я не смела, боясь, что голос выдаст меня и она станет свидетельницей моих слез, которые уже заволакивали глаза. Но я не смогла ее обмануть. Она прекрасно поняла, какие чувства я испытываю к Джефу.
— Увидимся еще.
С этими словами она закрыла за собой дверь моей комнаты, а я бросилась лицом вниз на кровать, застеленную зеленым покрывалом, из последних сил пытаясь сдержать слезы.
Всего один день вместе, всего один поцелуй, а я уже влюбилась! И думала, что то же самое испытывает Джеф! Я вела себя, как глупенькая школьница. Но даже понимая это, я не могла заглушить чувство обиды. Джеф должен был сразу сказать мне о Рейчел, я-то была с ним до конца откровенна. Теперь, когда я знаю, какие между ними отношения, я выброшу его из головы. Думаю, сделать это будет не трудно. Да и можно ли по-настоящему любить человека, с которым познакомилась пару суток назад?
Правда, некоторое утешение было в том, что Рейчел, по-видимому, и сама в Джефе не очень уверена, иначе зачем бы ей приходить сюда?
Спустившись через несколько минут к Лангтонам, я выглядела вполне спокойной, но Рейчел смотрела на меня таким пронзительным взглядом, что я не тешила себя надеждой обмануть ее.
Едва успело пробить десять вечера, как она сообщила, что ей пора.
— А разве вы живете не в отеле? — удивленно спросила я.
— Нет, я живу со своим отцом в коттедже на мысе Хедленд-Пойнт.
— Вы, наверное, слышали о нем, — сказал Гарри Лангтон. — Малахий Фицпатрик, поэт и драматург.
— Ах да, — кивнула я, пытаясь дать понять, что действительно слышала это имя. Рейчел повернулась к Джефу:
— Я только накину куртку, милый. Буду через пару секунд.
«Пара секунд» продлилась полных пятнадцать минут. Когда Рейчел наконец вернулась, на плечах ее была изящная овечья куртка. Джеф помог надеть ее и, взяв свое пальто, сказал:
— Я за машиной.
— Нет, давай пройдемся пешком, Джеф. Сегодня прелестный вечер.
Мило улыбаясь, я помахала им на прощание и через несколько минут покинула родителей Лангтона. Фальшивая улыбка все еще липла к губам, когда я входила к себе. Но, оставшись наедине с собой, я потеряла способность сопротивляться слезам. Я рухнула на кровать, рыдая, и только теперь осознала всю глубину утраты.
На следующее утро Джеф предложил подвезти меня на своей машине к ферме Сары О'Мара, но я отказалась, так как чувствовала, что лучше появиться там одной. Я полагала, что в твидовой юбке, с платком на голове не стану привлекать к себе внимания: не хотелось наряжаться, чтобы не смутить этим Сару. Рассказав, как добраться до фермы, Джеф добавил:
— Удачи тебе, Дженни. Надеюсь, все будет именно так, как ты ждешь.
— Спасибо, Джеф. И еще спасибо за понимание.
— Не стоит, Дженни.
Он легонько обнял меня за плечи и чуть прижал к себе.
Еще вчера я расценила бы этот жест как проявление нежности, но теперь понимала, что таким способом он просто выражает свои дружеские чувства. Господи, неужели он действительно не понимает, как превратно можно истолковать его поведение? Впрочем, в своем заблуждении я должна винить только себя… Я честно пыталась сосредоточиться на Саре О'Мара, но образ Джефа то и дело прокрадывался в мои беспокойные мысли.
Стояло утро. В Балликейвене никто не обращал на меня внимания, и я свободно вздохнула, но стоило мне выйти из города на извилистую проселочную дорогу, как я стала то и дело ловить на себе любопытные взгляды. Ирландские мили показались длиннее обычных, и очень скоро я пожалела о том, что отказалась от предложения Джефа подвезти меня.
Некоторое время спустя до меня стал доноситься рев моря, который все нарастал. Воздух стал влажным.
Свернув на узенькую тропинку, я наконец увидела ферму, которую искала. Это был темный, зловещего вида дом. Даже в ту минуту, когда я все еще терзалась мыслями о Джефе, меня обуял страх при взгляде на это жилище. Дом был просто отвратителен. К нему вела длинная аллея, засаженная вязами, и казалось, что в конце ее виднеется вовсе не здание, а застывшая в напряжении перед прыжком огромная жаба, чьи окна-глаза смотрят на меня с осуждением. Из высокой трубы вился дымок.
