– Скорее всего, нет, не может. Внутри кто-нибудь наверняка есть, да и на улицах отряд-другой тоже остался. И все равно лучшего шанса захватить крепость у нас не будет.
– И что, мы просто так войдем и объявим, что она наша?
– Просто так – войдем и объявим. Смена владельца, вот как это называется. Теперь, когда прежней защиты нет, войти в крепость будет несложно. Тех солдат, что остались на улицах, мы просто перережем – сил у нас хватит. Конечно, это вряд ли будет просто, но другого случая, опять же, не представится. Как только мы окажемся в цитадели, разграбим ее, а что не сможем унести, сожжем.
– А та джамурская птичка еще там или нет?
– Скорее всего, если, конечно, не уйдет с военными, – сказал Малум. – Если она там, мы возьмем ее в заложницы или убьем, а части тела вывесим на городской стене – как в старые добрые времена. Да и какое сопротивление они могут оказать нам – их жалкая кучка, а нас будет несколько тысяч.
– Где мы возьмем столько народу? – спросил кто-то. – Нас самих едва тысяча наберется.
– Пустим слух, что всякий, кто будет участвовать в грабеже цитадели, в доле. Народу это понравится. Скажи всем, что пришельцы идут. А мы объединим все банды ради одной цели: освободить Виллирен от власти военных, пока нет командующего, а после остановить пришельцев. Кто знает, может, он погибнет в бою, и нас никто не побеспокоит. А когда военные все же вернутся – изрядно потрепанные врагами, – то здесь им нечего будет делать. Никто не будет рад их возвращению. Народ уже и так на нашей стороне.
– Мы делаем это для народа или для себя?
– Для себя, конечно. Народ нужен нам лишь для того, чтобы добиться власти. Однако наша победа будет выгодна всем. Город станет нашим. Мы освободим его от империи, и тогда народ сможет делать, что хочет, устанавливать свои правила. А мы будем жить припеваючи, словно короли, да приглядывать одним глазком за пришельцами, чтобы не смели подходить близко.
Его подручным это понравилось. Они заорали и заулюлюкали. Загрохотали по столам и замахали клинками в воздухе.
«Вот это уже совсем другое дело», – подумал Малум.
Глава двадцать шестая
Они уже привыкли летать. В то утро, когда драконы с ночными гвардейцами взмыли в небо над лесами и полями Й’ирена, никто из них не ощущал приступов тошноты. В транспорте их было теперь меньше, чем раньше, – пришлось оставить место для Скорбных Ос. Их сажали по четыре в каждую клетку с людьми, а чтобы в дороге они не беспокоились, Джеза придумала и дала им с собой хитрое успокоительное снадобье. Правда, потом, прежде чем садиться на Ос, приходилось давать им стимулятор, чтобы разбудить их полностью, но его тоже предоставила Джеза.
Бринд стоял над насекомыми и с любопытством разглядывал их. Он не знал наверняка, будет ли от Ос прок в бою и смогут ли его люди полностью их контролировать. Ранним утром у него состоялся краткий разговор с Артемизией, в котором они в последний раз сверили тактику предстоящего боя.
На этот раз летающий город должен был обрушиться на побережье Фолка, которое враг планировал атаковать с характерной для него беспощадной жестокостью. Объединенные силы землян и пришельцев под командованием Бринда и Артемизии спешили к западному побережью соседнего острова, чтобы встретить там угрозу лицом к лицу. Вражеское войско наверняка будет представлять собой мешанину племен и народов, большинства из которых Бринд никогда не видел, а потому не мог оценить их потенциал. Это затрудняло принятие тактических решений: все, что он мог рекомендовать своим людям, – это полагаться на традиционное, проверенное временем построение, меняя его по мере необходимости. Однако у людей было другое преимущество – они хорошо знали территорию острова и представляли, какие его ландшафты наиболее удобны для ведения боевых действий, а каких следует избегать. Разговор с Артемизией убедил его в боеготовности ее войска, что немного облегчало его задачу как стратега, но по большому счету ни он, ни она не знали, чего ожидать.
Артемизия согласилась с тем, что командовать всей операцией будет он – до тех самых пор, пока ему и ночным гвардейцам не настанет пора сопровождать фра Меркури на летучий остров.
Считая всех землян, всех людей Артемизии да еще прибавив к ним врагов, чья численность, правда, была известна лишь приблизительно, можно было сказать, что на поле боя сойдутся около двух миллионов живых существ. Вот когда Бринду пригодилась его способность оставаться равнодушным перед лицом смерти, да и мысль о том, что не все эти существа люди или румели, также помогала избежать чувства уныния перед чудовищной арифметикой войны. И все же, как ни крути, а именно его решения будут во многом определять, жить или умереть такому огромному числу обитателей островов, какого никогда еще не было видано ни на одном поле сражения.
Артемизия передала ему инструкции, куда именно нужно направить драконов. Изучив карты острова Фолк, она указала ему на лагуну, над которой будет находиться небесный корабль – его земляне не должны атаковать ни в коем случае, так как в нем находятся все старейшины ее народа. Корабль был оборудован посадочной платформой, на которую надлежало высадиться драгунам. Она еще раз подчеркнула важность, которую этот корабль имеет для ее культуры, и призвала Бринда думать о нем как о своего рода летающем соборе.
Именно туда их и несли сейчас драконы, и, не считая редких порывов ветра, которые налетали неведомо откуда и сотрясали клетки с воинами, все шло вполне гладко. Ночные гвардейцы в новеньких, черных как ночь доспехах представляли собой зрелище в своем роде ничуть не менее устрашающее, чем сами окуны.
Время высадки наступило внезапно. Бринд подошел к двери контейнера, в то время как кто-то другой отодвинул засов, снял с предохранительных крючьев трап и выдвинул его наружу.
– Бор ты мой!.. – выдохнул кто-то. – Что это такое?
– Летучий собор Артемизии, надо полагать, – бодрым голосом отозвался Бринд. И шагнул по трапу на солнечный свет, уже привыкнув к состоянию перманентного потрясения, в которое приводило его практически все, связанное с пришельцами.
Платформа, на которую они опустились, представляла собой площадку в несколько сотен футов длиной и почти столько же шириной; по ее краю тянулась узорчатая зеленая балюстрада. Площадка, изготовленная из того же зеленоватого камня, похожего на мрамор, была так велика, что на нее могли приземлиться еще по крайней мере пять драконов и высадить привезенных ими солдат. Бринд присел, чтобы оценить материал, и увидел, что в него повсюду вдавлены драгоценные камни. За балюстрадой простирался сплошной облачный пейзаж, точно они вдруг очутились в ином мире. Обернувшись, он уперся взглядом в отвесную стену, состоявшую, казалось, из сплошных архитектурных излишеств. И сразу понял, почему Артемизия сравнивала это сооружение с собором. Исполинские колонны скрывались в облаках. Массивные причудливые горгульи восседали по углам длинных балконов, заполненных людьми в синих и красных одеждах, которые стояли и смотрели на новоприбывших. Недалеко от них распахнулись три сводчатые двери – такие высокие, что в каждую из них легко прошел бы целый дракон, даже если бы он встал на задние лапы. Наверху было холодно, вокруг стонал ветер, однако на платформе, где они стояли, ничего этого не чувствовалось: казалось, она была защищена от стихий, хотя никакие специальные приспособления на глаза не попадались.
Еще раз обернувшись, Бринд увидел Артемизию, которая шла к ним в полном боевом облачении, рукояти мечей торчали у нее из-за плеч.
– Добро пожаловать, командующий! – громко крикнула она. – Ваше прибытие – честь для нас. Вы на Эккполисе, нашем флагманском корабле.
– Какой он большой, – только и смог выговорить он.
– Да, это правда. Вы на одной из десяти площадок… как вы их называете, гавани? Или бухты?
– Посадочная площадка звучит более осмысленно по-джамурски.
