— По-арамейски это звучит более красноречиво. Эта надпись была обнаружена всё в той же усыпальнице. Как я уже сказал на арамейском, и была написана примерно две тысячи лет назад.
— И что? Что всё это означало?
— Каждые тринадцать веков Флинц имеет возможность вернуть свою власть.
Профессор снял очки. Его губы искривились в подобии улыбки, а лицо становилось всё светлее.
— Адея. Что это значит, профессор? — Спросил стажер.
— Это ад, мой мальчик… Ад.
Воцарилось молчание.
Виктор встал со своего места и подошёл к окну.
— Стемнело, — тихо сказал он, и сквозь запотевшие стёкла стал наблюдать за падающим снегом. — Пора.
Чем дольше двигалась по ухабистой дороге старая колымага капитана Логинова, тем больше он признавал, что нужно было отдать должное стажеру Чубову.
То место, где как он утверждал, находилось логово зверя, было почти в пяти километрах от города. Как он пешим выследил его только одному Богу известно, но даже на машине туда добираться было весьма проблематично.
Старая сельская дорога, к тому времени щедро посыпанная снегом, который, смешавшись с грязью, превратил её в непроходимое болото.
Нервы у Виктора были на пределе. Ко всему прочему его раздражение усиливалось присутствием Эльвиры, которая появилась в последний момент и категорически навязала себя в попутчики.
До места добрались к десяти вечера.
Свет, отражавшийся в бледном лике луны, хорошо освещал старый полуразрушенный дом, который находился на небольшой возвышенности. На первый взгляд это был обыкновенный особняк конца девятнадцатого столетия, над которым изрядно потрудилось время и влага. Но почему-то при одном только взгляде на него хотелось быть где-нибудь в другом месте.
Дорога, ведущая к дому, сужалась так, что машина там не прошла бы.
Капитан и его спутники вышли из автомобиля и, бесшумно прикрыв за собой дверцы, стали медленно подниматься по узкой дорожке ведущеё к высоким железным воротам.
По мере приближения к дому первое впечатление стало усиливаться и нарастать.
Стажер Чубов, от рождения имевший богатое воображение, стал понемногу нервничать. Чем ближе он подходил к дому, тем больше ему казалось, что окна начинали походить на черные глазницы, а терраса лежащая на трех колоннах, напоминала ему огромную беззубую пасть, готовую проглотить его в любой момент.
— Что с тобой, — тихо спросил его Виктор, — ты, почему остановился?
— Мне кажется, что дом живой.
Все четверо остановились.
Пространство вдруг стало сгущаться. Воздух постепенно наполнялся тяжестью. Из-под дома стал выплывать густой белый туман.
— Он знает, что мы здесь, — сказал Рокшин и пошел вперед.
— Подождите, профессор!
— Смотрите! — Воскликнула Эльвира.
Жалобно скрипнув, входная дверь отворилась.
— Нас приглашают.
Виктор, положил руку на плече своему стажеру, и по-отцовски строго сказал:
— Саша, тебе не нужно идти с нами.
— Но, как же?
— Прошу, не спорь, останься в машине, я не стану тебя пристегивать наручниками, но настаиваю, выполни мою просьбу на этот раз.
— Хорошо.
Виктор не очень то поверил ему, уж слишком быстро стажер согласился. Но Саша говорил правду, страх сковал его ноги, а внутреннее "Я" нашептывало песнь отступления.
— Ну что профессор, вы готовы? — При этом он как-то странно покосился на Эльвиру.
— Капитан.
— Неважно. Я иду с вами.
— Хорошо, в конце концов, вы уже давно совершеннолетняя.
— Ещё раз намекнёшь на мой возраст и ты ни когда не станешь майором.
Виктор улыбнулся, ему нравились женщины, которые могут за себя постоять.
— Пойдемте, барышня.
Эльвира игриво вздернула головой.
— Так-то лучше, — сказала она, — Аристарх Львович, у вас есть план?
Рокшин инстинктивно потрогал ноющую руку.
— В любом случае, песок уже течет сквозь наши пальцы. — Сказал он, и стал медленно перебирать ногами в сторону отварившейся двери.
— Не бери в голову, — обращаясь к Логинову, сказала Эльвира, — он постоянно так, на его волну трудно настроиться.
— Мы уже на "ты"?
— Не будь ханжой, майор.
— Капитан.
— Это пока.
Эльвира фыркнула и пошла вслед за своим учителем.
Виктору не чего не оставалось делать, как последовать её примеру. Он проверил свою кобуру и быстро зашагал, опережая профессора.
Как только они зашли внутрь темного дома, вдруг, освещая ветхие стены и проваленный пол, вспыхнул красный свет.
— Дешевые спецэффекты, — сказала Эльвира. — Господи да тут так же жарко как в Австралии в январе месяце. Помнится тогда моя кожаная сумочка из крокодила стала потеть, прям как живая.
— Тихо.
Капитан профессионально огляделся.
— Что я тогда чуть не…
— Тихо, я сказал!
— У тебя, капитан точно замашки майора, — обидчиво буркнула Эльвира, — Мужчины! Вечно вы должны держать всё под контролем.
Эльвира хотела ещё что-нибудь съязвить, но тут она заметила, как из всех щелей стал пробиваться густой белый туман.
Он быстро заполнял всё пространство. Температура стала резко падать.
— Может, у них сломался климатконтроль, — ещё пытаясь шутить, шепотом спросила она, выпуская изо рта клубы пара.
— Может, вы заткнетесь, наконец! — Выпалил капитан. — Ни чего хорошего от этого не жди.
— Почему? — Спросила она, цепляясь своими длинными ногтями за кожаную куртку Виктора.
— Такой туман я уже видел, — ответил он, и быстрым движением достал из кобуры свой пистолет.
— Он вам не поможет, Виктор, уберите. — Сказал Рокшин.
— Знаю, но он предаст мне уверенности.
— Слышите? Там что-то есть.
Послышался шелест. Звук был совсем слабый.
— Мамочки, мне страшно! И зачем я такая упертая.
Они стали оглядываться вокруг себя, пытаясь хоть что-то рассмотреть в густом молоке тумана. Вскоре они не могли уже рассмотреть даже собственных рук.
В воздухе ощущалось какое-то движение. Оно было повсюду.
Шум нарастал.
Воздушная среда стала наполняться чем-то, густым и вязким, чем-то, что мешало свободно дышать.
— Этот звук, — задыхаясь, пробормотал профессор.
Он стал делать перед собой странные движения руками.
— Аристарх Львович, что вы делаете?
Но он лишь ускорил темп. Его руки лихорадочно двигались по воздуху, пытаясь в нем что-то схватить.
Профессор, наконец, остановился. Он встал, закрыл глаза и, вытянув руки параллельно полу, замер.
— Это звук, — крикнул он, — его можно услышать только в одном месте….
