– Ничего, ты крепкая, как старый сапог. Выживешь. Кроме того, выбора у нас нет – либо одеваться как все, либо быть опознанными.
– Все понятно, но это еще не значит, что я должна быть в восторге, – сказала Лан, поправляя капюшон.
Холодными улицами они приближались к цели – клубу «Партизан» в Старом квартале.
Фулкром провел все утро на улицах – беседовал с людьми, стараясь вникнуть в настроения горожан; потом он изучал карты, запоминал названия улиц и расположенных на них компаний и магазинов, чтобы вернее сойти за местного жителя.
Улица на подступах к клубу «Партизан» заметно отличалась от других. Тротуар был полон народу – люди явно шли на собрание. Да не просто шли – валом валили; тем заметнее выделялись среди тянущейся толпы мощные фигуры охранников, неподвижными утесами высившиеся над этим потоком. Здоровенные ребята, скрестив на груди руки, подпирали стену у входа в клуб. Под неплотно запахнутыми плащами некоторых из них Фулкром заметил клинки.
– Присматривай за ними, – прошептал он Лан. Та скользнула внимательным взглядом по подозрительным личностям и кивнула в ответ.
Люди у дверей клуба время от времени выдергивали из толпы то одного, то другого, проверяли их на какой-то им одним ведомый предмет, а потом пихали обратно. Когда на небе угасли последние отблески дня, Фулкром и Лан тоже устремились к входу.
За дверью была лестница, которая вела прямо вниз, как колодец; спустившись по ней, следователи оказались в шикарном зале. В одном его конце располагалась сцена с рампой и темноватыми фонарями, чей свет придавал всему помещению слегка зловещий вид. Внутри сильно пахло сыростью, по́том и дешевыми благовониями, так как в клуб набилась толпа людей всех возрастов, от стариков до молодежи. Фулкром ожидал увидеть в основном мрачных, разочарованных в жизни типов, однако вокруг него мелькали совсем иные лица – молодые и старые, мужские и женские, человеческие и румельи, причем вовсе не обязательно отмеченные печатью бедности.
В зале почти не на чем было сидеть, и посетители в основном стояли. На стенах виднелись дешевые картинки, а судя по количеству пивных кружек, стаканов с водкой и бокалов с вином, циркулировавших в толпе, где-то вне поля зрения вошедших работал бар. Хорошо, что было тепло. Фулкром и Лан нашли укромный уголок у дальней от входа стены и расположились там очень удачно: сцена оказалась от них по правую руку, а бо́льшая часть комнаты – по левую. Ничто не мешало наблюдать.
Шум нарастал, толпа становилась все беспокойнее. Люди свистели и улюлюкали, а когда на сцену вышли трое, их встретили насмешливыми приветствиями.
Средний из трех шагнул к краю сцены и встал, широко расставив ноги, словно актер, принимающий восхищение поклонников; с его стороны это была явная демонстрация высокомерия. Фулкром, которого от сцены отделяли добрых тридцать футов, разглядел красивое смуглое лицо, покрытое двухдневной щетиной. Многое в облике мужчины указывало на то, что он привык проводить свои дни в компании воров и головорезов, – к примеру, нож, торчавший из-за отворота сапога, – но, несмотря на это, он производил впечатление джентльмена.
– Что это за выпендрежник такой? – прошептала Лан.
– Подозреваю, он и есть заправила всего балагана, тот, кого мы ищем. Малум.
Его сопровождающие вдруг выхватили здоровенные ножи и с грохотом вогнали их в доски сцены – толпа немедленно стихла.
Малум сунул руки в карманы и немного подождал, прежде чем начать.
– Спасибо, что пришли, – были его первые слова. – Премного благодарен. Приятно встретиться вот так снова, правда? Прямо как в старые добрые времена. Я вижу здесь румелей и людей, всех, кто живет в Виллирене. Всех, кто представляет наше общество. Всех, на ком держится наш город, верно?
Редкие одобрительные возгласы послужили ему ответом.
– Вот и хорошо, – продолжал Малум. Говоря, он медленно прохаживался туда-сюда вдоль сцены. – Однако у моих ребят есть твердые доказательства того, что вся наша жизнь под угрозой. Вы ведь слышали о монстре на ирене? О том, что убил ребенка?
Согласный гул голосов.
– Это еще не все. К югу от города есть твари и похуже. Мы их видели. – И он показал на своих партнеров по сцене. – Я и вот эти парни, мы своими глазами видели то, что теперь там, на юге. Хотите знать, что мы видели?
Малум взволнованно прошел с одного края сцены на другой.
– Такое дерьмо, что и сказать страшно. Например, типов, у которых рук больше, чем ты за свою жизнь съел горячих обедов. – И он ткнул пальцем в толстяка в первых рядах, чем вызвал смех части аудитории.
«Харизму демонстрирует, артист, – подумал Фулкром. – Собирается очаровать их, привлечь на свою сторону. Но для чего? Что он затевает?»
– Твари, у которых полные пасти острых зубов, а на лапах – кровь наших ребятишек. Да-да, мы видели, как они похищают людей прямо с улиц. Детей, домашних животных – кого хотите.
– Это же неправда? – шепнула Фулкрому Лан.
– Нет, конечно. Зато звучит здорово, верно?
– И вот командующий, который вообразил себя начальником надо мной и вами, хотя сам понятия не имеет, каково живется в городе простым людям, – так вот, он решил, что мы должны жить с этими тварями бок о бок. Он уже сейчас проводит с ними все свое свободное время – мостит миллионам и миллионам таких, как они, путь на наши острова. Он хочет, чтобы они трудились с нами – нет, вы представляете? Работы и так почти нет, а он хочет отдать ту, что осталась, в лапы кровожадным монстрам!
– Ишь ты, разжигает костерок расовой розни, – едва слышно проговорил Фулкром. – Обычная практика для бизнесменов, желающих перенаправить гнев рабочих, вынужденных продавать свой труд за мизерную плату, в нужное им русло. Но ему-то это зачем?
– Может быть, он хочет стать их вождем?
Однако внимание Фулкрома уже вернулось к Малуму, который продолжал свой полный ненависти монолог.
– Пусть тот, кто поддерживает пришельцев к югу от города, выйдет сейчас сюда, на эту сцену, и объяснит нам всем, чем они ему так угодили, – потребовал Малум. Сам он тем временем снова вернулся на середину сцены. Никакого ответа на его вызов не последовало, в зале стояла полная тишина.
Пока наконец не прозвучал одинокий голос из толпы:
– Ладно, ты нас убедил, парень! Скажи, что нам делать?
– Это хорошо, что вы спросили, – ответил Малум. – Вам повезло – ради вашей безопасности я уже работаю над этой проблемой. Не военные, обратите внимание, а я с горсткой настоящих людей, моих добрых знакомых. Мы организовали гражданские патрули, которые охраняют сейчас южный периметр города, Пустоши…
Пока Малум говорил, Фулкром приметил неподалеку от себя нечто вроде потасовки. Двое мужчин волокли к выходу третьего.
– Жди здесь, – шепнул он Лан и стал пробиваться к дверям сквозь толпу увлеченных слушателей. Добравшись до выхода, он осторожно выглянул в тускло освещенный коридор. Там двое бандитов били кого-то третьего: удары так и сыпались ему в лицо и в живот. Наконец его прислонили к стене и плюнули ему в лицо.
Фулкром уловил несколько слов:
– …Только вякни кому-нибудь, прикончим.
Их жертва, мужчина лет под сорок, в рваной рубашке, коричневых штанах и тяжелых ботинках, пробулькал в ответ, видимо отплевываясь от крови:
– Я не хотел… не имел в виду ничего такого. Парень дело говорит… только… тово… перебирает немножко.
– Ты говорил, что собираешься в цитадель, – пророкотал один громила.
– Да что вы. Я пошутил. Шутка.
Третий человек подошел к ним осведомиться, в чем дело, и громилы, бросив свою жертву на пол, повернулись к нему. Подошедший, рыжеволосый человек с широким лицом, выглядел так, словно повидал в своей жизни не одну схватку.
– Цитадель, говоришь. – Рыжий поскреб подбородок. – Малуму такое не понравится. Лучше от него избавиться. Только чтобы все шито-крыто. – С этими словами он повернулся и затопал прочь.
Бандиты кивнули, вынули клинки, подобрали жертву с пола, тот вытаращил в ужасе глаза, замахал руками, но они – чик-чик – и перерезали ему горло. Это произошло так быстро, что Фулкром глазом не успел моргнуть. Струя крови хлынула на дощатый пол.
