— На локти, миледи. Я хочу видеть ваш совершенный зад, разведенные ляжки и блестящую, мокрую киску, голодную в ожидании моего члена.
Он погрузил руку в ее волосы. Она поддалась, изящно распласталась, дрожа всем телом от натяжения волос. Она знала, что от Джейкоба можно не ожидать физической опасности. Но все глубоко внутри тряслось, как будто он угрожал самой сути того, кем она была. Все стражи, которые она обычно ставила, чтобы защититься, ушли. Ее мысли растворились, когда его конец медленно-медленно вошел внутрь. Глубже, глубже, и она изогнулась вверх, навстречу ему, крик вырвался у нее, когда он полностью ее занял, дойдя до таких мест, которые так давно пустовали. И было так удивительно, что он смог заполнить их.
Вместо того чтобы пришпилить ее, как делал Рекс, он опустился на нее, покрывая своим телом, упираясь руками в пол; его жесткий торс прижимался к ее спине и бедрам, ляжки умещались между ее ягодиц. В этой позе он почти сидел так, что его яйца прижимались к ее клитору. Он дышал ей в шею. Перебросив волосы Лиссы через левое плечо, он запутал в них свои пальцы, притягивая ее вниз.
Он прикоснулся губами к шее.
— Вы, вероятно, сильнее меня, моя леди.
Теперь он целовал плечо.
— И гораздо мудрее.
Снова шея, так, что у нее перехватило дыхание.
— Но сегодня вы спровоцировали мою волю, чтобы она пересилила вас. Я доставлю вам такое удовольствие, что вы станете моей покорной рабой.
Он уже достиг этого, хотя и не знал об этом. Она бы начала умолять его двигаться, но одним из правил, нажитых за долгую жизнь, было никогда не спешить там, где так хорошо.
Джейкоб. Она мысленно произнесла его имя.
Длинные, медленные проходы. Короткие рывки, чтобы раздражить клитор, но потом опять долгие и медленные перемежающиеся поглаживания, которые начали вызывать у нее тихие утробные звуки нетерпения, звуки, на которые он ответил так, что она стала прогибать спину под ним, встречая его рывки. Он выбрал ритм и силу, делая эти глубокие заходы жестче, глубже и сильнее. Покрывая ее, как самец-хищник, уверенный в своей силе, ищущий удовольствия для себя, но заодно желающий заставить ее признать его власть. Она видела, как это сверкает в его сознании. Там были Рекс, и Томас, и другие, о которых он не хотел знать. Там было то, что она заставила его вынести сегодня. Прикосновение Ричарда. Все представление, ее наказание за неподчинение. И поверх всего — единственное слово, которое помогло ему сохранить самоконтроль. Слыша, как он произносит его в своем сознании, она потеряла себя.
Твой. То, как он это произносил, поставило клеймо на ее душе, переполнило ее, лишая выбора. Сильная жесткая реакция захватила ее и вырвала крик из ее уст, заставивший ее откинуть голову назад. Оскалив клыки, она понимала, что ее глаза светятся красным, и все тело дрожит от мощного оргазма. Джейкоб обхватил ее за талию, продолжая жестко входить, продлевая оргазм, крик перешел в визг. Он кончил, когда она проходила второй оргазм, и это вытолкнуло ее в беспредельное бушующее море третьего. Ее клитор стал таким чувствительным, что она визжала, когда яйца Джейкоба шлепали по нему снова и снова, пока он изливал свое семя.
— Твой, — яростно сказал он ей в ухо. — Твой, и неважно, кого ты меня заставишь трахать, чтобы доказать свою чертову доминантность. Весь твой, Госпожа. Сердце, душа, рассудок… каждая капля моей гребаной крови твоя.
И каждая слеза, подумала она. Понял ли он, что эта влага между его и ее щекой — его слезы?
Как и говорила Тара. Чрезмерно сентиментальные эти ирландцы.
Ее ирландец.
Остаток ночи они лежали у огня, почти не разговаривая. Лисса позволила Джейкобу задремать, зная, что он еще не совсем привык к ее распорядку. Человеческому телу нужно долгое время, чтобы адаптироваться к вампирьему расписанию.
Третья метка это сильно облегчает. Та, которую она не может дать ему. Третья метка даст ему гораздо более высокий уровень силы, улучшит чувства на многих уровнях. Не говоря уже о более глубоком уровне связи. Она кое-что соврала Джейкобу на этот счет. Когда она смогла разъединить связь между ней и Томасом, знание о его существовании не полностью отключилось от нее. Она знала, в какой момент Томас умер.
И более того, Томас знал, что есть остаточная связь, потому что она слышала его предсмертные слова. Возможно, потому, что она чувствовала, как ускользает суть его жизни, она порвала вуаль между ними, отчаянно ища последнего соприкосновения с ним.
До свиданья, миледи.
И потом ничего. Эта часть ее сердца вмиг опустела, оставив в себе лишь полустертые воспоминания. Пыльные книжные магазины, которые он обожал, его очки, лежащие на столике при свете огня. Места, где он бывал.
Ее задумчивость перешла в предрассветную дремоту. Она очнулась, когда Джейкоб поднял ее, отнес на кровать и голую положил под одеяла.
— Ты не собираешься полежать со мной, пока не придет рассвет, сэр Бродяга?
Он нагнулся над ней, рассматривая ее, она потянулась к нему. Когда он прижался губами к ее запястью, она подумала, что могла бы смотреть на этот прямой нос, твердые губы и ясные чистые голубые глаза часами. Она запутала пальцы в прядях его рыжеватых волос.
— Миледи достаточно сказать, — промурлыкал он, как будто в комнате кто-то спал и он не хотел его будить. — Я ни в чем ей не откажу.
— До рассвета, — пробормотала она в ответ, закрывая глаза.
Джейкоб лег рядом с ней. Она свернулась возле него, обманчиво покорная, словно котенок, а за несколько часов до этого она делала все, что хотела, чтобы порвать его душу в лоскуты. Он размышлял, что в их отношениях нет ничего линейного. Они даже не имеют спирального восхождения. Он начинал чувствовать, что прихотливое движение, похожее на полет летучей мыши — это ее любимый путь. Какая мысль или действие придет ей в голову следующей? Он может с тем же успехом предсказывать направление, гоняясь за бабочкой на цветущем лугу, таком ярким, что он с трудом отличит создание, которое преследует, от кивающих соцветий.
Конечно, летучая мышь, летящая по ночному небу за комаром, подходит больше. На его губах возникла улыбка. Он видел на своих часах, что до рассвета остались минуты. У Лиссы была долгая ночь, и ее тело успокаивалось. Покачав головой, он прошептал едва не касаясь ее уха:
— Спите, моя леди. Я позабочусь обо всем наверху.
— Я знаю, — сонно сказала она. — Иди уже. Дай мне отдохнуть.
Поскольку он знал, что это приказ, то пошел, хотя и неохотно.
Уходя, он оглянулся и посмотрел на нее. В этот миг он услышал последнюю сонную фразу, которую она проговорила в его сознании.
Завтрашней ночью ты мне будешь не нужен.
