— Россия — страна чудес, — уклончиво ответила тетя Маша.
— Да, но что касается человеческого организма… Правда, чудо! — Катя откинулась на спинку кресла и заложила ногу на ногу.
— Хочешь, прими ванну, я дам полотенце…
— Да, было бы неплохо. Самое интересное, что у меня ключа от квартиры нет. А Сашка, вы говорите, по делам ушел?
Мария Митрофановна кивнула.
Катя принесла из прихожей сумку.
— Ой, совсем из головы вылетело. — Она расстегнула сумку и запустила туда руку. — Это вам.
Она достала обвязанную синей атласной ленточкой картонную коробку. Мария Митрофановна развязала ленту и вынула симпатичную керамическую вазочку. Ее бежевые бока украшала терракотовая вязь.
— Прелесть какая! — благодарно улыбнулась Мария Митрофановна.
Кроме вазы, Катя подарила тете Маше увлажняющий крем для лица «Лаборатуар Виши». Та была сражена подобной щедростью. В итоге она уговорила Катю разделить трапезу.
Перед тем как сесть за стол, Катя приняла ванну. Ее усталость испарилась, настроение улучшилось.
* * *
Дом с красной крышей Чинарский нашел довольно быстро. До назначенного часа еще оставалось время, поэтому он решил все тщательно обследовать.
Обойдя участок с обратной стороны, он перебрался через ветхий забор и подкрался к дому. Никаких признаков жизни внутри не заметил. Только на соседнем участке копошились двое пенсионеров. Дом был расположен на косогоре, поэтому заглянуть в окна можно было только с одной стороны, так как другие окна находились слишком высоко.
Прикладывая руки к стеклу, Чинарский попытался осмотреть интерьер, но так ничего и не увидел, кроме широкой тахты и полированного стола.
Решив положиться на удачу, он осторожно вошел внутрь. Дверь предательски скрипнула.
Справа находилось что-то вроде кухни, отгороженной от основного помещения железной решеткой.
Он открыл следующую дверь и медленно двинулся по широкому коридору. Дверь справа была приоткрыта. Он заглянул за нее. Полупустая комната с синим диваном и журнальным столиком. Может, он не туда попал или этот мудак так над ним пошутил? А может, ему просто нужно было выиграть время и он отправил Чинарского подальше из города?
Уже смелее он двинулся дальше. Оставалась еще одна комната, в окна которой он не смог заглянуть. Открыв дверь, Чинарский увидел Антонова. Тот сидел привязанный к стулу, с залепленным ртом и страдальческим выражением лица. Рядом с ним стоял стол, на котором бледным светом мерцала зажженная свеча и возвышалась небольшая пластиковая канистра с прозрачной жидкостью. Только сейчас Чинарский почувствовал запах бензина. Им была залита вся комната, в том числе и стол с горевшей свечой. Любое неосторожное движение могло опрокинуть свечу, и тогда все мгновенно вспыхнуло бы, как пороховая бочка. Антонов бешено вращал глазами, стараясь показать ими на свечу.
— Вижу, — кивнул Чинарский и шагнул вперед. — Сейчас я тебя развяжу.
Он совсем забыл о грозящей ему опасности. А зря. Опасность в лице Коршунова ждала его за дверью. И на него, а не на свечу показывал Антонов. Чинарский подошел к столу и задул свечу. И тут же получил тяжелый удар по затылку. Из глаз брызнул сноп искр, грозя запалить разлитый по полу бензин; в голове помутилось, и Чинарский, обхватив стол руками, сполз вниз.
Очнувшись, он почувствовал, как кто-то связывает ему руки, завернутые назад. Он попытался освободиться, но сделать это ему не удалось. Его тело, как и у Антонова, было прикручено к стулу толстым синтетическим шнуром.
С трудом приоткрыв глаза, он встретился взглядом со своим приятелем. Тот сидел напротив него, с тоской моргая глазами. Рядом валялось толстое полено, которым, очевидно, Чинарского грохнули по затылку.
— Ну, вот и все, — услышал Чинарский удовлетворенный голос Коршунова. — Отдохните здесь до вечера.
Он обошел стул, на котором сидел Чинарский, и еще раз проверил качество шнура, потянув за него в нескольких местах.
«Ты, придурок, — собирался сказать Чинарский, увидев Коршунова, — ну-ка быстро развяжи нас». Но рот оказался заклеен какой-то гадостью. Поэтому он смог только помычать, как недоеная корова.
Коршунов улыбнулся. На линзах его очков блеснул солнечный зайчик. В его улыбке не было ничего человеческого. Он смотрел на двух привязанных к стульям людей, как на манекены, выставленные в витрине бутика. Явно любовался проделанной работой.
«Как же я мог так лопухнуться?» — подумал Чинарский, дернувшись на стуле.
— Скоро я вернусь. — Коршунов снова растянул губы в улыбке. — Вам придется подождать до вечера. Вы первыми увидите фотографии моего десерта. Сможете его по достоинству оценить. Это будет замечательный торт. Из трех коржей, с фисташковой посыпкой и цитрусово-портулаковым кремом. Жаль, — бесцветным голосом добавил он, погасив улыбку, — потом придется вас убить. Это совсем не больно. Я закопаю вас здесь неподалеку. Ночью, чтобы никто не видел.
Отвернувшись, словно Антонова и Чинарского больше не существовало, он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
* * *
«Ну что, мудак, вляпался?» — Чинарский вперил в Антонова выразительный взгляд.
Художник сидел, обмотанный веревками, как гусеница в коконе. Он даже не мог пожать как следует плечами.
«Ну и сдохнешь здесь, в Новопрудном, как последнее дерьмо», — зыркнул Чинарский глазами.
Ему вдруг надоело ругаться, тем более что никто его не слышал. Нужно было подумать, как отсюда выбраться. А сделать это нужно было как можно скорее. Кулинар собирается готовить новое блюдо. Понятно из чего, вернее, из кого. Если они успеют, то могут ему помешать.
Наклонив голову к груди, Чинарский напряг запястья, крепко стянутые за спинкой стула, но шнур не поддавался.
Антонов с интересом и надеждой в глазах наблюдал за ним.
«Чего глядишь, тоже попробуй», — промычал Чинарский через пластырь, но Антонов только наморщил лоб. Он ничегошеньки не понял.
«Мудак ты, мудак», — промычал Чинарский, делая глубокий вдох-выдох. Как он был зол на него! И на себя тоже. Не хрена было посылать алкаша следить за маньяком. «Сам виноват», — начал корить себя Чинарский.
Прошло около часа. Предприняв еще несколько бесплодных попыток освободиться, Чинарский решил действовать не руками и ногами, которые были крепко примотаны к стулу, а головой. Не в буквальном смысле, естественно. Хотя почему бы и не в буквальном?
Восстановив дыхание, он принялся обследовать взглядом комнату. Собственно, особенно обследовать было нечего. Напротив двери — окно, перед которым стоял тяжелый старинный стол, полено на полу, от удара которым сильно ломило в затылке, зеркало по левую руку — вот, пожалуй, и все. Да еще два придурка, примотанных к стульям.
Он посмотрел на художника. У того было лицо приговоренного к смерти. В общем-то, так оно и есть. Чинарский не сомневался, что кулинар выполнит свое обещание, когда вернется. Но перед этим он убьет еще кого-нибудь. «Господи, он сказал „три коржа“, — вспомнил Чинарский, — три!» Посмотрев в окно, он увидел, что солнце перевалило за полдень.
Окно. Если добраться до него, можно попробовать разбить его головой. Возможно, услышат соседи.
Он попробовал подскочить на стуле, чтобы сдвинуть его с места. Стал помогать себе ступнями ног, упиравшимися в пол. Ему удалось сдвинуться на пару сантиметров. Это его окрылило. Если дальше так пойдет, часа через два он допрыгает до стола. Как зайчик. Прыг-скок, прыг-скок. Только бы не свалиться вместе со стулом: подняться не будет никакой возможности.
Она хотела крикнуть, ибо страх душил ее, но голос застревал в какой-то клейкой вате.
Нелли подняла голову. Из тумана проступило светлое пятно.
Она шире открыла глаза, преодолевая сновиденческую тяжесть век. Пятно приобрело очертания лица Александра. Он стоял перед ней в белом фартуке, в белом чепце и по-идиотски улыбался, склонив голову набок, заглядывая ей в лицо.
Потекшая тушь обожгла слизистую глаза, вызвала слезоотделение. В руке у Александра появился тампон. Когда он провел им по лицу Нелли, смывая макияж и слезы, она дернулась, но тут же осела. Ее связанные за спинкой стула руки налились свинцом. С заклеенным ртом, парализованная ужасом, непониманием, отчаянием, сидела она перед ним в декольтированном серебристом платье. Ее била нервная дрожь, а он был спокоен и терпелив.
— Это только начало, Нелли, — медоточивым голосом произнес Александр. — Ты даже не догадываешься, что за сюрприз я вам приготовил!
— У-у-о, — слышалось из-под пластыря.
— Лучше помолчи, ты не даешь мне сосредоточиться. Скоро придут гости, а я еще должен приготовить крем.
Он оставил девушку в спальне и вернулся на кухню. В сотейнике закипала смесь из сливок, меда, огурца и портулака. Цитрусовый крем остывал в холодильнике, клюквенный — тоже.
