– Он хотел начать с меня, – продолжал с едва сдерживаемым гневом Мессия, чего за ним никогда не наблюдалось. – Но чуть-чуть опоздал включить свою психопоражающую систему, а у меня была ваша пси-энергия. И я успел ею распорядиться… Перед вами результат моих действий. Преступник, злоумышлявший против нас с вами, пленен. Его цитадель уничтожена…
На экранах появилась эффектная картина рушащихся скал и огромных камнепылевых туч, взметнувшихся над местом взрыва.
«Откуда у него такие боевые возможности вне моего ведома?» – удивилась госпожа Президент.
– Так я впервые использовал вашу пси-энергию для разрушения… Я и не предполагал, что это столь сильное оружие. Прошу вас извинить меня за использование его без вашего ведома, но решение надо было принимать мгновенно… Теперь меч, занесенный над нашим миром, уничтожен… Но остался тот, кто его выковал… Братья мои, мне очень важно, чтобы вы поняли меня… И я открою вам еще одну тайну… – он сделал хорошо рассчитанную паузу, неспешно оглядев площадь. – Мы оба пришли в этот мир одинаково. Наши матери зачали нас вне полового акта… Я не люблю термин «непорочное зачатие», ибо зачатие новой жизни, вообще, святой акт, акт божественного творения… Он родился раньше меня и у другой матери, но, как выяснилось из нашего контакта, мы с ним психически симметричны, словно изображения одного человека в двух зеркалах… Мы – две части одного целого… Две антагонистические части…
Когда-то я говорил, что у человека нет врагов, кроме него самого… Воистину так… Мой враг – он! – тяжко вздохнул Мессия, указав на Мессира. – Время показало, что нам двоим в одном мире не ужиться… Или миру не уцелеть, пока мы оба в нем… И я решил, что он должен умереть…
Стало мертвенно тихо. Таких слов от Бога никто не ожидал услышать.
– Причем, той смертью, на какую он обрекал других. Ведь до меня он распял и кастрировал многих других мужчин… Если мое решение неверно, то умереть должен я… Здесь… Сейчас… Я свой выбор сделал… Если я не прав, остановите и убейте меня…
Мессия повернулся к арестанту. Дюжие парни подтолкнули его спиной к хресту. Арестант не сводил глаз с Мессии, лицо которого (крупным планом на экранах) было сурово и прекрасно. Слезы поблескивали в его пронзительных глазах, но сквозь слезы пробивалось пламя ненависти…
И каждый человек в толпе вдруг ощутил ее мощный прилив, не позволяющий здраво проанализировать происходящее. Каждому казалось, что это он стягивает веревки на запястьях и лодыжках человеко-зверя, что он, а не Мессия, выхватив из кармана нож, разрезает одежды узувера и срывает их…
Еще двое парней выскочили из вертолета и принесли подставки. Они натянули верхние веревки и подтянули упирающееся костлявое тело на верхнюю половину хреста. Ловко вскочили на подставки и, обмотав концы веревок вокруг рук, закрепили их. Потом то же проделали с ногами.
– Да остановитесь же! – не выдержала госпожа Президент, с трудом преодолев захлестывающую ее жажду крови. Временами она еле удерживалась от порыва броситься на изувера, мучавшего когда-то ее маленького беззащитного сыночка, и своими зубами перегрызть его звериное горло. Этот порыв был ей чужд, и она, пересилив его, воскликнула: – Остановитесь!
– Тот, кто меня остановит, должен убить меня, мама! – обратил к ней Мессия трагический лик свой.
– Пусть он хоть слово скажет! – взмолилась она. – Нельзя же так… молча…
Теперь глаза полураспятого монстра обратились к ней. И она не увидела в них ненависти. Взгляд его был полон тоски и жалости… к ней… Очень знакомый взгляд чужих глаз…
– Он уже никогда не сможет говорить, – ответил Мессия. – В нашей психической схватке он потерял и дар речи, и телесенсорные способности.
– Но я вижу в его глазах человеческие чувства! – упорствовала госпожа Президент.
– Такие чувства испытывает любое существо, ощущая близость смерти, – тяжко вздохнул Мессия.
И вновь волна агрессивности прошла по толпе и по телезрителям. Каждый почувствовал себя охотником, преследующим дичь.
Один из парней достал из карманов гвозди и молоток. Мессия взял все это у него.
– Дальше я все сделаю сам, – сообщил он, – чтобы ни на кого из вас не легла тень греха…
Он подошел к хресту и легко вспрыгнул на подставку. Приложил гвоздь к левой ладони, размахнулся и с силой вогнал его сквозь ладонь в дерево.
Нечленораздельный рык боли, усиленный аппаратурой, загрохотал над площадью, заставив похолодеть от ужаса, а потом одарив ощущением победы над поверженным врагом. Толпа стала единым существом и, казалось, крякала вместе с Мессией, загоняя гвозди. Лицо его горело хищным охотничьим азартом, а глаза видели не худую окровавленную ногу, в которую он забивал гвоздь, а оскаленную пасть серо-голубой пантеры (или как ее там?), в которую он должен, изловчившись, сунуть острую деревянную распорку.
Хоп!.. Вот она, разрывая ткани, входит в плоть!..
Впрочем, куда это он унесся – это гвоздь ушел в ногу даже глубже, чем следовало бы…
Завершив дело, он торжествующе глянул на госпожу Президент. И это чувство торжества победы над врагом, упоительное, опьяняющее чувство, передалось толпе, завывшей, засвистевшей, зарычавшей от избытка эмоций.
– Спутники мои, соратники мои! – обратился Мессия к пастве. – То, что происходит здесь сейчас, не просто казнь преступника. Нет!.. Это символ нашей победы над темными силами в наших душах. Сегодня мы казнили наше собственное зло!.. Мы совершили акт самоочищения! Но чтобы довести его до эмоционального, логического и символического конца, чтобы пережить истинный глубокий катарсис, способный вознести нас к духовным вершинам бытия, мы должны попрать зло не смертью! Нет, этого мало, ибо смерть – сама зло! Мы должны попрать его любовью, как это свершалось в древних мистериях! – эффектным жестом воздел он руки ввысь и замер, выдерживая паузу, во время которой телесенсорно освежал в памяти толпы информацию о древних мистериях. – Все вы – дети любви, на алтарь которой я призываю вас принести свои души и тела!.. И да сольются они в единый дух и в единую плоть!..
Распятый на хресте уже не кричал, а только постанывал и поскуливал, диким от боли взглядом вперившись в толпу.
– Возлюбим же друг друга, – гипнотически звенел над миром голос Мессии, – пока живо это воплощение Зла в нас, чтобы его вышвырнуло в небытие ликованием и силой нашей любви!..
Он резко повернулся к госпоже Президент и протянул к ней руки.
– Иди ко мне! – приказал он электризующим «нутряным» голосом. – Иди ко мне, ибо я хочу тебя, а ты хочешь меня…
– Нет! – попыталась протестовать госпожа Президент, с трудом сохранявшая остатки здравого разума, однако чувствуя, как в глубине ее тела зарождается и начинает стремительно расти еще скрытая, но непреодолимая сила… – Нет!.. Я не хочу… здесь… сейчас… не могу…
