— Ну-у, — протянул Сережка. — Так я и знал. Конечно, граф их застукал!
— Ну да, — разочарованно сказал я. Конечно, Сережка умный, но я сам это хотел сказать! — Он, правда, сделал вид, что ничего не заметил. Но в эту же ночь учитель погиб. Его заклевал огромный ворон. Элеонора заперлась у себя в комнате и сошла с ума.
— А сын?
— Он продолжал заниматься с отцом. Постепенно тот рассказал ему все. Кроме того, что он всех убивал, конечно. Понимаете, он боялся испугать его, не знал, как сын к этому отнесется. Но сын оказался таким же, как он. И в конце концов они стали летать по ночам вместе, пугая всех.
— И убивали всех?
— Да. Сыну это тоже нравилось.
— А Элеонора? Она не замечала этого?
— Нет, — я был очень доволен, что ребята слушают с таким интересом. — Она же сошла с ума. И почти никогда не выходила из дома. Но один раз темной ночью, когда небо было сплошь закрыто тучами, и свет полной луны не мог пробиться к земле, — тут я стал таинственно завывать, пугая их голосом. — В ту ночь она пошла в башню графа. Она прошла длинными темными коридорами, потом спустилась в подвал и по мрачному подземелью перешла к башне. Там она поднялась по витой лестнице на самый верх и зашла в единственную комнату башни. Она открыла дверь так тихо, что граф с сыном ее не заметили. Элеонора увидела, как ее муж и сын превращаются в огромных черных птиц и вылетают в открытое окно.
— Да, — поежился Сережка. — От такого зрелища мозги совсем свихнутся.
— А у нее наоборот, мозги на место встали, — возразил я. — Она вдруг поняла, с кем жила все эти годы. И кто убивал всех вокруг.
— Да, и кто учителя убил, которого она любила, — вставил Витя.
— Точно. Поэтому она выбежала из дома и побежала куда глаза глядят. Она шла долго, по полям и дорогам, но в конце концов дорога привела ее на огромную поляну, по которой шел человек.
— И это кто был? — удивился Серега.
— Да так, просто шел кто-то. Главное, что она увидела, как две огромные птицы налетели на него и заклевали насмерть. Она жутко закричала, птицы ее заметили и стали летать над ней. Тут она закричала страшным голосом: «Я знаю, что это вы, граф! Зачем вы сделали это с нашим сыном?!» И граф заклевал ее насмерть.
— Как?!
— Ну, он понял, что она его выдаст, и тогда придут люди и убьют его.
— А сын? — не понял Сережка.
— Сын очень любил свою мать. Хотя он и был чудовищем и оборотнем, но он ее очень любил. Больше, чем отца. Тот ведь в детстве не обращал на него никакого внимания. Сын налетел на отца, и началась жестокая битва.
— О, точно, про эту битву, наверное, и говорила гадалка, — сообразил Сережка.
— Может быть.
— А может, она имела в виду совсем другое, — тихо заметил Витя.
— А кто победил? — спросил Сережа.
— Конечно, сын, — пожал я плечами. — Он ведь был моложе. Он расправился с отцом, полетел к себе домой, там с рассветом превратился в человека, собрал все ценности и уехал. Больше его никто не видел. А старого графа нашли на поляне.
— Как? Птицу?
— Нет. Когда он умер, то превратился в человека. Там, на поляне, его и похоронили.
— А почему не на кладбище? — удивился Сергей.
— Родных у него не осталось, а местные жители давно что-то такое подозревали. А вот его жену очень любили и жалели, ее как раз похоронили в семейном склепе. Я эту могилу видел, кстати.
— Да? — заинтересовался Витя.
— Ага, сама усадьба совсем заброшенная, башня вообще разрушена. Говорят, подземный ход сохранился, но вход в него не отыскали. А склеп в полной сохранности, туда даже пацаны не лазят.
— Почему?
— Говорят, что туда иногда прилетает огромная птица, летает вокруг, и если кто-то встретится ей на пути — заклюет насмерть! — выпалил я.
— Да ну, ерунда это, — Сережка откинулся на подушку. — Ты что, хочешь сказать, что ее сын до сих пор летает? Люди столько не живут!
— Но он же не человек! — настаивал я. — И к тому же когда он убил старого графа, то вся отцовская сила перешла к нему.
— А, ну это как в «Горце», — сообразил Сережка. — Там тоже когда один бессмертный убивает другого, то к нему переходит вся сила убитого.
— Наверное. Но главное не это.
— А что?! — Витя насторожился.
— То, что все это чистая правда! Я сам его видел.
— Ты видел Черного Оборотня?! — ахнул Витя.
— Да. А ты откуда знаешь, что его так называют? — удивился я. — Местные так и сказали — Черный Оборотень. Еще сказали, что его можно увидеть в полнолуние. Мы и пошли к склепу.
— И что? — Витя с ужасом посмотрел на меня. — Кто-то погиб?
— Нет, все живы, — успокоил его я. — Но вообще-то было жутко. Представляете — ночь, луна, белый склеп прямо сияет от луны! Мы хотели подойти поближе, но пока спорили, с какой стороны лучше заходить, тут и прилетел этот ворон. Он был величиной с большую собаку. Если бы, конечно, у собаки были крылья, — хохотнул я немного нервно. Все-таки тогда нам было не до смеха. — Он сел прямо на вершину склепа и стал осматриваться по сторонам. Мы все обмерли, боялись пошевелиться и только смотрели. А он посидел-посидел, взмахнул крыльями и улетел. И все. Мы еще час, наверное, там проторчали. Ох и влетело мне дома! Всыпали будь здоров! Потом целую неделю загоняли домой в семь часов.
— И все?
— А что, мало, что ли? — возмутился я. — Вот ты хоть одного оборотня видел? То-то!
— Зато я вампира видел! — огорошил меня Сережка.
Теперь мы с Витей посмотрели на него с изумлением:
— Когда? Где?
— В зоопарке!
Тут мы просто обалдели. Я посмотрел на Витю, — у того глаза аж квадратные стали.
А Сережка помучал нас еще немного, а потом пояснил:
— Вампиры — так летучих мышей называют. Правда, не всех, а каких-то особенных, которые в южных странах живут. Они питаются кровью. Летают по ночам, как и обычные летучие мыши, находят спящих животных, особенно крупных. Ну, например, быков. Потом острыми, как бритвы, зубами, прокусывают им кожу и сосут кровь. Вот и все. А еще они что-то впрыскивают под кожу, и кровь течет и не свертывается.
— А как это животные не чувствуют, что у них кожу прокусили? — удивился я.
— Ну, нам объяснили, что зубы такие острые, что боли они не чувствуют.
— Точно, — вспомнил я. — Один раз я на терке резал морковку — мама попросила. А терка была новенькая, китайская, и я себе полпальца отхватил.
— Врешь, — покосился на мою руку Сережка. — Все пальцы целы.
— Ну, не полпальца, а кончик. Потом все заросло, но тогда я даже не почувствовал ничего. Только терка стала красная. Я посмотрел, а из пальца кровь хлещет.
