– Он… он на вечеринке… у Нелли.
– Это там? – продиктовав ей Неллин адрес, спросил Чинарский.
– Та-ам, – проблеяла овца.
– Если врешь – убью! – шепнул ей Чинарский, разжимая руку.
Перескакивая через несколько ступеней, он сбежал вниз и назвал водителю новый адрес.
– Только быстро, шеф, – поторопил он, вынимая деньги из кармана. – Штрафы – мои.
– Ну как, Серж? – хлопнул его по плечу Антонов.
– Я его нашел. – Чинарский достал из кармана записную книжку, карандаш и что-то быстро написал. – Вот. – Он вырвал листок и протянул его Антонову. – Позвонишь по этому телефону, спросишь Дудуева. Скажешь, что от меня, и продиктуешь адрес, который внизу. Скажи: кулинар готовит очередное блюдо. Понял?
– Понял, – хлопая ресницами, ответил Антонов.
Машина еще не совсем остановилась возле Неллиного дома, а Чинарский уже распахнул дверцу и почти выкатился наружу. Он едва не снес болтавшуюся подъездную дверь и взбежал на пятый этаж. Остановившись у стальной двери с числом «пятьдесят восемь», перевел дыхание и вытер крупные капли пота, выступившие на лбу. Наклонился и приложил ухо к замочной скважине. Чинарский скорее почувствовал, чем услышал какое-то движение внутри квартиры. Выпрямился и надавил на кнопку звонка. Еще и еще. Открывать никто не спешил, хотя Чинарский был более чем уверен, что Коршунов там. Он принялся снова звонить, но звонок, вдруг хрипнув последний раз, замолчал, словно ему перерезали глотку.
– Открывай, сука, кулинар гребаный. – Чинарский принялся барабанить в дверь. – Я знаю, что ты там.
Дверь с прокладкой из пористой резины поглощала удары, словно всасывала их в себя. Чинарский понял, что ломиться бесполезно. Он прикинул, сколько понадобится времени, чтобы срезать такую дверь автогеном или «болгаркой». Да еще нужно будет утрясти все юридические вопросы. А Коршунов тем временем спокойно завершит свое дело.
Оставив непробиваемую дверь, Чинарский метнулся наверх. Люк, ведущий на крышу, был заперт только на ржавую щеколду. Добравшись до него по металлической лестнице, Чинарский, сбивая кожу на ладонях, открыл его. Спиной поднял крышку. Сверху на него посыпался голубиный помет, перья и еще какой-то мусор. Отплевываясь, Чинарский выбрался на крышу. Сориентировавшись, прикинул, где должны находиться окна пятьдесят восьмой квартиры. Его мозг работал, как хорошо отлаженный механизм. Сейчас он думал только о том, как попасть в квартиру. Что будет потом, его интересовало постольку-поскольку…
Толстый телевизионный кабель, который кто-то из жильцов поставил самостоятельно, проходил прямо по крыше, под ногами Чинарского. Он отрезал его и прикинул на глаз. Должно хватить. Нашел какой-то металлический выступ неподалеку от парапета и один конец кабеля привязал к нему. Попробовал, как он держится, и, убедившись, что тот не развяжется, второй конец опустил вниз, вдоль стены дома. Осталось только спуститься до уровня окна. Удобнее было бы через балкон, подумал Чинарский, посмотрев немного правее, но в том месте не оказалось никакой штуковины, чтобы закрепить кабель.
Потерев ладони друг о друга, он перелез через парапет и, ухватившись за импровизированный канат, начал спускаться.
Через минуту он был уже на уровне окна пятого этажа. Рискуя каждую секунду соскользнуть вниз, он сгруппировался у стены, рядом с окном. Держась за кабель как за «тарзанку», он что было сил оттолкнулся от стены и словно гигантская летучая мышь вломился в квартиру через разбитое ногами окно. Прокатившись через всю комнату, он врезался в противоположную от окна стену. Быстро поднялся, обшаривая гостиную взглядом.
Он успел к самому торжественному моменту. Хотя его и не ждали. Но Чинарскому было на это наплевать. Он увидел, что Александр, в белоснежном фартуке и таком же колпаке, держа в руках кухонный нож с длинным тонким лезвием, стоит позади одной из трех дамочек, собираясь проделать в ней отверстие. Дамочки, как и сам Чинарский некоторое время назад, были все привязаны к стульям. У всех были залеплены рты. В глазах застыл трепещущий страх. Впрочем, страх был не у всех. Одна уже ничего не боялась, так как была мертва.
Бросив своих дамочек, Александр кинулся на незваного гостя. Как назло, в руках у Чинарского ничего не оказалось, а Коршунов размахивал своим ножом словно саблей, грозя отсечь Чинарскому лишние части тела.
Попадать в такую мясорубку Чинарскому не хотелось. Сунув руку в карман за ножом, он медленно попятился в прихожую. В тот самый момент, когда Чинарский нащупал одной рукой дверь, а другой – нож в кармане, Александр сделал опасный выпад. Направив острие своего грозного оружия Чинарскому в живот, он, как заправский фехтовальщик, прыгнул вперед.
Чинарский шагнул назад в открытую дверь, но нож все-таки зацепил его. Он почувствовал острую боль в бедре и тепло от потекшей крови. Нож прошел сквозь пальто и зацепил Чинарского на излете. Если бы не толстый драп, ему пришлось бы несладко.
Держась одной рукой за бок, он продолжал отступать, а Александр, тяжело дыша и размахивая своей «саблей», подходил все ближе.
Наконец Чинарскому удалось вытащить свой нож. Только что он мог сделать таким коротким лезвием? Как назло, под руку не попадалось никаких вещей, которыми можно было бы защититься или метнуть в нападающего.
Чинарский продолжал отступать. Несколько раз он подставил под удары Коршунова лезвие своего ножичка и от их соприкосновения вылетали снопы искр.
– Постой, приятель, – криво улыбнулся Чинарский. – Давай поговорим.
Коршунов говорить, как видно, не хотел.
Спина уперлась в холодную сталь входной двери, в которую кто-то стучал с той стороны.
Александр сделал еще один фехтовальный выпад, целя Чинарскому в грудь. Тот успел отклониться в сторону, пропустив смертельно опасное лезвие под мышкой. Чинарский понял, что если сейчас что-нибудь не предпримет, то уже не сделает ничего и никогда. Он шагнул вперед, схватил Коршунова за кисть, сжимавшую нож, и принялся ее выкручивать. Тот, заорав, упал на пол, но нож не выпустил. Тогда Чинарский запрыгнул на него верхом и всадил свой нож в руку Коршунову, пригвоздив ее к деревянному полу. Тонкое лезвие прошло между костями лучезапястного сустава.
Чинарский сместился в сторону, придавив своим задом другую руку Александра, и схватил его двумя руками за горло.
Коршунов дергался, как препарированная лягушка, хрипел и пускал изо рта пузыри, но Чинарский не отпускал его. Он сжимал пальцы на его шее до тех пор, пока тот не перестал извиваться. Тогда Чинарский ослабил хватку и судорожно вздохнул. Коршунов был еще жив, но сопротивления оказывать уже не мог.
В дверь барабанили прикладами. Чинарский привстал на трясущихся от слабости ногах и отодвинул щеколду. В прихожую влетел Дудуев, за ним – Бероев. Следом омоновцы в касках и бронежилетах. Подоспели почти вовремя. Позади них с камерами в руках толпились тележурналисты.
– Ты в порядке? – Дудуев, видя, что Чинарский едва держится на ногах, подхватил его за талию.
– А-ай, сука! – завопил Чинарский, потому что Дудуев зацепил его за рану.
– Ты ранен?
– Ерунда.
– Тебе нужно в больницу.
– Там должна быть какая-то выпивка, – кивнул Чинарский в сторону гостиной.
