Но Лючио не увлекся. Подняв голову, он улыбнулся алым ртом и толкнул меня к парапету:
— Сядь!
Ноги почти не держали меня, и я скорее упал, чем сел. Лючио опустился рядом на колени в снег. Движения его, исполненные нечеловеческой грации, завораживали. Он оголил запястье левой руки, на котором уже краснели поджившие порезы (неужели он режет себе руки для всех, кого привязывает?), и черканул по нему чем-то маленьким и острым, зажатым в правой руке. Поднес кровоточащую руку к моему лицу.
— Пей!
До этого момента я, в глубине души, надеялся еще, что это только представление, фарс. Слишком все походило на мой самый жуткий кошмар. Но теперь я уверился: это не сон и не представление. Все правда, и через минуту я стану рабом Лючио, пальцем на его руке, который будет повиноваться любому его приказанию. Меня затошнило. Двумя руками я взял запястье Лючио, подтянул ближе и прижался ртом к ране. Лючио вдруг дернулся, сильным движением вырвал у меня руку и подался назад так резко, что чуть было не опрокинулся на спину. В изумлении, ничего не понимая, я смотрел на него.
— Довольно! — сказал он отрывисто. — Комедия закончена. Поднимайся и пойдем.
— Куда? — спросил я тупо.
— К Агни, куда же еще.
— А… разве уже все? — я не чувствовал в себе никаких изменений.
— Что «все»? Ничего не будет. Вытри с лица кровь.
Я ничего не понимал и не двигался с места. Тогда, словно показывая, что нужно делать, Лючио медленно зачерпнул правой рукой снег и отер им свое лицо. Он вообще почему-то двигался очень медленно.
— Я ничего не чувствую, — сообщил я с недоумением.
— Нечего чувствовать. Связь не завершена.
— Почему? Что не так?
— Я передумал! — резко ответил Лючио. И не успел я осознать и испугаться снова (за Агни), он добавил: — Проводишь меня сейчас к Агни, я сниму чары.
Словно чья-то невидимая рука толкнула меня в спину. Я бросился на колени в снег рядом с Лючио и порывисто обнял его.
* * *
Лючио гнал машину так, словно опаздывал на пожар. Я сидел рядом с ним, и мне было страшновато. Дороги еще не почистили после снегопада, и я боялся, что мы вот-вот слетим на тротуар. Но «Шкода» чудесным образом вписывалась в повороты и даже ни разу не пошла юзом.
— Кристо не придет в восторг от нашей сделки, — рассуждал Лючио, не отрывая глаз от дороги. — Подумает, что я опять финчу. Он мне не доверяет, и правильно делает.
— Но никакой сделки не было! — возразил я.
Лючио скосил на меня черный глаз.
— Разве не было? Ты предложил себя взамен Агни, я согласился. То, что я не завершил связь, ничего не меняет.
— Вы и над Агни не стали бы проводить ритуал?
— Нет, с Агни я довел бы дело до конца.
— Почему же тогда…
— Пусть это останется моими маленьким секретом.
Я умолк и стал смотреть на его профиль. Странные мысли лезли мне в голову. Например: можно ли тронуться умом от многолетнего всеобщего обожания? Глядя на Лючио, я склонялся к выводу, что да. Можно. Без сомнения, он был безумцем. В поступках его отсутствовала всякая логика. Или я просто не мог уловить ее?
— Тебе нравится мое лицо? — поинтересовался Лючио, лениво поведя в мою сторону бровью. — Я красив?
Не хватало еще заводить разговор о его внешности! Я уже знал, что он тщеславен, и даже очень, и не хотел подогревать его тщеславие. И спросил:
— За что Кристиан ненавидит вас? Какая у вас с ним вышла размолвка?
— Он не говорил? Ну, конечно, нет. До сих пор лелеет обиду. Если вкратце, история такова: я соблазнил его невесту, а Кристо разозлился за это. Вот и все.
Его циничный тон был просто невыносим; меня покоробило.
— Ее ведь звали Селена? — спросил я, припомнив последний разговор Лючио с Кристо. — Она умерла?
— Умерла, да. Глупая вышла история с этой Селеной. Нам с Кристо часто нравились одни и те же женщины, но нам удавалось договориться. Что может быть глупее, чем ссориться из-за женщины, которая все равно через несколько лет, а возможно, и раньше, умрет? Но к Селене у Кристо было особое отношение. Он сделал ее вампиром и собирался жениться на ней. Правда, его можно понять: Селена была редкая красавица. Но жениться?.. Это был полный бред. Тем более, что Селена, несмотря на всю свою неземную любовь к Кристо, все-таки не смогла сказать мне «нет». Мы с ней чудесно провели время, а Кристо узнал и взбесился. Никогда, ни до этого, ни после, я не видел его в такой ярости. Многое тогда наложилось: его затяжная депрессия, давнее отвращение к крови, бешеная влюбленность, полученное оскорбление. Мы жестоко поссорились, а Селена оказалась между нами и не выдержала давления. Такое бывает, хоть и не часто. Когда она умерла, мы с Кристо окончательно разругались. Он наговорил мне массу жестоких и оскорбительных вещей и сбежал из клана.
— Значит, виноват только он? — с внезапной неприязнью спросил я.
— Я этого не говорил. Виноваты оба, но он до сих пор валит все на меня. Ну, да бог с ним. Винит он меня, а наказывает себя. Устроил себе растянутый суицид, и гордится этим.
— Суицид? — не понял я.
— Его нынешнее состояние ни что иное, как постепенное умирание, на которое он сам себя обрек. И умирание мучительное. Сто, сто пятьдесят лет засыпать и просыпаться с мыслями о крови — мало кто сумеет остаться в здравом рассудке.
— Кристиан сумел.
— Преклоняюсь перед его подвигом, но повторить не берусь. Впрочем, едва ли это можно назвать подвигом. Кристо, понимаешь ли, хотел себя убить, но не знал, как. И устроил это показательное самоуничтожение. Решил стать человеком.
И снова я был уязвлен его цинизмом.
— Вы считаете, он только из-за этого?..
— Из-за чего же еще?
— А я думаю, что он хотел покончить с этим кошмаром, в котором жил до тех пор, — сказал я твердо.
Лючио фыркнул.
— В любом случае, если бы я захотел покончить с собой, избрал бы способ более действенный и менее мучительный.
— Какой же?
Он не ответил, только сдвинул брови. Я хотел настоять, чтобы он ответил на этот, отнюдь не праздный, вопрос, но «Шкода» уже лихо притормозила у дома Киры Хадади.
* * *
Госпожа Хадади смотрела на Лючио, не в силах оторвать глаз, и моего присутствия, кажется, вовсе не заметила. Пока мы поднимались на второй этаж, Лючио мельком подарил ей две обворожительные улыбки, но более на нее не смотрел. Ей, однако, и того было достаточно. Разгоравшиеся в ее глазах обожание и… да, пожалуй, вожделение, были слишком явственны. Она оказалась очень восприимчивой к чарам носферату.
У двери в комнату Агни мы на несколько секунд остановились. Лючио мягко, но решительно отстранил госпожу Хадади, намеревавшуюся было просочиться вслед за ним, и вошел в комнату первым, сделав мне едва приметный знак идти с ним. Мы вошли. Где была Агни, я даже не успел заметить, потому что она вдруг налетела на нас — вернее, на Лючио, — как вихрь, обхватила его за шею и принялась бесстыдно его целовать. Я вспыхнул от возмущения, когда увидел, что он с охотой отвечает на ее поцелуй. Возмущение мое не осталось незамеченным: в тот самый миг, когда губы его прижимались к губам Агни, а руки обнимали ее талию, он скосил на меня свои черные бесстыжие глаза, и из них на меня глянул древний, черный порок. Он был порочен — вот слово, которое уже много дней крутилось у меня на кончике языка, и которое лучше всего его характеризовало. Он наслаждался ситуацией, а я был вне себя от ярости, и чуть было не кинулся на него. В тот момент я ненавидел его, как никогда раньше. Лючио понял это, отодвинул от себя Агни и засмеялся. Агни с обожанием смотрела на него.
