– Обещаю, – Инга тихо прошептала и, выйдя из очередного зеркала, увидела лежащую на «полу» без движения Лизу.
– Лизка! Девочка, господи… – она опустилась на колени перед свернувшейся в клубочек девочкой.
«Забирай ее скорей и возвращайся в ваш мир. Я вас выведу», – поторопило дядино изображение, поджидающее ее в зеркале. «Спасибо», – это произнес уже другой голос – женский.
– Кристина? – Инга растерянно огляделась. Она видела лишь дядино изображение в зеркале, а голос, как и дядин, «слышала» мысленно.
«Да», – подтвердил женский голос. «Спасибо тебе за Лизу. Я вас тоже провожу».
Инга не без труда сумела поднять Лизу на руки и последовала в зеркало за изображением дяди.
Путь обратно дался еще тяжелей, Инга была почти обессиленной, к тому же ей пришлось нести восьмилетнюю девочку. Закусив от усилий губы, она переставляла ноги практически рывками, словно выдергивая их из засасывающей болотной трясины.
«Инга, уже скоро», – дядя, видимо, понял ее усилия и постарался приободрить. «Не сдавайся, моя девочка, еще чуть-чуть».
Руки, удерживающие Лизу, онемели, и Инга испугалась, как бы не выронить девочку. В какой-то момент, почувствовав, что ее силы – на исходе, она громко с отчаянием застонала и, прикусив губу, почувствовала на языке привкус соленой крови.
«Уже пришли. Все, все…» – дядя ласково зашептал, и Инга, подняв голову, увидела ту «дверь», через которую попала сюда.
«Спасибо, дядя …» – она вымученно улыбнулась и в последний раз оглянулась на отражение дяди в зеркале. «Прощай, девочка… Не забудь потом закрыть этот коридор. Лизе не следует больше приходить сюда».
– Хорошо, дядя, – Инга послушно пробормотала и шагнула к «двери».
«Скажи Леше, что я люблю его. Я бывала с ним, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Сохрани его», – робко попросила Кристина, и Инга кивнула. С Лизой на руках она с трудом протиснулась в узкий проем, и, очутившись в библиотеке, тут же обессилено осела на пол. Алексей, ошарашенный неожиданно открывшимся ему необъяснимым зрелищем, не сдвинулся с места. Не в силах сказать ни слова, он перевел взгляд с зеркала на Ингу, которая, тяжело дыша, машинально гладила бесчувственную Лизу по голове.
– Алексей, помоги…
И только после того, как Инга севшим, незнакомым голосом попросила о помощи, встрепенулся и присел перед ней на корточки.
– Она… жива? – он боязливо коснулся пальцами холодной щечки дочери.
– Жива… Без чувств. Все равно что спит. Отнеси ее в комнату, положи на кровать…
– А ты? Как ты?..
– Потом, потом… – Инга сделала рукой слабый протестующий жест и, когда Алексей бережно взял у нее Лизу, завалилась на бок и коснулась щекой прохладного пола.
– Инга?.. – Алексей с Лизой на руках встревожено замер над ней.
– Потом, потом… – она еле смогла пошевелить губами. Пусть ее оставят в покое, она хочет пролежать тут без движения вечность. Впрочем, о чем это она… Она только что вышла сюда из Вечности. Алексей не мог прочитать ее мысленные желания остаться здесь, так, без движения и, прежде чем, покинуть библиотеку, с трогательной горячностью пообещал:
– Я сейчас вернусь!
Он и правда вернулся очень скоро.
– Инга?.. – Алексей склонился над ней и робко коснулся ее лба – так же, как совсем недавно касался лба дочери. – Инга, с тобой… что с тобой?
– Ничего. Я в норме. Почти, – она пошевелилась и попыталась сесть. От слабости книжные шкафы заплясали у нее перед глазами в бешеном хороводе, и она, сдавшись, опустила тяжелые, словно налитые свинцом, веки.
– Подняться можешь?
Инга кивнула и, однако, не предприняла попытки встать. Алексей без вопросов поднял ее на руки и осторожно, как хрупкое сокровище, куда-то понес. Проваливаясь в ватную пропасть, Инга еще успела подумать о пахнущем морем поцелуе. Это были ее последние мысли, перед тем как она безропотно отдалась во власть форматирующего сознание забытья.
Сквозь сон Инга слышала обрывки чьих-то телефонных разговоров. Разговаривали двое мужчин, один из них был сердит и встревожен не на шутку, другой отвечал односложно, с интонацией провинившегося человека.
– … Дура… Я убью ее, тварь такую!.. Что с девочкой?.. – разгневанный мужчина не скупился на нелестные эпитеты, стрелами летящие в чей-то адрес.
– Спасла ее эта… Она, оказывается, тоже… – виновато, словно не обрадованный чьим-то спасением, пробубнил второй голос.
– Тоже! Ты мне об этом не говорил, хоть тебе было велено следить за обеими!.. Впрочем, можно было догадаться сразу, раз она внучка…
– Что?
– Не важно! Вот что, милый, ты задание понял. Чтобы без осечек! Хватит с меня уже «сюрпризов», мне не нужны помехи…
– Я «обработал» машину…
– …И проследи, чтобы наша вездесущая девушка не помешала… Одна уже под замком сидит в ожидании наказания…
В угасающий, словно отдаляющийся разговор, неожиданно вклинился шелест бумаги, и Инга, поморщившись, открыла глаза.
Она не сразу поняла, что находится в какой-то комнате, погруженной в полумрак и освещенной лишь тусклым светом уличного фонаря. Рядом с ее кроватью сидел Алексей и тихо переворачивал страницы какой-то книги. Интересно, и не темно ему читать?
– Лежи, лежи, – едва она пошевелилась, Алексей тут же ласково тронул ее за плечо. Инга, однако, не послушалась и села, натянув до подбородка плед, которым ее укутал Алексей: ее бил легкий озноб.
– Где мы?
– В моей комнате, – он отложил книгу, которую до этого пролистывал.
– Здесь мужчины какие-то разговаривали, я их слышала…
– Тебе приснилось. Здесь никого, кроме нас, нет. Как себя чувствуешь? Я сделаю тебе чай. Или кофе? – забота в его голосе была искренней. Инга даже зажмурилась от удовольствия: когда еще мужчины так о ней тревожились и пытались с такой заботой ухаживать?
– Лучше чай…
– Сейчас принесу, – он поднялся. И когда он уже выходил из комнаты, Инга запоздало спросила:
– Как Лиза?
Он оглянулся, и в полумраке Инга различила его уставшую, но счастливую улыбку:
– Нормально, только слабенькая. Она очнулась, выпила чаю с медом, теперь спит, как маленький медвежонок. Я недавно ходил к ней.
– Хорошо, – Инга удовлетворенно улыбнулась и прижалась затылком к прохладной стене. В голове шумело подобно помехам на радиостанции.
– Я принесу чай… – Алексей сказал с вопросительной интонацией, и Инга, улыбнувшись ему, кивнула.
Он принес ей огромную кружку дымящегося ароматного чая и печенье.
– Ого! – Инга по достоинству оценила размеры кружки. – Сиротский тазик…
– Это моя любимая кружка, – он пробормотал, смешно оправдываясь, и Инга снова улыбнулась ему. Ей было сейчас так хорошо и уютно, что ни шум в голове, ни слабость не могли испортить этих ощущений. Она готова была просидеть так, на кровати Алексея, укутанная пледом, прихлебывая горячий чай из огромной кружки очень долгое время. Лишь бы как можно дольше длились эти скрадывающие очертания сумерки, и Алексей не сводил бы с нее встревоженного и одновременно восхищенного взгляда. И чтобы ничто не нарушало дремлющего молчания…
