Алексей Сологуб не стал разбираться в причинах появления загадочного зверя на элитной вечеринке и решил поскорее оставить мероприятие. Он тихо выполз из-за стола, блистая мокрым пятном на дорогих брюках. Цель его была достаточно прозаична: проскочить мимо чудовища к лестнице.
Фараончик этого словно ждал.
Едва менеджер сделал пару шагов, как в воздухе мелькнула когтистая лапа. Сологуб покачнулся на пятках. Танцовщицы пронзительно заверещали. Ударник промазал по тарелке, аккомпанемент рассыпался на какофонию звуков и оборвался. Две сотни глаз уставились на сотрудника «Роснефти», остающегося на ногах, в то время как из его разрубленной шеи фонтаном хлестала кровь, заливая белые скатерти и супругу замглавы «Роспечати».
Как только Сологуб упал, фараончик вскочил на стол, за которым сидел менеджер. Кровавые капли, падающие из пасти, усеяли скатерть. Перепончатая лапа раздавила тарелку с черной икрой. Соседи по столу рассыпались в разные стороны. Монстр повернул к остальной публике окровавленную морду и, обнажив зубы-гвозди, обдал праздную элиту устрашающим ревом.
Вот тут и началась паника. Люди кричали, вскакивали со стульев и метались по площадке, стремясь как можно скорее покинуть праздник, обернувшийся кошмаром. И тогда открылось страшное.
Чудовище перегораживало собой единственный выход со скалы. Бежать было некуда: со всех сторон лежала пропасть, огражденная хрупкими чугунными перилами.
Гости поняли, что оказались в ловушке.
* * *
Едва фараончик исчез в темноте, Митя спустился к Натали. Ее дыхание было слабым, а лоб горячим. Но она была жива.
Абрамов куда-то сбежал, прижимая платок к окровавленному лбу. Митя пытался заставить его организовать помощь раненым, но, судя по ошалелым глазам, тот явно был не в себе. Савичев отобрал у тестя мобильник – единственную полезную вещь, что можно было от него получить.
Митя нашел в списке контактов нужный номер и позвонил Леонтьеву, начальнику службы безопасности отеля. Бывший подполковник милиции оказался человеком деловым и не склонным к эмоциям. Он выслушал Митю, не перебивая. Пообещал немедленно прислать людей и вызвать «Скорую».
Закончив разговор, Митя сделал еще один звонок. Вельяминов поднял трубку после длительной паузы.
– Горюнов мне все передал, – раздался из трубки бархатный голос чиновника. – Мы уже едем.
– К сожалению, информация быстро меняется. Во-первых, их было двое…
– Что?!
– Один мертв. Но второй сейчас в отеле. И я боюсь, может произойти нечто ужасное. Он уже убил двоих охранников.
– Черт! Где он сейчас?
Митя скользнул взглядом по темному берегу. Задержался на цирке света за деревьями.
– Похоже, ваш зверек тоже хочет увидеть шоу.
– На декоративной скале? Мы скоро будем. Больше не звони на этот номер.
Митя выбросил мобильник, опустился на колени около Натали. Снял прилипшую прядь с бледного осунувшегося лица. Теперь оставалось только ждать, от него больше ничего не зависело.
* * *
Когда гости поняли, что оказались в ловушке, они потеряли головы. Они метались между столами, натыкались на стулья и друг на друга. У некоторых истеричная реакция выражалась в том, что они громко возмущались и требовали вызвать организаторов шоу. Никто не знал, что делать в этой ситуации. Никто не знал, как спастись.
Телохранитель чиновника с юга оказался вооружен и открыл огонь, надеясь отогнать чудовище от лестницы, чтобы вывести своего покровителя из кровавого ада. В людском гвалте прогрохотала серия беспорядочных выстрелов. Часть пуль ушла в небо, одна свалила девицу в шелковом платье (она упала на ковровое покрытие, держась за окровавленное бедро). Фараончику куски свинца впились в плечо и лопатку, не причинив особого вреда, но вызвав боль, от которой чудовище разъярилось еще больше. Истринский дьявол метнулся к стрелку и отгрыз ему руки вместе с оружием.
После этого, опьяненный кровью, он ринулся в толпу, убивая направо и налево. Он прыгал на людей, толкал в спины, сбивал ударами хвоста, рвал шеи и глотки, вспарывал животы, выпуская кольца кишок. Его сокрушительные удары несли ужас и смерть. По полу в лужах крови катались бутылки шампанского, откушенные пальцы, бусины разорванных жемчужных ожерелий. Белужья икра и пармская ветчина липли к подошвам.
Аркадий, оказавшись в эпицентре заварухи, тысячу раз проклявший себя за то, что вовремя не уехал из отеля, решил все-таки пробиться к лестнице. Он подобрал с пола плачущую танцовщицу из шоу-балета и уверил ее, что поможет выбраться, хотя на самом деле собирался использовать как живой щит.
Дождавшись, когда монстр отвлечется на очередную жертву, Аркадий кинулся в образовавшееся окно между перилами и крокодильим хвостом, таща танцовщицу за собой. Они преодолели половину пути, когда монстр неожиданно развернулся на 180 градусов. Аркадий выпустил тонкую руку девушки, оставляя ее наедине с ужасной тварью, и совершил последний стремительный рывок к проему выхода. Что стало со спутницей – он не разглядел, да и не очень стремился. Главное, что чудовище его не догнало. Аркадий ощутил торжество. Из всех людей на площадке он оказался самым проворным. Впрочем, как и всегда…
У вершины лестницы он поскользнулся на лужице крови. Мраморные ступени прыгнули ему в лицо, и от первого же удара Аркадий получил сложный перелом шейных позвонков, навсегда усадивший красавчика-плейбоя в инвалидную коляску. Он катился по ступеням до самого низа, получив еще множество травм, из-за которых следующие полгода провалялся в больнице. Волны и серфинг навсегда остались для него в прошлом.
А бойня на площадке не утихала. Фараончик убивал без устали, раз за разом нанося сокрушительные удары. Гости отеля, вне себя от ужаса, шарахались от взбесившегося чудовища. Толпа теснилась к краю площадки, за которой был обрыв. В давке некоторых затоптали, некоторых раздавили о перила, кто-то вылез за ограждение и повис на руках над пропастью.
Мясорубка продолжалась около минуты, а потом перила не выдержали натиска. Затрещал бетон. Вмурованная в него чугунная арматура лопнула. Люди посыпались с обрыва, точно куклы, разбиваясь о выступы декоративной скалы, падая на каменистое мелководье. На площадке быстро сделалось просторно.
…Пронзительные, полные смертельного ужаса вопли были слышны на другом берегу водохранилища. Жители окрестных деревень выходили из домов в темную безлунную ночь и разглядывали на оконечности мыса, где стоял элитный отель, мельтешение теней в лучах прожекторов.
В старой разваливающейся избе дед Матвей, услышав за окном далекие вопли и неведомый рев, не стал выходить на улицу, как остальные. Шаркая тапками, он подошел к иконе в углу, опустился на колени, суеверно перекрестился.
– Отче наш, иже еси на небесех, – заговорил он прокуренным до хрипоты голосом. – Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя… Смилуйся над грешными рабами Твоими. Усмири зверя Левиафана, верни его обратно в пучины…
* * *
Абрамов стоял на опушке леса и наблюдал за творящимся на скале кровавым безумием. Его трясло от пережитого стресса, из раны на лбу сочилась кровь, но Сергей Викторович не обращал на это внимания. То, что творилось наверху, было куда важнее. Там рушилось его будущее.
В лесу показались фары. К месту событий на большой скорости летели три автомобиля. Теряясь в догадках, Абрамов побежал им наперерез сквозь березовую рощу.
Горюнов, спешивший к декоративной скале по аллее, тоже обратил внимание на кавалькаду машин: два микроавтобуса с затемненными окнами и большой черный внедорожник. Они чуть не смели его с пути – он едва успел отпрыгнуть, лишь лицо обдало воздушным потоком.
Автомобили затормозили у скалы, распахнулись дверцы, наружу высыпали люди в бронежилетах, со странными ружьями в руках. У некоторых на плечах висели мотки разноцветной капроновой веревки.
– Быстро, быстро, быстро! – кричал командир группы.
Протиснувшись мимо окровавленных, стонущих людей в разорванной одежде, спускавшихся с вершины, бойцы неизвестного спецподразделения забрались по лестнице наверх. Там им открылось фантастическое зрелище.
Праздничная площадка была похожа на поле битвы. Перевернутые столы, осколки посуды, окровавленные, корчащиеся, стонущие тела. Виновник бойни, от головы до кончика хвоста заляпанный кровью, крушил аппаратуру на сцене. Динамики протяжно выли, и этот звук еще больше раздражал животное. Оно тянуло зубами провода, пытаясь выдрать их из усилителя.
Первая четверка бойцов, ворвавшихся на липкую от крови площадку, не сближаясь с чудовищем, опустились на одно колено и изготовились для стрельбы. Последовал залп приглушенных хлопков – и на теле фараончика распустились яркие хохолки, которыми были увенчаны шприцы со снотворным.
Зверь резко утратил активность. Разжал челюсти, выпустив провода. Зарычал, но как-то заторможенно, без былой агрессии.
