– В смысле? – Я рылся в сумке и все время поглядывал на недвижимое тело Сашки, боялся, наверное, что он просто затаился и вот-вот прыгнет на меня. Под руку все время попадался фонарик, и я убрал его в карман куртки.
– Да я не поняла ничего! В какой-то момент он просто остановился, сбросил рюкзаки и стал собирать хворост для костра. Сказал что-то вроде: «Он от нас все равно не отстанет». А потом я даже не сообразила, когда Саша подошел ко мне сзади со скотчем.
– И дальше что? – Я нашел ножик и принялся резать липкие путы Карины.
– Дальше он ушел.
– Ушел? – переспросил я, уставившись на сидящую напротив фигуру.
– Это не Саша. Он притащил это вон оттуда. – Девушка указала освобожденной рукой на ближайшее здание. – Усадил, прислонил к рюкзакам. По-моему, это кукла.
Какая еще, к чертовой матери, кукла? Сашкина куртка, вроде его же джинсы. Осторожно ступая, я приблизился к телу. Из капюшона выглядывал локон его челки, кончик носа. Вытянув руку, я опасливо ткнул пальцем в холодный лоб «куклы»…
Это был Сашка. Серо-синий, распухший, мертвый.
Кровь на его волосах и лице свернулась, засохла черной грязью. Разбитые губы были приоткрыты, зубов не хватало. Куртка была испачкана. Вроде бы руки как-то неестественно вывернулись за спиной. Кажется, краем глаза я уловил движение в доме, на который показывала недавно Карина. Не сдержав дрожи, я поднял взор. Внутри у меня все будто судорогой свело.
– Помоги с ногами, – позвала Карина. Занятая собственным освобождением, она ничего не замечала.
– Подожди, – сказал я и, не дожидаясь вопросов, быстро зашагал в сторону выпирающего из тумана трехэтажного здания. Может, привиделось? В дверном проеме уже никого не было, но буквально секунду назад… Я шел, стискивая в карманах левою рукой фонарь, правой – нож. Карина окликнула меня, но я не обернулся. В дверях остановился, прислушиваясь, вглядываясь. Включил фонарик и вошел. Верил ли я в то, что видел? Не знаю – не вполне. Все вдруг поменялось, и очень сильно. Только что я смотрел на раздувшееся синюшное лицо лучшего друга, а потом, едва ли не в тот же миг…
– Мне показалось?.. – Во рту вдруг пересохло, и вопрос оборвался хрипом. Слабый свет фонарика выдергивал из темноты облупившиеся стены. В полу были квадратные провалы. – Мне показалось или ты мне вправду помахал? – Слушая свой голос, я почувствовал себя идиотом.
А потом что-то с силой ударило по левой руке. Свет задрожал, я выругался сквозь стиснутые от боли зубы. В темноте покатился булыжник. Я поднял фонарь и успел заметить его. У второго этажа не было пола, но были стены и двери. Там, наверху, в проеме кто-то стоял, фонарь осветил ноги, прежде чем они исчезли. Он же бросил в меня камнем! Я рванул вперед, наверх можно было забраться по выпирающему обломку стены… Битый кирпич колотил по ногам сквозь подошвы кроссовок. Пальцы впились в изуродованную кладку, держать фонарик во рту оказалось очень неудобно, больно зубам. А вдруг сейчас он столкнет меня?! Но нет, я взобрался на уровень второго этажа, дотянулся ногой до обрывающегося в воздухе порога и шагнул. Здесь пол наличествовал.
– Сашка! Это ты? – Фонарь, скользкий от слюны, вновь был в ладони. – Как все это может быть!
Полумгла впереди скрипела осторожными шагами. Высокие окна по правую и левую стороны источали тусклое дневное сияние. Я погасил фонарик и всмотрелся. Его было видно – силуэт, крадущийся вдоль стены.
– Санек, что ты делаешь! – заорал я, в горле клокотало, и даже слезы проступили на глазах. Правая рука вытянулась вперед с разложенным ножом. Я не понимал, что стало с моим другом. Недоумение, негодование, страх – я беспомощно захлебывался в каше, бурлящей внутри головы.
И в тот момент дурной сон превратился в кошмар.
Тень отделилась от стены, Сашка побежал на меня, а потом вдруг оказался в другом месте. И вновь исчез, тотчас появившись поодаль. Исчез – появился, исчез – появился. То слева, то справа, то ближе, то дальше. Он будто бежал напрямик, но что-то переставляло его, как шахматную фигуру по полю. Наверное, я закричал. И абсурдные скачки прекратились, силуэт застыл на секунду, и из темной глубины помещения показались другие фигуры. Они рванули ко мне, идентичные в каждом движении. Свет задрожал, марионетки заслоняли окна. Тьма шелестела шагами. Могу поклясться, что видел, как фигуры бегут и по потолку тоже. Сквозь стиснутые зубы сочился бессловесный вой ужаса, я замахал ножом. Меня толкнули, крутанули на месте, ударили в бок, схватили, ткнули в лицо, дернули за волосы. Показалось, будто что-то членистоногое, большое быстро взбирается по ноге… Я потерял ориентацию в пространстве, меня валили, я вырывался, ожесточенно размахивая лезвием. Нож словно резал плотную черную паутину. Ни единого вскрика – только шорохи движений, шагов. Но мне повезло. По-видимому, я все-таки приблизился к дверному проему, через который проник сюда. Наверное, так, потому что, отступив назад, я просто не ощутил опоры под ногой и сорвался вниз, увлекая за собой весь ворох опутавших меня теней…
Воздух вышибло из легких. Я даже не сумел застонать от боли. Какой-то миг я видел светлый прямоугольник выхода, но потом эти твари, среди которых уже нельзя было различить Сашку, вновь навалились всем скопом, распластали меня на полу. Я вновь ощутил, как что-то перебирает лапками по спине, подбираясь к затылку…
И я вспомнил, как погиб Саша.
* * *
Душная сумеречная комната, ароматы сырости и гнили висят в недвижимом воздухе. В полутьме глаза видят хорошо. Пыльное стекло, голова едва выше подоконника, но, если встать на цыпочки, можно увидеть, что кто-то стоит перед домом. Размытые очертания, пыльное стекло. Радостный шепот:
– Он пришел, пришел. Все-таки пришел. Он пришел за мной…
Позади зашелестело покрывало, прикрывавшее вход: в дверях появился паренек. Взлохмаченный, не верящий собственным глазам.
– Ма…ша… Машенька? – произнес он, пытаясь проглотить ком, застрявший в горле.
– Так меня мама называла.
Девочка неслышно подошла к нему и протянула ладошку.
– Сколько же ты здесь… – Юноша взял ее за руку и заплакал, опускаясь на колени.
– Я тебя звала, а ты не шел.
– Прости меня, я просто…
– Ты меня не любишь, да?
– Что… Что ты говоришь? – Он непонимающе уставился на нее сквозь слезы.
– А тебя кто-то любит, Саша? – Выражения эмоций плавно сменялись на ее бледном личике, менялось и само лицо.
Саша выпустил ее руку, но та мягко и влажно, словно лягушка, перехватила его запястье. Со вскриком юноша вскочил, рванулся к выходу. Покрывало сорвалось, упало на лицо, в ноздри попала горькая многолетняя пыль… В исступлении парень закружился, врезался затылком в дверной косяк, но все же содрал покров с головы. Девочка висела на руке… Он оглянулся. Нет, не девочка – что-то белесое, бесформенное. Сашка заорал, пытаясь стряхнуть с себя гнусное нечто. Вместе они вывалились из квартиры, существо с размаху влетело в стену и стекло по ней. Сашка заметил массивную белую ногу, растущую из лысой головы, и бросился бежать, но споткнулся, взмахнув руками. У лестницы не было перил, за которые можно было бы ухватиться. Смачно приложившись головой о ступеньку, он ринулся вниз между пролетами. Сила тяготения протащила его три этажа, обдирая о бетонные челюсти.
