Я вздрогнула от нахлынувших воспоминаний.
— Думаешь, я дурак? — продолжил он. — Я знаю все, что ты сделала. Все.
Я определенно надеялась, что не все.
— Бармен, Ли? Ирландец, как пить дать. Ты меня оскорбляешь.
— Он один из вас.
— Он ничтожество. Слабак. А я стану богом.
— Мечтай-мечтай.
— Мне не нужно мечтать. Я прошел уже больше половины пути к этой цели.
Нужно выбираться отсюда. Спасать Джесси. Спасать Уилла. И себя заодно. К несчастью, Гектор стоял между мной и дверью. Я безоружна, а он сильнее даже без супер-пупер-сверхъестественного дерьма.
— Думаешь, я не знаю, чем занимался Дэмьен? Он думал, что прореживает стаю, но только давал мне больше силы с каждым убийством. Я следил за ним так же, как он выслеживал других, и черпал силу из тех, кого он убивал по ночам.
Что ж, это кое-что объясняло.
— Как ты узнал легенду о пожирателе силы? — спросила я.
Не могла представить себе Гектора — ярого ксенофоба, несмотря на собственную принадлежность к меньшинству, — изучающим фольклор оджибве.
Он сел на кровать. Сейчас он был одет в другую одежду, а не в ту, в которой предстал передо мной Ковбой. Я вспомнила, как во время превращения лопнули его ботинки. Наверное, с одеждой произошло то же самое.
Мы не ошибались в своих предположениях о возможном перевоплощении в разных людей.
Ну надо же, пора взять с полки пирожок. Я задумалась, что еще Гектор умеет, но потом решила, что не очень-то и хочу это знать.
— Когда-то я был лишь ничтожным полукровкой. — Увидев мое недоумение, он покачал головой. — Наполовину латиносом, наполовину белым. Нигде меня не принимали за своего. Даже родная мать не любила меня достаточно, чтобы остаться со мной. И я решил, что желаю власти. Я бы не получил её с помощью денег и политики, но мог добиться желаемого, сея смерть и разрушения. И план чудесно сработал, потому что мне нравилось этим заниматься.
Пока он говорил, я оглядывала комнату в поисках лазейки. Ничего не обнаружилось, поэтому требовалось, чтобы он продолжал разглагольствовать.
— Откуда ты узнал легенду? — повторила я.
— Большую часть жизни я путешествовал. Много что повидал. Когда люди натыкаются на что-то необъяснимое, они пытаются найти этому логическое обоснование. А я не стал. Принялся искать правду и узнал о существовании другого мира, пробуждающегося с восходом луны. Мне захотелось стать его частью, и я нанял человека, чтобы он нашел лучший способ это осуществить.
— И потом?
— Я его съел.
Я вытаращила глаза, услышав, как буднично он это сказал.
— Но он… То есть, э-э…
— Не был врагом? — Гектор пожал плечами. — Считай его бесплатным бонусом. Если желаешь, репетицией перед главным событием.
— Каким?
— Ты же знаешь, что я сделал, Ли.
— Хрупкие блондинки, плоть врага, продажа души, жертва.
— Очень хорошо.
— Я только одного не понимаю. Почему ты меня не убил?
— Querida, как я могу убить женщину, предназначенную стать моей парой?
— Но… — Я указала на свои волосы — вернее на то, что от них осталось.
— Ужасно, что ты чувствуешь потребность изменять внешний облик, но когда ты станешь вендиго, как я, это не будет иметь значения.
Я попыталась снова:
— Если твои враги — хрупкие блондинки, то почему не я?
— Потому что с первого твоего слова я знал, что тебе суждено быть моей.
— Почему?
— Ты пришла ко мне. Больше никто не приходил.
Никто? Мне было сложно в это поверить. Пусть Гектор и сумасшедший, но внешне очень привлекателен. Неужели я единственная идиотка, которая не увидела гниль под яркой оберткой?
— Из-за того, что ты ко мне пришла, — продолжил он, — я понял, что ты видишь больше, чем мое происхождение, бедность и позор. Я знал: ты меня любила, даже когда твердила обратное.
— Думаешь мне плевать на то, что ты серийный маньяк, каннибал и убийца моей семьи?
— Все это были лишь средства для достижения цели. Чтобы я стал вендиго. Так я мог бы сделать нас альфа-парой. Мы будем жить вечно, querida. Вместе.
«Нет!»
— Как ты меня нашел?
— А ты разве пряталась?
— Ягер-зухеры… То есть мы…
— Должны быть тайной. Верно. Для обычных людей. Но оборотни знают о вашем существовании. Твой друг Манденауэр — нечто вроде легенды, возможно, чудовища. Как и ты, Ли. Когда я сделаю тебя одной из нас, этому порадуются оборотни всей земли.
— Я так жажду их одобрения, — пробормотала я.
— Как всегда, язвишь. Неотъемлемая часть твоего обаяния.
Я предпочла пропустить это мимо ушей. Если даже мой сарказм кажется ему очаровательным, я в полной заднице. О, погодите. Я ведь и так в полной заднице.
— Я по-прежнему не понимаю, как мы очутились в одном городке. И в это время года.
Мне нужно было, чтобы он продолжал говорить, пока я не соображу, что делать, или кто-то меня не найдет. А это может случиться нескоро.
— Я сам привел тебя в Кроу-Вэлли. — Гектор склонил голову, и свет отразился в его голубых глазах. На секунду радужка показалась красной, словно от вспышки камеры или затаившегося в Гекторе демона. — Я думал, тебе это известно.
— Привел?
— Было несложно. Я управляю этим городом. Здесь я уже стал альфой. Говорю им, кого убивать, и они приносят сюда кости.
Так-так-так. Наконец начало проясняться.
— Никаких человеческих останков, никакого ФБР, — пробормотала я, а Гектор лишь улыбнулся. — Но мертвые волки по меньшей мере заинтересовали бы ДПР.
— И в конце концов ягер-зухеров, — согласился он.
— Откуда ты знал, что сюда отправят именно меня?
— Ты же лучшая в своем деле, querida. Кого еще им посылать?
Ну надо же, как хорошо оплачивается лучшая работа в этой области.
— Не понимаю, почему другие оборотни тебе подчиняются. Ты же убиваешь сородичей ради силы.
— О, они не знают, что это я.
— Что?
— Любой волк, видевший, как я убиваю кого-то из стаи, покойник.
— И как ты им объяснишь свое превращение в верховного мохнатого парня?
— Ко времени, когда они догадаются, к чему я стремлюсь, меня уже будет не остановить, и они будут этому рады.
— Думаешь?
— Конечно. — Он подмигнул. — Потому что я отдам им тебя.
— Прошу прощения?
— Самая успешная охотница на волков после Эдварда Манденауэра станет королевой оборотней. Ты больше не будешь их убивать. Они будут в ногах у меня валяться.
— А если кто-то догадается раньше?
— Тогда просто отдам им Фицджеральда. Ему все равно придется умереть.
Сердце затрепетало и, казалось, остановилось.
