– В самый раз, – буркнул Спиря, подтаскивая поближе свое добро. – Если вам здесь все нравится, можете оставаться.
– Нравится, – согласился Серега, поглядывая на притихших приятелей голубыми глазами.
Но тут Макс подпрыгнул слишком высоко, чтобы это осталось незамеченным.
Дверь распахнулась. На пороге стоял хозяин.
– Вам, кажется, сегодня еще за катамараном идти? – тихо спросил он. – Будьте осторожны на воде. Она, знаете ли, коварна. Всякое может случиться. По дорожке пойдете, на сучок наступите…
– Откуда вы знаете, что с катамараном что-то случилось? – прошептал Вовка. – Мы с вами не встречались.
– Так вы же мимо залива прошли. А потом мне девочка ваша обо всем рассказала. Алина, кажется… Да и командир ваш громко ругался. Смотрите, если помощь понадобится… Я могу моторку дать.
– Не видели вы нас! – вспомнил Вовка. – Не было дома, когда мы проплывали.
– Дома не было, а я был, – старик незаметно продвигался к подпрыгивающему на подушке Максу. Только сейчас стало заметно, что у хозяина водянисто-голубые глаза. Всегда гладко выбритые, сейчас его щеки быстро зарастали щетиной. – Я теперь тут всегда. Место это мое.
– Значит, дом сгорел? – то ли спросил, то ли сам для себя уточнил Вовка.
– Сожгли, – горестно вздохнул Андрей Геннадиевич. – Нехорошие люди пришли и сожгли. А ведь предупреждали их, что добром это не кончится. Не послушались. Нельзя древних духов беспокоить. Никогда это хорошо не кончалось. А домовых тем более.
– А вы-то как выжили? – Страх давно прошел, осталось сильнейшее желание разобраться, что же здесь такое произошло. Поэтому Наковальников несся со своими вопросами, как скоростная электричка сквозь снежную пургу.
– Так об этом вам еще в деревне сказали, – хмыкнул старик, облокачиваясь на спинку кровати Галкина. Макс, стараясь сдержать натиск рвущейся из-под него подушки, пытался не шевелиться. – Или вы древние поверья не знаете? В детстве сказок не читали?
– Вы утопленник? – медленно спросил Вовка.
Малахов по-старчески засмеялся, закашлялся.
– Ох, и выдумщики они там… – Андрей Геннадиевич сел на краешек кровати. – Днем тень свою увидят, решат, что с привидением встретились. Это понятно. Живут у воды, от нее зависят. Как тут всяких баек не напридумывать. Но все ведь гораздо проще.
– Вы утонули и откупились монетами? – направил разговор в нужное русло Вовка.
– Я всех поначалу предупреждал – не суйтесь, странное место. Плохое. Но меня не слушали. – Старик придвинулся ближе к Галкину. – Есть вещи, о которых лучше не знать и держаться от них подальше.
Макс снова подпрыгнул, и все повернулись к нему. Малахов сел к нему вплотную.
– Я и вас предупреждал – не ездите, не лазайте куда не надо. А вы полезли.
Старик быстро сунул руку под подушку, но Галкин оказался проворнее. Он вскочил, выдергивая из-под себя куклу. Волосы у нее были растрепаны, голубое платье помято, лицо перекошено гримасой ненависти.
– Отдай мне, – все так же мягко потребовал хозяин. – Отдай. – Его лицо, заросшее густой бородой, свело судорогой, над глазами закосматились брови.
– Дай! – пронзительно взвизгнула кукла.
– Отпустите Серегу с Пашкой, – потребовал Макс, кивая в сторону вытянувшихся по стойке «смирно» ребят. – И дайте нам отсюда уехать.
– Даже если ты с ней что-нибудь сделаешь, – движения старика были все такими же неспешными, – никто из вас не выберется отсюда живым!
При этих словах за спиной старика стало разгораться пламя. По стенам побежали оранжевые языки. Кукла в руках Галкина зашлась в истеричном крике.
– А раз ничего уже не сделаешь, то – получайте!
Макс со всего маху ударил орущей куклой по подоконнику. С треском лопнула фарфоровая головка. Крик оборвался на полутоне. Брызнули во все стороны голубые кружева. Окно полыхнуло огнем.
Старик сразу же посерел и осунулся, фигурка его еще больше скукожилась.
– Все равно вы здесь все умрете, – прошептал он. Его фигура начала крючиться. – Вас напугают ваши же собственные страхи. А их у вас много! У каждого! – Он ткнул корявым пальцем в Макса. – Особенно у тебя! Ты не по рангу выбрал себе противника! Вам с этим местом не справиться. Оно вас задавит. А не убьете себя сами, мы поможем!
На последних словах старик вспыхнул яркой свечкой и исчез. Вслед за ним стало гаснуть пламя. Оно отступало, не оставляя после себя никаких следов.
Колька осторожно тронул пальцем подоконник, где только что разгорался настоящий костер. Белая крашеная древесина даже не нагрелась.
– Ничего себе, – присвистнул он, глядя на свою руку. – Вот это старичок.
– Смотрите! – Вовкина рука показывала в сторону двери, в которую медленно вплывала черная простыня.
Глава VII
Когда все умирают
– Макс, а чего это старик к тебе так привязался? Чего ты такого особенного боишься? – спросил Колька, краем глаза отслеживая движение темного предмета.
– Я? – Галкин в задумчивости рассматривал свои ладони, которыми только что сжимал игрушку. – Не знаю… Контрольной по физике. Директрисы. Когда отец ругается.
В дверь пролез угол школьной доски с физической формулой. Ее пыталась протолкнуть внутрь полная женщина со сложной высокой прической на голове. Щелкнув об руку ремнем, вошел мужчина, очень похожий на Галкина.
Макс, как бы не замечая всего этого, продолжал:
– А так, как обычно: зеленые руки, красные глаза. Покойников. Но это, когда маленький был. Сейчас уже не так.
Отстранив всех рукой, в комнате появился высокий тип в строгом черном костюме и в белых тапочках. Кожа на его щеках обвисла и местами отстала от черепа. Единственное, что хорошо держалось, – роскошные черные волосы на голове. Выплюнув изо рта червячка, покойник улыбнулся.
– А я однажды в зоопарке крокодила испугался, – подхватил Вовка. – В детский сад еще ходил. Потом мне полгода этот крокодил снился. Я все думал, что он у меня под кроватью живет и если во время сна свесить руку, то он обязательно за нее цапнет.
По полу проскреблись острые коготки, и длинная зеленая тень юркнула под кровать.
– А еще…
– Хватит! – взвился Колька.
– И грозы я боялся… – вздохнул Вовка. – Помню, у бабушки в деревне мне сказали, что если стоять на одной ноге, то в тебя обязательно попадет молния, а от грома лопнут барабанные перепонки.
– Прекратите! – взмолился Спиря.
Но за окном уже потемнело, заворчало небо, обещая сильнейшую грозу. По стене ярким пятном мелькнули зеленые глаза. Тяжелыми шагами, разваливая дверной проем, вошла огромная глиняная кукла с черными глазами и железными ногами.
– Бабушка в детстве Игошей пугала, – хихикнул своим воспоминаниям Наковальников. – Говорила, что если я не буду спать, то ко мне придет мальчик Игоша, станет меня за пятки щекотать, одеяло отнимать, волосы в колтуны запутывать, шнурки на ботинках завязывать. А может и с собой на тот свет взять. Этого я больше всего боялся. К кровати себя привязывал, чтобы никто меня утащить не смог, пока я сплю.
