штаны здесь протираете, бояре? Надо Расею поднимать, прирастать новыми землями от моря и до моря. А вы что ж? Чуть что не так, челом бьёте государю, а сами и пальцем не пошевелите. Погрязли в неге и разврате, а на интересы государства наплевать. Стыда у вас нет! Вот ужо с помоста я сойду…
Тут в зале начался переполох. Мужики рванулись к выходу, в темноте расталкивая дам, а те — кто в обморок, кто, преклонив колени, воздевает руки, надеясь найти защиту где-то там, на небесах.
Тем временем государь поднял посох, да как швырнёт его в партер! Кричит:
— Я вас и с того света достану, если Расею раздербаните!
Терентий Павлович еле удержал жену от опрометчивой попытки выбраться из зала. Та сунула таблетку валидола в рот и теперь съёжилась в кресле, зажав уши и зажмурившись, повторяя: «Этого не может быть!»
Но вот уже зрители и актёры разбежались кто куда, а царь стоит и улыбается. Потом посмотрел на Терентия Павловича и говорит:
— А ты пошто не убежал?
— Так ведь куда бежать, если вы везде достанете7
— Тоже верно! А ну-ка поднимись сюда, да посох прихвати. Вещь казённая. Если потеряю, потом затаскают по судам, а то и импичмент могут объявить.
«Как-то одно с другим не вяжется». Поэтому и спросил:
— Я всё же не пойму… Вы царь или только притворяетесь?
— Царь, царь! Тот самый, Грозный. Однако лежать в гробу долго не могу. Скучища смертная! Вот и устраиваю иногда такие представления. Как оно тебе?
— Да я к балету равнодушен.
— Думаешь, мне он нравится? Но вот однако же терплю. Иначе обо мне совсем забудут.
— А памятник?
— Это тот, что в Петроверигском переулке? Да не смеши! Вот если бы в Кремле или в Александровском саду… Как думаешь, когда-нибудь поставят?
— Мне кажется, опричнину вам не простят. Уж очень много народу пострадало.
— Так им и надо! Ничего толком не умеют, окромя того, чтобы набивать себе мошну. Вот и теперь полным-полно воров и жуликов. Пора снова опричное войско создавать!
— Да вроде бы уже есть полиция, служба безопасности…
— Это совсем не то, да и среди них полно мздоимцев. Нет, без опричнины нам не обойтись! А что, пошёл бы мне служить, если главой опричников назначу?
«Этого только не хватало!»
— Нет, такая работа не для меня.
— А жаль…
Царь задумался — возможно, прикидывал, как бы несогласного уговорить. Ну а Терентий Петрович решил задать вопрос — что-то вроде провокации, только бы увести разговор от неприятной темы:
— А зачем нужно было покорять Казань, Прибалтику и Крым в придачу? Неужели без этого никак не обойтись?
Царь лицом побагровел, посохом замахнулся, да как заорёт:
— Ах ты дубина стоеросовая! Чему вас только в школе учат?
Терентий Павлович не стерпел унижения, поэтому, выпятив нижнюю губу, тут же возразил:
— Я между прочим доктор политических наук.
— Да какой из тебя учёный, если азов политики не знаешь! Ведь любая империя обречена на гибель, если перестанет расширяться. А мы со времён Олега, Игоря и Святослава только тем и занимались.
— Не согласен! Это всего лишь объединение земель исконно русского народа.
— Да брось ты, не было тогда никакого русского народа! Только разрозненные племена тех, кого позже стали называть славянами.
У Терентия Павловича аж руки затряслись от возмущения. Еле сдержался от того, чтобы упрекнуть царя в невежестве:
— Вам-то откуда это знать?
Царь попытался отшутиться:
— Вот полежишь с моё в гробу, тогда и тебе истина откроется.
— А если серьёзно?
— Книг надо больше читать, а не только статьи в академических журналах и методички, которые присылают из Кремля.
«Что-то не похож он на государя. Откуда знаний нахватался?» А потом подумал: «Что, если Грозный прав и истина нам откроется только после смерти?» Стало грустно, потому что какая же это жизнь, если всё основано на лжи? «Нет, это надо прекращать, а то ведь до такого договориться можно!»
Тут зажёгся свет и в зрительный ввалилась толпа спецназовцев в защитных шлемах, ну а за ними ещё один, уже без шлема, но в мундире полковника полиции:
— Что здесь происходит?
Терентий Павлович оглянулся, собираясь сказать, что во всём Иван Грозный виноват, но сцена была удивительно пуста — только роскошные декорации и он один-одинёшенек стоит посередине.
— Значит так, — сказал майор. — За нарушения порядка мы вас отправим в КПЗ, а там уж органы дознания пусть разбираются.
Через час Терентий Павлович сидел перед следователем и пытался сформулировать мало-мальски реалистичное объяснение того, что произошло, но, увы, ничего не получалось — следователь никак не мог уловить главную мысль, а потому задавал глупые вопросы:
— Вы говорите, что Иван Грозный виноват. Это такое погоняло, что ли?
— Да нет, это он и есть!
— И давно с ним познакомились?
— Вроде бы в седьмом классе на уроке истории.
— Так это ваш сосед по парте?
Терентия Павловича столь очевидное скудоумие крайне возмутило:
— Да что вы такое говорите! Он же царь, а у меня всё было ещё впереди.
— Неужели тоже собирались стать царём?
— А что в этом особенного? У нас перед каждым человеком открыты все дороги. Можно стать министром, генералом, губернатором…
Следователь покрутил головой — словно бы выражал сомнение. Потом привычным движением смахнул пыль со своих погон, и набрал по телефону какой-то номер:
— Аполлинарий Модестович! У меня тут интересный экземпляр, как раз по вашей части… Спасибо за понимание. Я жду.
«Ну вот, сейчас ещё один недотёпа сюда явится!»
Но всё получилось совсем не так — через полчаса в комнату для допросов вошли два дюжих санитара и поволокли… Всю дорогу до спецавтомобиля Терентий Павлович кричал, требуя прокурора, и угрожал, что пожалуется вождю:
— Там их несколько у меня на даче и все при полномочиях.
Санитары отвечали:
— Будет тебе Канатчикова дача, не боись!
Ещё по дороге в клинику Терентий Павлович понял — что-то с ним не так. Видимо, встречи с таким количеством вождей даром не проходят. «Ладно, пусть подлечат. Главное, всё отрицать, мол, переутомился, поэтому и чудится чёрт-те что — призраки всякие и всё такое прочее».
И вот он уже лицом к лицу с врачом. Тот сразу задаёт вопрос, что называется, в упор:
— Так что вы следователю наговорили?
Терентий Павлович изобразил лукавую улыбку:
— Да я просто пошутил.
— Такие шутки, дорогой мой, до добра не доведут. Это я, специалист со стажем, однозначно утверждаю, — затем как-то с намёком подмигнул и снова спрашивает: — А всё же любопытно,
