пришли к соглашению в доках.
— Турню, — сказал он, указывая своим длинным копьем на группу домов, над которыми возвышались две башни церкви. Двое мужчин с повязками на носах сбросили в воду трех мертвых женщин и монаха-бенедиктинца. Один из них с помощью шеста столкнул их в течение.
— Приветствую вас, друзья! — крикнул им капитан. — Разве это не веселый день, чтобы покормить рыб? Еще веселее, потому что вы кормите ими ловца людей!
Возчики подняли головы, один из них дернул рукой, как будто хотел сделать грубый жест, но передумал, увидев флаг — желтая рыба на красном фоне, — вывешенный над хижиной; это был символ Гильдии Симона Петра, обезоруживающее название, используемое бандой пиратов, которые контролировали всю Сону вплоть до Лиона.
— Довольно веселый, — покорно крикнул в ответ один из них, и они повернулись спиной и покатили свою тележку прочь. Некоторое время тела плыли рядом с плотом, словно пытаясь не отстать.
— Грустные дельфины-ублюдки, которые будут следовать за нами в кильватере, — сказал капитан, брызгая слюной. Он повернулся к своим гостям. — Вы видели море?
Поскольку было невозможно определить, на кого из них он смотрел, оба мужчины сказали:
— Нет.
— Очень жаль, — сказал он. — Возможно, вы упустили свой шанс. Поговаривают, что море скоро превратится в песок. Или в стекло? Или, может быть, вода у нем исчезнет и никогда не вернется. Но это не так уж и плохо. Я бы хотел посмотреть, что там на дне. Может быть, я бы вернулся с русалочьими ребрышками на шляпе. А?
Ни один из мужчин не ответил.
— А? — повторил он более настойчиво.
— Как скажешь, — сказал священник.
Капитан радостно кивнул, довольный. В этом человеке есть что-то слабое, подумал Томас. Ему нужно было все время говорить, что он главный, в то время как более сильные люди просто это знали. Тот, у кого были крепкие руки, мог бы стать капитаном, если бы захотел. Хотя, возможно, он был больше похож на Томаса. Счастлив сражаться и получать свою долю. Пока ему не дали неправильный приказ.
— Капитан, — сказал один из гребцов, — этот чумной старикашка вот-вот в нас врежется.
Капитан обратил свое внимание на то, что монах лежал на спине, как будто отдыхая, свесив руки вдоль тела. Его лицо, хотя и восковое от болезни, выглядело прекрасно в подернутой оранжевой рябью воде. Капитан с помощью копья оттолкнул мертвеца подальше.
— Тебе бы хотелось плыть, раскинув руки, как Наш Господь, ага? Плыть к славе, как Наш Господь? Возможно, ты не был таким хорошим монахом, как думал. Пойди и спроси святого Филиберта65, грустный дельфин. — Теперь он обернулся к гребцу. — Это аббатство святого Филиберта?
— Да, — сказал гребец.
— Важно знать названия вещей, — сказал капитан как бы самому себе.
Томас проснулся оттого, что пальцы девушки ущипнули его за нос. Он оттолкнул ее руку и потянулся к рукоятке своего меча, но она приложила палец к губам, а затем показала на реку. Только что рассвело. Река казалась зеркальным отражением той, что была прошлой ночью, точно такой же розовато-оранжевый свет сиял в небе и отражался в воде, только теперь красный шар солнца был слева от них.
Речники вооружались.
Томас пнул священника, и тот быстро сел с рыбьей чешуей на щеке, такой испуганный, что испортил воздух.
Плот приближался к более крупному судну, барже, низко сидевшей в воде с грузом камня из каменоломен близ Турню. Полдюжины крепких парней стояли, наблюдая за приближением плота; Томасу было ясно, что они не знают, вооружиться ли им и спровоцировать драку или позволить взять себя на абордаж. Поэтому решение приняли за них.
Капитан подошел к Томасу, обдав его запахом лука, исходившим от его недавно покрашенной желтой рубашки, и сказал:
— Ты поможешь нам. Я сомневаюсь, что дело дойдет до драки, но стой с мечом наготове, как будто ты один из нас.
Томас встал, ободряюще глядя на своих друзей. Он не верил, что у матросов хватит духу ввязаться в драку. Тем не менее, он сменил свою соломенную шляпу на кольчужный капюшон и шлем.
— Вы знаете, кто мы такие? — крикнул капитан.
— Гильдия Симона Петра, — сказал капитан другой лодки.
— Где ваше знамя?
Капитан баржи ничего не сказал.
— Откуда мне знать, что ты заплатил дань уважения, если у тебя нет соответствующего знамени?
— Я не платил.
— Не беспокойся, друг. Ты можешь заплатить прямо сейчас.
С этими словами он схватил багор с носа и подтянул плот вплотную к барже. Теперь оба гребца держали в руках арбалеты, а капитан, большерукий и Томас перешли на другой корабль. Баржа была полностью разграблена и потеряла всю свою еду, бочонок вина и небольшую коробку с монетами, из-за которых команда позже восхищалась, хотя это было немного меньше, чем у Томаса и священника вместе взятых.
Все это время Томас стоял наготове, хотя ему было так неловко возвращаться к своему прежнему занятию, что он не ответил полным ненависти взглядом на одного из молодых лодочников, который, казалось, сам себя провоцировал на глупый поступок.
Вместо этого массивный мужчина в доспехах, со шрамом на щеке и сломанным носом, мягко посмотрел на мальчика и сказал:
— Не надо.
Мальчик не стал.
— Можем ли мы, по крайней мере, получить наше гребаное знамя, чтобы нас не ограбило следующее судно?
Капитан плота, взяв свое длинное копье, сказал:
— Но вы еще не продали свой камень! Это была только половина необходимой суммы. Вам придется рассчитаться со следующим судном. Но, в качестве личного одолжения, я позволю тебе сохранить свой груз.
— Ты уверен, капитан? — спросил один из гребцов, по-хулигански хихикнув. — Это действительно хороший гранит. Из такого гранита я мог бы построить отличный мост.
— Нет, Тьерри. Справедливость есть справедливость. Пусть они его себе оставляют.
— Спасибо, — сказал капитан баржи. — Ты настоящий друг.
Капитан перестал походить на виляющую хвостом собачонку, и его голос утратил напускное добродушие.
— Я лучший друг, чем ты думаешь, ты, жирный, распутный слизняк. Тебе сегодня очень повезло, и только благодаря моему христианскому духу. Если ты захочешь вспомнить меня на мессе, меня зовут Каролус.
С этими словами косоглазый пират оттолкнулся копьем, оставив гранитную баржу дрейфовать по течению.
В последующие дни плот двигался вниз по реке без происшествий. Днем девочка спала на сумке рыцаря и сторожила вместо Томаса и священника, когда те спали, и так всю дорогу до Лиона, где Сона сочеталась браком с охлаждаемой родником Роной66 и получала свое название. Это был самый большой город на реке до Авиньона, и капитан с обоими гребцами были готовы рискнуть
