— Вот! Вот! — кричала Эндри.
Словно молнией блеснула цапля своим острым, как копье, клювом и ударила убийственным оружием — раз и два! — белую Изу.
Дикий крик огласил поляну:
— Иза!
— Бросьте ястреба!
Цапля полетела вниз, опустив клюв, встряхнулась, потащила мертвого сокола на землю. Но, увидав нового врага, опять поднялась вверх. Гильда — за нею. Снова высоко в облаках исчезли обе птицы, затем упали вместе — и теперь уже спину старой цапли когтила победительница Гильда.
Помощники сокольничего бежали по лугу.
— Добейте цаплю! — крикнула им графиня. — Но тотчас же отменила свое приказание:
— Нет — дайте ее сюда!
Ян посмотрел на нее. Она была бледна, как смерть, и сгибала хлыст, точно хотела его переломить, стянула с руки соколиную перчатку и бросила ее на землю. Дыхание стало коротким, прерывистым. Вокруг нее все молчало. Не слышно, было ни единого слова.
Парни принесли ястреба и раненую цаплю. С другой стороны бежала собака с мертвой Изой во рту.
Гендрик осмотрел цаплю.
— Шея немного порвана, — установил он, — но скоро заживет. У нее уже два кольца. Три года тому назад ее ударила Франсез, а год спустя — Фенга. Что с ней сделать? — спросил сокольничий.
— Возьмите ее с собой, — приказала графиня с дрожью в голосе. — Присмотрите и отпустите на свободу, как только будет здорова. Я дам вам, Гендрик, золота. Сделайте ей золотое кольцо — она убила белую Изу!
— Дай мне Изу! — сказала Эндри охотнику. — Я похороню ее в парке.
Графиня подняла руку.
— Нет, — заявила она твердым голосом, — соколиный обычай не таков. Соколу и соколиному охотнику принадлежит то, что падает на соколиной охоте. — И, обратись к помощнику сокольничего: — Получил уже ястреб свою награду? Отдай ему Изу.
Маттес взял Гильду на рукавицу и дал ей драгоценный прикорм. Коварно и зло смотрел желтый глаз ястреба. Гильда жадно схватила своей желтой лапой мертвого сокола. Спереди растеребила шею до мяса и начала набивать свой зоб.
Таков был конец белой Изы.
Графиня свистнула своим бичом и сказала:
— Для меня достаточно на сегодня!
— Мы поедем с тобой, бабушка! — воскликнула Эндри.
— Нет, — возразила та. — Нет оснований из-за моего настроения прекращать охоту. Что за важность — белый сокол! Спустите других соколов! Гендрику нужно еще перу цапель для его детской.
Она сделала общий поклон, повернула лошадь и ускакала галопом.
— Она никогда не забудет Изы! — сказал сокольничий.
Без графини охота клеилась плохо и скоро прекратилась.
Вернувшись домой, Эндри немедленно бросилась к бабушке. Она нашла ее одну в глубокой задумчивости.
— Это из-за Изы? — спросила Эндри.
— Нет, — ответила бабушка.
Она взяла со стола письмо и передала его внучке:
— Здесь письмо, оно пришло для Яна. Передай ему и скажи, что я жду вас обоих к чаю, сейчас же.
Эндри взяла письмо. Как она хотела бы его порвать! Отнесла кузену. Он повертел его в руке и засунул в карман.
За чаем она сидела одна с бабушкой. Ян не пришел.
— Позвать его? — спросила девушка.
Бабушка отрицательно покачала головой. Обе женщины сидели молча.
Графиня приказала накрыть ужин, как охотничье пиршество. Даже сама она украшала стол в своем бальном туалете. Эндри пришлось надеть свое выходное — первое! — платье: у нее был вид молодой дамы.
Они снова ждали. Графиня приказала подавать. Только после супа пришел студент, явно взволнованный. Неловко и запинаясь, сочинил извинение. Бабушка сделала вид, что ничего не замечает. Она казалась веселой. Говорила о соколиной охоте. Рассказывала анекдоты. Говорила о своем сыне, отце Эндри, страстном охотнике, носившем с собою ястреба даже в школу в Клеве. Но однажды с ясного неба на него упал ястреб и исклевал ему лицо так, что потребовался год лечения, чтобы спасти мальчику глаз.
Говорила одна только графиня. Она заметила, как внимателен становился Ян, когда ей удавалось уводить мысли в свое царство — в Войланд. Под конец она пустила в ход главный козырь: этим летом здесь будет охота с орлом!
Эндри подскочила. Ян, положив ножик и вилку, впился в нее глазами:
— Что ты говоришь, бабушка? С орлом?
— Да, с орлом! — подтвердила она. — Я получу его из Тироля от Волькенштайнеров на Роденэгге.
— Когда его привезут? — спросил студент.
— Через три, может быть, через две недели. С ним прибудет один из сокольничих, который проживет с полгода в Лесном Доме, чтобы обучить Гендрика. Этот за всю свою жизнь не видал орла — теперь поучится на старости.
Посмотрев на Яна, она спросила как бы мимоходом:
— Две-три недели — можешь ты остаться на такое время?
— Конечно, останусь! — воскликнул студент.
Тогда она подозвала Клааса, дала ему ключ и велела принести соколиный кубок. Открыла кожаный футляр, вынула большой старый кубок, сделанный нюрнбергским серебряных дел мастером Венцелем Ямницером.
В кубок вошла бутылка шампанского целиком. Графиня подала его Эндри.
— За что ты хочешь пить? — спросила бабушка.
— За соколиную охоту! — ответила девушка.
Взяв у нее из рук кубок, графиня передала его Яну и приказала пить с той стороны, где прикасались губы Эндри.
— Кому твой тост?
Он пил за Войланд. Тогда она сама взяла охотничий кубок и высоко подняла его:
— Я пью за тебя и за Эндри, я пью за вас обоих!
Отпила.
— А ты, мой мальчик, должен опорожнить кубок! — смеялась она. — В нем не должно остаться ни капли. Ты ведь студент, ты с этим справишься. А если еще хочешь — позови Клааса!
Она повернулась к Эндри.
— А ты займи-ка двоюродного братца. Подтянись немного — за ужином ты не сказала ни слова!
Их взгляды встретились. Эндри почувствовала: бабушка чего-то хочет от нее. Она не знала, чего именно, но чувствовала, что сделает это. Потому что бабушка хочет того, что и она сама хочет.
— Да, бабушка, — прошептала она и вышла.
Вернувшись, Эндри застала Яна у стола с серебряным кубком в руке.
— Пойдем в большой зал, — сказала она. — Я велела развести огонь. Клаас принесет вина.
Она сидела у камина. Ян пил. Охотничий кубок мастера Ямницера был уже опорожнен. Эндри снова наполнила его.
— Бабушка рада, что ты останешься на орлиную охоту, — сказала она.
— О, я еще не знаю! — ответил он.
Она спросила:
— Что ты думаешь делать, когда уедешь?
Он сказал уклончиво:
— Сдавать экзамены, ты же знаешь!
— А затем, что затем? — настаивала она.
