Рэт бросил взгляд на монитор, висевший на стене.
Увидев Бэт на руках копа, он задохнулся. Распахнув дверь, Рэт впустил мужчину внутрь и подхватил тело.
«Вот оно, — понял он. — Превращение. Началось».
Не выпуская девушку из рук, коп обрушился на него с проклятиями:
— Подонок! Как ты посмел довести ее до такого состояния?
Рэт не удостоил его ответом. Прижав Бэт к груди, он прошел сквозь строй остолбеневших братьев, не собираясь пускаться в объяснения.
— Не смейте убивать человека! — рявкнул он. — И не выпускайте его из дома, пока я не вернусь.
И поспешил в гостиную. Отодвинув картину, он прыжками стал спускаться вниз по ступеням. Главное — не упустить время.
Буч смотрел, как наркодилер уносит Бэт. Ее голова болталась в такт его шагам, а волосы струились, как спущенный шелковый флаг.
На какой-то миг он был совершенно парализован, разрываясь между желанием завопить от бешенства и необходимостью выплакаться.
Потеря. Какая ужасная потеря.
Но потом он услышал, как захлопнулась дверь и щелкнул замок. Пять отъявленных ублюдков огромного роста окружили его со всех сторон.
Тяжелая, как наковальня, рука придавила плечо.
— Отужинаете с нами?
Буч поднял глаза на парня, задавшего вопрос. На голову того была нахлобучена бейсболка, а лицо разрисовано. Неужели это татуировки?
— А мы отужинаем вами, — сказал другой, выглядевший, как мальчик с обложки.
Буч расправил плечи. Гнев придал ему сил.
«Ребята хотят поиграть? — подумал он. — Отлично. Сейчас порезвимся».
Он по очереди посмотрел каждому в глаза, показывая, что не боится. Сначала — тем двоим, что с ним говорили. Затем относительно нормальному парню, который оставался в стороне. Еще одному с невероятной гривой, за которую женщины заплатили бы сотни баксов в навороченном салоне красоты.
Оставался еще один.
Буч мельком взглянул на его шрамы и пристально посмотрел в глаза.
«Вот этого парня, — подумал он, — действительно стоит бояться».
Брезгливо встряхнув плечом, Буч сделал шаг вперед.
— Скажите-ка, мальчики, — томно процедил он, — зачем вам нужна эта черная кожа? Чтобы друг друга заводить? Вы, часом, не голубки?
Лязгнув зубами, он отлетел в сторону двери.
Красавчик с обложки придвинул свое фотогеничное личико вплотную к его лицу.
— На твоем месте я придержал бы язык.
— Зачем напрягаться, когда ты и сам отлично справишься? Ну что, поцелуемся прямо сейчас?
Парень зарычал так страшно, что Буч опешил. С таким ему сталкиваться еще не приходилось.
— Ладно, ладно, — вмешался тот, который выглядел самым нормальным. — Остынь, Рэйдж. Кому сказано? Расслабься.
Красавчику понадобилась целая минута, чтобы прийти в себя.
— Все хорошо. Мы спокойны, — сказал мистер Нормальный и, похлопав своего дружка по спине, посмотрел на Буча. — А ты сделай одолжение — закрой пасть.
Буч пожал плечами.
— А что — я? Ваш Блонди страсть как хочет меня полапать. А мне что прикажете делать?
Парень снова метнулся к Бучу. Мистер Нормальный закатил глаза и отошел в сторону, решив на этот раз не вмешиваться.
Прямой удар в челюсть отбросил голову в сторону. Почувствовав боль, Буч выпустил злость на волю. Страх за Бэт, с трудом сдерживаемая ненависть к этим ублюдкам, неприятности с работой — все выплеснулось наружу. Он сбил противника с ног и повалил на пол.
Красавчик опешил: он явно не ожидал от Буча такой прыти. Коп воспользовался замешательством и дал ему пару раз по зубам, после чего вцепился в горло.
Секунду спустя картина переменилась: Буч лежал на спине, а парень, тяжелый как танк, сидел у него на груди. Одной рукой он схватил копа за лицо и так сильно сдавил, что Буч с трудом втягивал в себя воздух.
— А если я найду твою жену, — сказал парень, — и трахну пару раз — тебе это понравится?
— Нет у меня жены.
— Тогда подружку.
Буч судорожно вдохнул.
— Тоже нет.
— Если с тобой не спят телки, почему ты решил, что захочу я?
— Чтоб тебя подразнить.
Красавчик недоверчиво прищурил свои искрящиеся голубые глаза.
«Такого цвета просто не бывает, — подумал Буч. — Это контактные линзы».
— И зачем же? — поинтересовался блондин.
— Если бы я напал первым, — Буч вдохнул побольше воздуха в легкие, — твои дружки не позволили бы нам драться. Сразу прикончили бы меня, не оставив ни одного шанса.
Парень немного ослабил хватку и рассмеялся, потом обыскал Буча, реквизировав бумажник, ключи и мобильник.
— Знаете, парни, этот чудак начинает мне нравиться.
Раздалось деликатное покашливание.
Красавчик вскочил на ноги, а Буч перекатился на бок, хватая ртом воздух. Когда он поднял глаза, то окончательно убедился, что все происходящее может быть только галлюцинацией. Перед ним стоял невысокий старичок в ливрее с серебряным подносом в руках.
— Прошу прощения, джентльмены. Ужин будет подан через пятнадцать минут.
— А это что, мои любимые блинчики из шпината?
Блондин нагнулся над подносом.
— Да, сэр.
— Горяченькие!
Парни столпились вокруг дворецкого, разбирая блинчики и салфетки, чтобы не заляпать пол.
«Что за цирк такой?» — Буч смотрел на все это, разинув рот.
— Могу ли я попросить вас об одной услуге? — спросил дворецкий.
Мистер Нормальный закивал с набитым ртом.
— Если будет добавка, мы ради тебя кого хочешь убьем.
«Да, на поверку этот парень оказался не таким-то уж и нормальным. Правда, в сравнении с другими…»
Дворецкий польщенно улыбнулся.
— Если вы планируете пустить нашему гостю кровь, то лучше всего это сделать на заднем дворе.
— Нет проблем. — Мистер Нормальный закинул в рот еще один блинчик. — Рэйдж! Черт тебя подери, ты прав. Это что-то необыкновенное.
Рэт начинал впадать в отчаяние. Несмотря на его усилия, Бэт не приходила в себя.
С каждой секундой ее кожа становилась все холоднее. Он снова встряхнул ее.
— Бэт! Бэт, ты слышишь меня?
Руки чуть дрогнули, но, похоже, это были судороги. Он наклонился к ее губам и прислушался. Вздохи были чуть слышны, а интервалы между ними становились все длительнее.
— Проклятье! — Он обнажил запястье, чтобы вонзить в него клыки. Но потом понял, что так ему будет трудно ее обнимать, если она сможет пить.
Когда она сможет.
Рэт скинул с плеч ножны, достал кинжал и снял рубашку. Затем нащупал на шее яремную вену и сделал надрез. Кровь потекла струей.
Он окунул кончик пальца и поднес к ее губам. Смочив кровью пересохший рот, Рэт с тревогой заметил, что язык остался неподвижным.
