— А ну признавайся — где взяла меблю?!
— Ну-у, Юрьпетрович… Взяла и взяла… Там меньше не стало.
— Там была? Одна в ящик лазила?! Говори!
— Ну, какая разница… Дело сделано.
— Тебе кто разрешил самовольничать?
— Ну, Юрьпетрович, вы что? — чуть капризно начала она наконец, подняв на него озорные глаза. — Время поджимает, образцов подходящих не было… Вот я и…
— Пропылесосила ситуацию…
Она прыснула.
— Чтоб больше такого не было, ясно?
— Ясно, господин генеральный директор, — кокетливо вздохнула она. — А представляете, что здесь было — как эти стульчики разом на манеж вынесло, а? Соседовский номер перед этим — так… детский сад.
Юрасик набрал побольше воздуху, чтобы продолжить внушение.
— Елена Сергеевна! — окликнули девушку с арены, и она, хитро улыбаясь, ускользнула от расслабившегося Юрасика к рабочему, который поджидал ее у барьера с какой-то бумажкой.
Юрасик почему-то двинулся за ней, решив получше ознакомиться с положением дел. Лена изучала бумажку. Рабочий стоял рядом, ожидая ее решения.
— В чем дело? — строго спросил Юрасик. — Дай сюда.
— Не дам, — ответила Лена, пряча бумажку в нагрудный карман комбинезона. — Это мой вопрос.
— Свободен, друг, — сказал Юрасик рабочему и, когда тот отошел, продолжил тихо: — Здесь все вопросы мои.
— Ну… не хватает кресел. Докупать надо.
— Бесплатно?
— Ну да…
— Лен, одной в ящик не ходить, ясно?
— Почему?
— А если там… эти?
Юрасик так и не позвонил ни полковнику, ни Крулю.
— Нет там никого. Взял, ушел… Меньше не становится. Пойдемте чай пить, а?
— Значит, так. Чаю попьем. Но в ящик ни-ни без меня, ладно?
— Ладно. Вы же главный.
Дома Юрасик обнаружил, что вдоль лестницы, ведущей на второй этаж, повесили те вышитые картины, которые Андрей называл гобеленами. Это были большей частью пейзажи с дворцами. В кабинете появились книжные шкафы, не смотревшиеся совершенно — из-за безнадежной пустоты.
«Вот женку мне бы культурную, чтобы все это до ума довела… Художник художником, а уюта нет».
Утром за неделю да Нового года Юрасик заслушивал у себя в офисе отчеты руководителей филиалов. Все было в норме, и Юрасик, поздравив с праздниками, быстро всех отпустил. Сотрудники, довольно бурча, вышли, а Юрасик, отдуваясь, растянул галстук. В кабинете остался только его главбух, чуть смущенный.
— Ты чего? — расслабленно улыбнулся Юрасик. — Говори, не стесняйся. Я седни добрый.
— Ну, вы особенно злой и не бываете… У меня личный вопрос.
— Давай, не тяни. Я есть хочу.
— Кать! — позвал главбух, приоткрыв дверь в приемную.
В кабинет юркнула тоже смущенная Катя.
— Уважаемый Юрьпетрович, Екатерина Дмитриевна согласилась составить мое счастье… — он поспешно, словно Катя могла сбежать в самый решительный момент, нащупал ее руку, — и приняла предложение стать моей законной супругой.
— Хо, вот это да! — Юрасик откинулся на спинку кресла. — Чудеса продолжаются!
— Юрьпетрович, мы просим вас быть почетным гостем на нашей свадьбе, — почти прошептала Катя, потупя глазки за толстыми стеклами очков.
Юрасик вышел из-за стола и принялся поздравлять брачующихся, потряс руку жениху и расцеловал Катю во впалые щечки.
— Спелись за моей спиной, а? В рабочее время? Ох, озорники…
«Да, — размышлял Юрасик, без особого аппетита ковыряясь в бифштексе, — вот и Гриша с Катькой определились, а я за этой коммерцией да мебелями… Эх!»
Тут он вспомнил, что ему должна была звонить Лена.
«Да, надо узнать, как там с… покупкой кресел», — решил он по дороге в офис.
— Кать, соедини меня с Жуковкой.
Рыжий Яков сказал, что дополнительный комплект мебели доставлен, а вот Елена Сергеевна отсутствует.
«Все-таки слазила в ящик, настругала стульев, а теперь не звонит — боится. Ну ладно, узнаете, как страшен в гневе Краснов», — подумал Юрасик и поехал в Жуковку.
В цирке, несмотря на позднее время, он застал кучу взволнованного народа — шло распределение гримуборных, и артисты занимали отвоеванные комнатки.
— Здрасть, здрасть, Юрьпетрович, — неслось со всех сторон.
— Привет, — односложно отвечал Юрасик, ища глазами Лену.
— …Что-то она не показывается, — сказал Яков, теребя шевелюру передней лапкой. — Дома никто не подходит, мобильник вышел из зоны…
«Доигралась».
— Не ной. Свободен.
На арене репетировали акробаты.
«Скакать будут допоздна. Может, и ночью. Не скажешь же им — разойдись, я сейчас в волшебный ящик полезу! Ну, дела!»
Юрасик с деловым видом обошел весь ангар. Сундук с чудесами обретался в загородке с проволочной сеткой, где, прикрытые суровой тканью, ожидали премьеры декорации соседовского аттракциона. Калитка на загородке была заперта на амбарный замок. Юрасик оглянулся вокруг — не может быть, чтобы строители не оставили хоть проволочки, хоть гвоздика… Прислушиваясь к ощущениям в отвыкших от подобной работы пальцах, он согнул гвоздь «коленцем» и без труда, но по привычке озираясь, вскрыл замок.
«Видимость одна!» — презрительно фыркнул он про себя.
В расписном ящике нашлось несколько ленточек упаковочной стружки.
«От старой мебели — сейчас в пенопласт пакуют, — машинально отметил Юрасик. — Неслух девчонка!.. Найду — отшлепаю… А найду ли?»
Юрасик, подождав, когда мимо никто не пробегал, залез в ящик. Тот под его тяжестью качнулся назад, но, встретив сопротивление стены, остановился.
— Ну, сундучок, родименький, не подведи! — прошептал Юрасик.
«Вот и заклинание придумалось!» — обрадовался он.
Волшебную палку разыскивать было некогда, поэтому Юрасик стукнул по стенке согнутым пальцем тихо, но энергично произнес:
— Сундучок, не подведи! Меня к Ленкам приведи!
«А почему я сказал «Ленкам», а не «Ленке»?» — удивился сам себе Юрасик, но тут его поволокло из душного мрака к мягкому свету и обволакивающе-сладкому аромату — как в косметической лавке.
Юрасик думал, что опять окажется в каменном веке и ему придется мыкаться по бесконечным переходам, но нет…
Ящик, который, как заметила Лена, сильно полюбил Юрасика, вынес его сразу в цивилизованные времена, в… невероятных размеров бутик, сияющий, битком набитый одеждой и парфюмом. Между прилавками, за которыми не было ни продавцов, ни касс с кассирами, фланировало немыслимое количество разного возраста и цвета кожи женщин. Они прыскались духами и подкрашивали губы, перебрасывались фразами на разных языках, любезно передавали друг другу плечики с нарядами. В воздухе висел такой же густой, как парфюмерный аромат, гул голосов. На Юрасика они почти не обратили внимания, так — поглядывали через плечо.
