Из коридора до нас доносились голоса тварей. Вне всякого сомнения, они подкладывали очередную бомбу. Мы решили дождаться взрыва и замерли в безмолвном ожидании.
Наконец, Бронвин нарушила повисшее в воздухе напряжение:
– Я думаю, мистер Джейкоб должен нам всем что-то сказать.
– Например? – удивился я, разворачивая пустóту так, чтобы видеть остальных.
– Но ведь вы сейчас поведете нас в бой, – пояснила Бронвин. – Что-то руководящее.
– Что-то вдохновляющее, – поддержал ее Хью.
– Что-то, от чего нам станет не так страшно, – пробормотал Гораций.
– Мы все испытываем на себе огромное давление, – немного смущаясь, заговорил я. – Я не знаю, станет ли от этого кому-нибудь легче или нет, но вот о чем я думал. Я знаком с вами всего несколько недель, но мне кажется, что на самом деле гораздо дольше. Вы мои самые лучшие друзья. И мне странно думать о том, что всего пару месяцев назад я был у себя дома и даже не знал, что вы и в самом деле существуете. И еще у меня был дедушка.
Из коридора послышался шум, приглушенные голоса, а затем лязг чего-то тяжелого и металлического об пол.
Я повысил голос и заговорил громче:
– Я каждый день думаю о своем дедушке, и мне его очень не хватает. Но один очень умный друг когда-то сказал мне, что в жизни не бывает ничего случайного. На все есть своя причина. Если бы я не потерял его, я никогда не нашел бы вас. Поэтому, наверное, я должен был потерять одну часть своей семьи, чтобы найти другую. Во всяком случае, именно так я себя среди вас чувствую. Как в семье. Как один из вас.
– Ты действительно один из нас, – произнесла Эмма. – И мы твоя семья.
– Мы тебя любим, Джейкоб, – пропищала Оливия.
– Знакомство с вами, мистер Портман, это нечто, – произнесла мисс Сапсан. – Ваш дедушка мог бы вами гордиться.
– Спасибо, – взволнованно и смущенно ответил я.
– Джейкоб? – подал голос Гораций. – Можно я тебе что-то подарю?
– Конечно, – ответил я.
Остальные, почувствовав, что между нами происходит что-то очень личное, начали перешептываться.
Гораций подошел к пустóте настолько близко, насколько смог, и, слегка дрожа, протянул мне свернутую ткань. Я принял подарок, дотянувшись до него со своего возвышения на спине пустóты.
– Это шарф, – пояснил Гораций. – Мисс Сапсан сумела передать мне спицы, и я вязал, сидя в камере. Думаю, что это не позволило мне сойти с ума.
Я поблагодарил его и развернул шарф. Он был совсем простым и серым, с бахромой на концах, но вязка была очень ровной, а в одном углу даже виднелась моя монограмма – ДжП.
– Ничего себе! Гораций, это…
– Это далеко не произведение искусства. Если бы у меня была моя книга узоров, я бы связал кое-что получше.
– Это потрясающий подарок, – произнес я. – Но откуда ты знал, что вообще сможешь меня еще увидеть?
– Мне приснился сон, – скромно улыбнувшись, признался он. – Ты его наденешь? Я знаю, что сейчас не холодно, но… на удачу?
– Конечно, – воскликнул я и неуклюже обернул шарфом шею.
– Нет, это ни за что не будет держаться. Надо вот так.
Он показал мне, как сложить шарф вдвое, затем накинуть его на шею и продеть концы в образовавшуюся петлю. Теперь он был аккуратно завязан прямо на горле, а концы опускались на рубашку. Не самое боевое убранство, но я решил, что хуже мне точно не будет.
К нам бочком пододвинулась Эмма.
– Тебе приснилось еще что-нибудь, кроме показов мужской моды? – спросила она у Горация. – Например, где может скрываться Каул?
Гораций покачал головой и принялся рассказывать сон.
– Нет, но мне действительно приснилось нечто удивительное. Это были почтовые марки…
Но прежде, чем он успел произнести еще хоть одно слово, из коридора донесся грохот, как будто в стену врезался огромный грузовик. Этот звук сотряс наши тела до костного мозга. Огромная дверь в конце комнаты распахнулась, а ее сорванные петли и еще какие-то обломки долетели до противоположной стены. К счастью, все стояли в стороне. Пока рассеивался дым и все медленно поднимались с корточек и выпрямлялись, царила тишина. Затем сквозь звон в ушах я услышал чей-то усиленный громкоговорителем голос:
– Отдайте мальчишку, и мы не тронем остальных.
– Почему-то я им не верю, – буркнула Эмма.
– Им нельзя верить, – согласился с ней Гораций.
– Мистер Портман, даже не думайте об этом! – воскликнула мисс Сапсан.
– Я и не думал, – отозвался я. – Все готовы?
Услышав подтверждение, я расположил пустот с их распахнутыми огромными челюстями и раскачивающимися языками по обе стороны двери. Я уже приготовился послать их в атаку, как из расположенного в коридоре динамика донесся голос Каула.
– Они взяли пустот под контроль! Немедленно отступайте! Занимайте оборонительные позиции!
– Будь он проклят! – закричала Эмма.
Из коридора донесся грохот сапог разбегающихся тварей. Наше внезапное наступление было сорвано.
– Это не имеет значения! – воскликнул я. – Когда за вас сражается двенадцать пустот, фактор неожиданности вам не нужен.
Пора было пускать в ход мое секретное оружие. Вместо нарастания напряжения перед битвой я ощущал нечто прямо противоположное. Моя личность и мое сознание расслабились и разделились, распределяясь между пустотами. И тут, пока мы с друзьями стояли в ожидании, чудовища ринулись в изуродованный взрывом дверной проем. Они мчались, рыча и разинув пасти, своими невидимыми телами прокладывая тоннели в клубящемся в коридоре дыму. Твари попытались отстреливаться, но побежали. Пули со свистом влетали в распахнутую дверь и в комнату, где прятались мы с друзьями, и впивались в дальнюю стену.
– Скажи нам когда! – закричала Эмма. – Мы ждем только твоего сигнала!
Мой мозг разделился на двенадцать частей, и я не мог выдавить из себя ни слова. Я был ими, этими пустотами в коридоре, и моя плоть страдала от каждого выстрела, разрывающего их тела. Первыми наши языки настигли тех тварей, которые бежали слишком медленно, а также безрассудных храбрецов, пытавшихся отбиваться. Мы трепали их, разбивали головы о стены, а некоторые из нас остановились… тут я попытался отключить свою собственную чувствительность… чтобы запустить в них зубы, проглотить их пистолеты, заглушить их крики и оставить позади себя их растерзанные тела.
Столпившись у лестницы, которая была слишком узкой, твари снова начали стрелять. Сквозь нас прошла вторая волна пуль, болью пронзая наши тела, но мы продолжали бежать, размахивая языками.
Некоторые твари выбрались через люк. Другим повезло меньше, и, когда они перестали кричать, мы отшвырнули их тела от лестницы. Я почувствовал, как умирают две мои пустóты: их сигналы в моем мозгу смолкли, наша связь оборвалась. Но коридор был свободен от тварей.
– Пора! – сказал я Эмме.
Это была самая сложная конструкция, на которую я в данный момент был способен.
– Пора! – закричала Эмма, оборачиваясь к остальным. – Сюда!
Я вывел свою пустóту в коридор, хватаясь за ее шею, чтобы не слететь на пол. Эмма шла за мной, используя свои пылающие руки как сигнальные огни в густом дыму. За ней бросились остальные. Вместе мы промчались по коридору. Мой батальон чудовищ впереди, а армия странных людей позади. Первыми бежали самые сильные и смелые – Эмма, Бронвин и Хью, затем имбрины и что-то недовольно бормочущий Перплексус, который настоял на том, что Карту Дней необходимо забрать с собой. Шествие замыкали младшие дети, а также раненые и самые робкие.
В коридоре стоял сильный запах пороха и крови.
– Не смотрите! – услышал я голос Бронвин, когда нам начали попадаться тела мертвых тварей.
Я считал их потери: пять, шесть, семь тварей против двух моих павших пустот. Это соотношение ободряло, но я не знал, сколько всего тварей в крепости. Сорок? Пятьдесят? Меня беспокоило то, что их может оказаться слишком много и что мне придется защищать слишком многих. На открытом месте нас было совершенно нетрудно окружить, рассеять и подавить наше сопротивление. Я должен был убить как можно больше тварей, находясь в здании, не допустив неравного боя во дворе.
