— Она снимала тебя на видео.
Ко мне подошла незнакомая девушка из параллельной группы, с которой мы занимаемся физкультурой. — Ещё она расспрашивала о тебе.
— Что ей нужно?
— Я думала, ты скажешь, — разочарованно протянула девушка, а затем, нерешительно переступив с ноги на ногу, спросила: — А ты правда…
— Все лгут, — и я лучезарно улыбнулась, отчего незнакомка отшатнулась.
Мне нельзя улыбаться так широко.
Быстро покинув площадку, оглядевшись, увидела Шарли и окликнула её.
— Что тебе нужно от меня?
Она остановилась, а затем развернулась и пересекла полупустой двор, встав напротив.
— Я хочу, чтобы ты уехала. Поверь, это в твоих же интересах, — она расправила спутанные волосы, а затем с высокомерием посмотрела на меня. — Понимаю, тебе кажется, что я нагнетаю обстановку и ситуация не стоит крайних мер. Так вот, ты ошибаешься. Тебе нужны деньги? Пары штук хватит, чтобы ты свалила из этого города в ту задрипанную деревеньку, откуда выползла?
Я послала её открытым текстом и скрестила руки на груди.
— Мне абсолютно плевать на то, что ты там себе думаешь на пару с Артёмом. Я приехала в этот город учиться и мне до лампочки ваши сложные взаимоотношения. Всё понятно?
— Грубить не надо, девочка. Иначе будет хуже, — она говорит почти мягко, но с кислым выражением лица. — Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому. Может, когда-нибудь, ты поймёшь, что я, наверное, единственный человек, который действительно желал тебе добра. Остальные будут не так милы, они не обладают гибкостью мышления.
— О чём ты говоришь?
— Всё! — она махнула рукой. — Разговор окончен. Хотя ты всё ещё можешь взять мои деньги, пусть это будет пять штук, а затем свалить из города. Желательно сегодня.
— Нет. И я говорю тебе ровно то же самое, что говорила Артёму. Мне не нужны друзья. И я не уеду из города из-за ваших ссор, — отрицательно покачав головой, развернулась и ушла, не дожидаясь ответа Шарли.
На пол пути обратно на площадку, остановилась и крикнула уходившей девушке.
— И видео удали! Я не давала разрешения меня снимать!
В ответ, не оборачиваясь, она показала средний палец.
* * *
Я бегаю по утрам каждый день. В одно и тоже время. В пять утра, когда город ещё спит. Соседка считает ненормальным жаворонком, но по утрам я тиха как мышка и она не просыпается. Переодеваюсь в спортивную форму, закалываю волосы в хвост, натягиваю капюшон и улыбаюсь отражению, демонстрируя белоснежные зубы. Мой любимый персонаж — Джокер. Давая, я нарисую тебе улыбку!
На вахте спит охранник. Он всегда скрещивает руки на груди, облокачивается о кресло и закрывает лицо потёртой кепкой. Его рулады разносятся по всей ширине холла, а я очень аккуратно ступаю, вновь становясь «ниндзя» — лишь бы не проснулся, а то опять ворчать будет. Не положено да не положено. Кому что положено? И зачем кладут?
Я бегу ровно, не ускоряясь, не замедляясь, берегу дыхание, соблюдаю ритм. Вот уже неделю, как напряжение от стычек с компанией Артёма усиливается, косые взгляды, грубые разговоры. Ко мне приставал Кот, говорил мутно, как и Артём, но быстро отстал, видно, что он делал это по указке друга. Что им нужно?
Хорошо хоть Шарли больше не подходит, хотя Катя жаловалась: девушка расспрашивала о моём прошлом. А мне всё не хватает духу подойти к Артёму и расставить все точки над «и».
В последние дни его друзья постоянно попадаются на глаза, словно следят за мной, не скрываясь, а наоборот — привлекая внимание. От их оценивающих взглядов холодно, и я не знаю, что делать. К кому обратиться за помощью? Или же… может Шарли права и мне стоило послушать её?
Но я не хочу уезжать! Мне нравится Москва, нравится учиться, нравится чувствовать ритм большого города. Я не готова вернуться в маленькую деревеньку, чтобы пойти учиться в местный колледж на «доярку». Не для этого ночами зубрила, готовилась к экзаменам и работала после школы, чтобы заработать денег на дорогу и проживание в столице. Сколько времени и нервов ушло на то, чтобы попасть сюда! И сейчас совершенно не готова сдаться из-за какой странной компании со странными интересами.
Бег ровный, дыхание не сбивается. Кажется, что могу пробежать много-много километров и всё равно не выдохнусь. Мне нравится это минорное чувство, свежий запах листвы, лёгкий ветерок, ласкающий кожу, свет, постепенно добавляющий краски в окружающий мир. Жёлтые и оранжевые листья вперемешку с красными и зелёными создают уникальный осенний цвет воздуха. Всё вокруг виднеется сквозь этот фильтр.
Каждое время года обладает уникальными оттенками и запахами, присущими только им. Для меня зима пахнет свежестью, лёгкими солёными ароматами, с привкусом лайма и лимона. Осень насыщенна кардамоном, пряности смешиваются с запахами яблок и груш. А лето наоборот спокойное, безмятежное, оно пахнет землёй и неуловимым привкусом солнца, как ни странно запах мяса, печёной картошки, вкус колодезной воды, запах тины и дыма. Весна же невообразимо богата на ароматы! Она вся состоит из озона, талой воды, чувственными цветочными запахами, с примесями мёда, липы и берёзового сока.
Я чувствую всё. Это мой особый дар.
Половина пробежки заканчивается в заброшенном амфитеатре на другом конце парка. С задней стороны полукруглого зелёного замка с башенками высятся сосны вперемешку с лиственными деревьями, за которыми скрывается забор, ограждающий парк от проезжей части. И только в такую рань почти не слышен шум машин, биение многомиллионного города. Здесь и сейчас очень тихо, только вдалеке одинокая ворона каркает, наворачивая круги над далёкими деревьями. Небо, затянутое плотной пеленой светло-серых облаков, нависает надо мной, только-только готовясь сбросить с себя миллиарды каплей воды, таких тонких и мелких, едва-едва освежающих воздух. Но прежде чем пойдёт дождь, наступит такая звенящая пауза, бьющаяся на одной-единственной ноте и всего долю секунды, прежде чем зазвучит негромкая мелодичная музыка осени — музыка дождя.
Ставлю ногу на одно из немногих оставшихся кресел, наклоняюсь вперёд, перешнуровывая кроссовки, затягивая потуже узлы. И нить рвётся. Всё изменилось, тишина разбилась, и, распрямляясь, вижу их.
Один невысокий в брючном костюме, жёсткий, с квадратной челюстью и крупными губами, с тяжёлым взглядом, лопоухий — он стоит с одной стороны ряда, а с другой стоит почти такой же, только высокий и более острый.
— Сама пойдёшь или помочь? — голос низкий, прокуренный, хриплый, но не злой, скорее ленивый.
Он расстёгивает пиджак, демонстрируя пистолет. Разворачиваюсь и второй отрицательно качает головой. Я пропускаю вдох, а затем прыгаю, наступая на нижнюю спинку кресла и бегу в сторону амфитеатра. За спиной раздаётся мужской голос, но сердце бьётся так громко, что ничего не слышу. Огибая здание, бегу в сторону дыры в заборе, через которую можно покинуть парк и выбраться на оживлённую улицу. Под ногами хлюпает грязь, кроссовки скользят по жухлым склизким листьям, деревья колючками бьют по лицу, такое чувство, будто сейчас рухну, и я падаю, цепляясь за корягу, прямо в притаившуюся среди листвы лужу. Коленки, руки, волосы — всё в холодной земле и воде. Поднимаюсь на ноги и вижу, как сквозь дырку пролезает мужчина, в костюме, в ботинках, лысый со шрамом на губе, озлобленный и такой крупный, что непонятно, как он смог пролезть сквозь забор.
Я делаю шаг назад, только собираюсь развернуться, как меня ловят в тиски и прижимают дурнопахнущую тряпку к лицу, полностью перекрывая дыхательные пути. Запах такой резкий, но в то же время сладкий до одури. Пытаюсь вырваться, но даже сдвинуться нет возможности, кричу, а раздаётся только мычание. Ткань почти закрывает зрение, вижу пятна, зелёные, белые, жёлтые. Неясные тени и полную тишину. Меня держат, не пускают, кажется, что проходит вечность, разум уплывает, конечности деревенеют, больше не могу сопротивляться, не могу пошевелиться, уходит желание кричать. Всё уходит, исчезает. Последнее, что чувствую, как меня отпускают, а затем берут на руки и куда-то несут.
