— Алисия!
— Хватит с меня! Я и так делаю все, что от меня требуется… Я приняла все это… — Она обвела рукой улицу города мертвых. — Меня ни о чем не спрашивали. Тетка просто выбрала меня своей преемницей и привела сюда. Я согласилась. Но я всегда мечтала о семье, о детях… — Слезы вновь потекли по ее щекам. — Он… мой сын.
— Прости, Алисия. Я не виновен в его смерти.
— А как же твои хваленые правила? Ты говорил: и мне, и моей семье — полная защита от всех болезней до восьмидесяти лет. А Брендан — ребенок. Ему еще жить и жить.
— Защита от болезней — да. Но он умер не от болезни. Я не могу предотвратить несчастные случаи. Бедность, убийства, пожары — тоже мне неподвластны.
Чарльз привык к тому, что Хранительницы не помнили всех условий договора. Этот договор с жителями Клейсвилла не был записан ни на бумаге, ни на пергаменте. Основатели города опасались, как бы о договоре не узнали посторонние и не навлекли на город охотников за ведьмами.
— Я скорблю о твоей потере.
Чарльз потянулся к ней, но Алисия отстранилась. Она была замечательной Хранительницей, как и все ее предшественницы, начиная с Абигайль. Сильные, смелые, не боящиеся нарушать правила, вызывавшие у них сомнения. Жизнь и Смерть — все было в руках этих женщин. Но он был лишь Смертью. Однажды он попытался вернуть жизнь. Он сделал это для Абигайль… И последствия были катастрофическими.
— Но можно же что-то сделать… Прошу тебя, — тихо сказала она.
— Повторяю: я не могу вернуть ему жизнь. А если ты попытаешься сделать то, что задумала, то сама станешь покойницей на следующий же день. Это я тебе обещаю. Твоя миссия — не давать мертвецам, пробуждаться. Ты не вправе звать их в мир живых.
— Я тебя ненавижу!
— Понимаю, — кивнул он. — Можешь хоть целую вечность обзывать меня последними словами, если тебе так хочется. Но если ты сделаешь то, что задумала, то погубишь и себя, и своего Гробовщика.
С точки зрения здравого смысла, Чарльз был абсолютно прав. Но он до сих пор сожалел о своем выборе. Он не хотел причинять страдания ни Алисии, ни кому-либо из своих Хранительниц, и когда такое случалось, ему всегда было тяжело. Если бы он мог безнаказанно вернуть Алисии ее сына, он давно бы это сделал. Но его связывали правила. Однажды он уже нарушил их ради Абигайль — смертной женщины, открывшей ворота в мир мертвых.
«И что с нами после этого стало?» — не раз мысленно спрашивал себя Чарльз.
Мир мертвых покидали молча, и Байрон был благодарен за это Ребекке. Он радовался, что с ней не случилось ничего непоправимого, и в то же время злился за ее самовольство. «Это все подстроил Чарли», — мысленно твердил себе Байрон, хотя его внутренний голос говорил ему обратное. Если бы Ребекка не выпустила его руку, Чарли ничего не смог бы с ними сделать. Байрон видел, как мир мертвых заворожил ее и поманил к себе. Естественно, она забыла о нем и кинулась навстречу новым впечатлениям.
Он не спрашивал, каким этот мир видится ей. Честно говоря, даже и спрашивать не хотел. Байрон и так понимал: этот мир каждый из них видит по-своему. И сейчас Ребекка шла рядом с ним, полностью погрузившись в свои мысли, куда Байрон доступа не имел. А хочет ли он их знать? Задав себе такой вопрос, понял: нет, не хочет, за исключением моментов, когда это нужно для безопасности Ребекки.
Мысли Байрона переключились на возвращение мертвых. Может, просто отодвинуть шкаф, затолкать их в туннель и пусть себе добираются? Он представил, как проделывает это с Дайшей, и вдруг почувствовал угрызения совести. Порядочные люди так себя не ведут. А как они ведут себя, если по городу разгуливает невинная с виду девочка-подросток и убивает всех подряд?
Мерки живых неприменимы к мертвым. А Дайша уже мертва. Ее нельзя оставлять в мире живых.
Байрону вспомнились отцовские предостережения. Пробудившийся мертвец — чудовище. Не кто иной, как Дайша укусила ребенка, ранила Уильяма и убила Мэйлин.
На обратном пути Ребекка не выпускала его руки до самого возвращения в подвал. Байрон одной рукой задвинул шкаф и закрыл туннель. Ему сразу стало легче дышать, будто мир мертвых превратился в дурной сон.
Но нет, не превратился.
Байрон помнил, с каким лицом Ребекка стояла на балконе и разглядывала город мертвых. Она была испугана и в то же время зачарована зрелищем. У нее горели глаза и лихорадочно пылали щеки. Может, такой же была и Элла, когда увидела этот город? Скорее всего, Байрону не увидеть того, что видели женщины, попадая туда. Не увидеть и не понять неодолимой тяги, заставившей Эллу поскорее покинуть мир живых.
«Неужели и Ребекка захочет уйти туда навсегда?»
Байрон снял рюкзак Алисии, опустил на пол и, стараясь говорить как можно спокойнее, спросил:
— Что с твоей прежней одеждой? Куда она пропала?
Не отпуская его руки, Ребекка молча смотрела на него, будто не знала ответа на простой вопрос. А с ее платьем произошла удивительная метаморфоза. Из серого оно превратилось в темно-зеленое, преобразив унылый подвал, где доминировали блеклые тона и металлические поверхности.
— Пули. Кровь, — сказала Ребекка и дотронулась до раненого бока. — Совсем царапина. Чарльз меня заслонил. Рана уже не болит.
Все это было сказано знакомым тоном, словно речь шла о каком-то мелком домашнем происшествии. Байрон понял, что и на Чарли они с Ребеккой смотрят по-разному. Он не доверял мистеру С. А она? Неужели попалась на удочку сладкоголосого мертвеца? От этой мысли мир мертвых стал Байрону еще ненавистнее.
— Я ему не доверяю, но рад, что он тебя защитил, — только и сказал Байрон.
— Я тоже. Все прошло. Но если бы он тогда…
— Он уберег тебя от пуль, и это главное. Кстати, если бы он не запер меня в туннеле…
«Лучше эту тему сейчас не трогать», — подумал Байрон и умолк.
— Если хочешь, могу осмотреть твою рану, — предложил он.
— Не надо. У меня все прошло. Сама удивляюсь: пока шли по туннелю, еще побаливала, а здесь… уже не болит. Перестало.
Неужели каждый их поход в мир мертвых будет столь опасным? Получается, даже всесильный Чарльз не может навести порядок в своем городе. А значит, может найтись и еще какой-нибудь идиот, которому захочется выстрелить в Ребекку.
Байрону не хотелось об этом думать. Полученных ответов ему было явно недостаточно; тем более что за это сравнительно короткое время накопились новые вопросы. Пока он понимал одно: вещи из мира мертвых способны перемещаться в мир живых. И наоборот, иначе Алисия не заговорила бы о бартере.
