Может быть, просто вежливость, чтобы я могла спокойно позвонить?
Я сажусь на диван и беру телефон. Не могу даже придумать, как начать этот разговор.
Кому звонить?
Просто набрать "999" и все объяснить?
Пусть пришлют того, кто есть в округе – полицию, скорую... может даже пожарную, чтобы попасть в дом ужасов?
Дом ужасов?
Даже в моем запутанном состоянии мой разум изрыгает клише.
Может, мне сначала осмотреть лодыжку? Мне больно, и я не хочу, чтобы люди забыли, что я ранена, потому что они лихорадочно будут исследовать дом. Все хотят быть теми, кто обнаружит ужасы внутри, чтобы первыми сообщить об этом общественности...
Я никогда не смогу забыть это.
Может просто вызвать скорую, не обращая внимания на остальное.
Я не хочу участвовать в этом цирке СМИ.
Я могла бы сказать, что повредила лодыжку, когда гуляла в лесу.
Нет.
Они найдут дом.
Кто-нибудь найдет дом.
И тогда они узнают, что я была там. Если я не сообщу об этом, люди станут подозревать меня...
Кроме того, я хочу вернуть маму и папу домой.
Просто позвони по номеру "999" и все объясни.
Пусть всех отправляют.
Покончи с этим.
Я беру трубку и подношу трубку к уху
Ничего.
Нет гудка.
Я прижимаю трубку ближе к уху и напрягаю слух, чтобы услышать. Что это?
Смех?
– Алло?
...
– Алло? – повторяю я.
– Он в деле, - раздается голос на другом конце линии.
– Что?
...
– Кто это? – спрашиваю я.
– Это я.
Питер.
– НАХУЙ ТЕБЯ! – говорю я и бросаю трубку.
– Видимо, разговор не задался! – сказал Фред.
Я поворачиваюсь к двери, где он стоит. Пакет с лекарствами в одной руке и стакан воды в другой.
– Телефон не работает.
– Я уверен, что это просто глюк. Я пожаловался сетевому провайдеру, но они всегда говорят мне, что проблемы нет, и они отправят кого-нибудь. Однако к тому времени, когда придут рабочие, телефонные линии снова заработают.
Он подходит ко мне и ставит стакан с водой на стол передо мной вместе с пакетом с лекарствами.
– Я знаю, ты сказала, что не хочешь пить, но я все равно принес тебе воды.
Я смотрю на стакан.
Я смотрю на лекарство.
Я стараюсь не смотреть на него. Не хочу злить его и лишать себя шанса на побег.
Подумай об этом: он не хочет везти тебя в больницу, больше заботится о том, чтобы доставить лекарство жене... Он запирает тебя в доме, а ключи кладет в карман... Ты действительно думаешь, что это просто вода в стакане?
Я поворачиваюсь к старику.
– Пей, – говорит он, – ты, наверное, обезвожена...
– Где Ваша жена? – спрашиваю я.
– Наверху, спит.
– Я думала, ей нужно лекарство.
– Да, но... нет смысла будить ее из-за этого. Ей требуется много времени, чтобы заснуть, а отдых так же важен, как и лекарство.
Беги, Ванесса, беги. Он опасен. Не слушай его. Он хуже меня. Я любил тебя. Ему просто нравилось наблюдать за нами.
– Что?
Он в деле.
Питер выходит из тени в дальнем углу комнаты.
Старик подумал, что я говорю с ним.
– Отдых так же важен, как и лекарство, – повторяет он.
Он сидел наверху в своем доме, он наблюдал за нами, Ванесса. Когда он впервые узнал, чем я занимаюсь, я подумал, что он собирается позвонить в полицию, но он просто улыбнулся. Улыбкой, которую я никогда раньше не видел ни у кого, кроме себя... он предложил деньги. Деньги каждый месяц, если он сможет смотреть трансляцию с камер видеонаблюдения. Он видел все...
Старик просто смотрит на меня. Он берет стакан и предлагает его мне.
– Пей, – говорит старик.
Сумка с лекарствами. Без сомнения, таблетки и шприцы. Он был за рулем, чтобы приехать ко мне домой, чтобы прикончить тебя. Он видел, что ты со мной сделала, видел, как ты сбежала. Расскажешь властям о том, что произошло в доме, скоро обнаружат, что он тоже был причастен к этому...
– Я, правда, не хочу пить, – говорю я, забирая стакан у старика и ставя его обратно на стол.
Он только нахмурился.
Он закрыл дверь в гостиную, чтобы незаметно отключить телефон... Я люблю тебя, Ванесса, и не хотел причинять тебе боль. Он сделает тебе больно. Он не может рисковать. Он не допустит твоего побега. Для него ты должна быть мертвой.
Я оглядываюсь на Фреда.
– Если Ваша жена спит, может быть, мы могли бы поехать в больницу?
– Я бы хотел, но пока не могу. Мне нужно, чтобы она приняла таблетки, как только проснется. Можешь остаться на ночь, но, уверен, что телефон скоро заработает. Попробуй еще раз.
Он кивает на телефон позади меня, но я не хочу поворачиваться к нему спиной. Чем дольше я сижу здесь, тем дольше мне кажется, что "нормальность", демонстрируемая в этом доме, не более чем дымовая завеса перед настоящим монстром.
Беги, Ванесса, беги...
– Может, мне просто уйти?
– Я не отпущу тебя... – перебил старик.
– Что?
– На улице почти темно, и идти по этим переулкам в кромешной тьме было бы самоубийством...
Сейчас я бы согласилась на самоубийство. По крайней мере, это был бы мой выбор.
– Утром я могу отвезти тебя в город, но пока можешь остаться здесь, как моя гостья... продолжай пробовать позвонить на случай, если он снова включится. Это твой лучший вариант... – продолжает он.
Я ничего не говорю.
Я забыла, какими упрямыми могут быть старики. Я подожду, пока он оставит меня, и тогда я найду выход. Быстрый взгляд на дальнюю стену показывает, что, по крайней мере, я не замурована в этом доме.
– Ты хотела бы поговорить о том, что произошло? Ты сказала, что он убил их всех... кого?
Питер наклонился к моему уху и прошептал:
Он уже знает. Он знает все. Посмотри на его лицо. Он получает от этого удовольствие. Он хочет пережить все заново через собственный опыт...
– Я не хочу об этом говорить, – сказала я.
– Ладно, если передумаешь... Я здесь.
Еще одна улыбка.
Детская песенка "Никогда не улыбайся крокодилу" звучит в моей усталой голове.
10
Старик сидит на дальнем конце дивана. Не поднимается наверх, чтобы не тревожить спящую жену. Скорее для того, чтобы не оставлять меня одну достаточно долго, чтобы
