Гэйб наконец отступил на шаг от древнего катка, встряхнул головой, улыбнувшись собственным мыслям, и направился в помещение с бойлером, когда носок его ботинка ударился обо что-то твердое, а сам предмет отлетел на пару футов в сторону, странно проскрежетав по пыльному полу. Гэйб поднял находку и обнаружил, что это полоска металла длиной около фута, шириной примерно в два дюйма, с круглой дырой по центру и со скошенными концами. Выглядела полоска как часть некоего механизма, но какого именно, Гэйб далее представить себе не мог. Возможно, полоска отвалилась от какой-то старой садовой машины, предположил он, или…
Негромкий оклик донесся до него от двери подвала, едва слышный сквозь шум непрерывно бурлящей подземной реки. Гэйб поспешно вернулся сквозь дверной проем во вторую часть подвала — и снова услышал негромкий голос. Большинство родителей в любых условиях узнают голоса своих детей, и Гэйб не был исключением. Келли звала его, и в ее голоске слышалась настойчивость.
— Папуля! Папуля! Мама сказала, чтобы ты пришел… — Последовала небольшая пауза, пока Келли вспоминала нужные слова. — Прямо сейчас!
Гэйб отшвырнул металлическую полосу и поспешил к узкой лесенке, ведущей из подвала наверх.
Келли ждала его наверху, просунув внутрь лишь маленькую взъерошенную голову и придерживая рукой дверь подвала, чтобы та не захлопнулась. Малышка явно помнила запрет отца. Гэйб торопливо поднялся по ступеням, освещая себе дорогу фонарем, а Келли отступила на шаг назад, напуганная выражением его лица.
— Что случилось, Келли? — спросил он, еще не добравшись до последней ступеньки.
— К нам пришли, — сообщила она, показывая в сторону кухни.
Гэйб стремительно шагнул мимо дочери, попутно погладив ее по голове.
— Все в порядке, солнышко, — успокоил он девочку, и та затопала следом за ним, пытаясь держать шаг.
У двери, ведущий из кухни в крошечный садик у дома, стоял какой-то человек, и дождевая вода стекала с его теплого плаща и с грязных веллингтоновских ботинок на лохматый коврик. Гэйб резко остановился на пороге холла, не понимая, из-за чего возникла суета, зачем он тут понадобился так срочно.
Эва, стоявшая спиной к Гэйбу, полуобернулась, заслышав его шаги, и сказала:
— Ох, Гэйб, это мистер… мистер Джадд, да? — Она посмотрела на незнакомца, ожидая подтверждения.
— Джадд, миссис, — кивнул старик. — Но лучше зовите меня Перси.
Он говорил с легкой картавостью, свойственной жителям запада, чем мгновенно расположил к себе Гэйба.
— Боюсь, я не сумел его остановить, мистер, псина рванула мимо меня. — Это прозвучало как «рванура».
Гэйб, направляясь к гостю, оценивающе разглядывал его. Старик был невысок и худ, с обветренным лицом, щеки и нос покраснели из-за множества лопнувших кровеносных сосудов. Капюшон плаща был откинут на спину, но на голове визитера красовалась плоская твидовая кепка.
— Привет, — бросил Гэйб на американский лад, протягивая гостю руку, чем вызвал у старика недоумение. Габриэл тут же исправился, перейдя на английский: — Здравствуйте.
Старик ответил крепким рукопожатием, и Гэйб почувствовал мозолистую руку, привычную к тяжелому физическому труду.
— Так что там с Честером? — спросил Гэйб, оглядываясь на Эву.
— Он выскочил наружу, как только я приоткрыла дверь, — ответила она.
— Ну, он недолго пробегает под таким дождем, миссис, надеюсь. Уж извините, кажется, я напугал и хозяйку, когда заглянул в окно, и собаку.
— Перси сказал мне, что он садовник в Крикли-холле, — сказала Эва, выразительно приподнимая брови.
— Садовник, да и мастер на все руки, мистер. Я присматриваю за Крикли-холлом, даже когда тут никто не живет. Прихожу пару раз в неделю в это время года. Как раз достаточно, чтобы дом и сад были в порядке.
На взгляд Гэйба, Перси был слишком стар для работы в саду. Но он подумал, что не следует недооценивать сельских жителей. Старик вполне мог дать еще сто очков вперед городскому жителю, у сельских жителей внешность обманчива. Гэйб чувствовал, как его изучают светлые голубые глаза, выгоревшие, будто грубая хлопчатобумажная ткань. Калег понадеялся, что его старые джинсы, кожаные ботинки, растянувшийся свитер, а заодно и руки, перепачканные в подвале, не разочаруют старика.
— Занимались когда-нибудь мотором в этом доме? — спросил он, но, заметив, как в глазах Перси вспыхивает недоумение, пояснил: — Я имею в виду генератор.
— Нет, мистер, но я присматриваю за кипятильником. Раньше я топил старый водогрей углем и дровами, а теперь все на мазуте да электричестве, это куда легче. Цистерна приезжает, когда топливо кончается, протягивают шланг через ограду позади дома. Но вот про генератор не знаю. Не разбираюсь в нем совсем.
— Ну, думаю, сам с ним справлюсь, — ободрил самого себя Гэйб. — Агент сказал мне, тут часто бывают перебои с электричеством. Так что им нельзя пренебрегать.
— Да, если что-нибудь испортит линию, дерево упадет, например, или молния ударит. Этот генератор поставили лет пятнадцать назад. А до того хозяева Крикли-холла то и дело сидели со свечами да масляными лампами, поедая холодные обеды. — Перси сухо хихикнул при этих словах. — Так что вам генератор уж точно понадобится.
— А кто владеет этим домом? Агент мне так и не сказал.
Эву тоже интересовал этот вопрос, ей было любопытно, что за люди могли выбрать в качестве постоянного места жительства столь унылый мавзолей. Несмотря на то что огромный холл, примыкающий к кухне, выглядел весьма впечатляюще, дом все равно оставался слишком безрадостным.
— Один парень по фамилии Темплтон. Купил Крикли-холл лет двадцать назад, наверное. Но подолгу он тут не задерживался и счастлив не был.
Это ничуть не удивило Эву.
— Не хотите ли чаю или кофе, Перси? — спросила она.
— Чашечка чая мне не повредит. — Он улыбнулся, продемонстрировав остатки зубов.
Гэйб отодвинул стул от кухонного стола и предложил старому садовнику сесть. Перси, прежде чем подойти к столу, снял кепку. Хоть его седые волосы и ниспадали до плеч довольно пышными волнами, на макушке их явно недоставало.
— Гэйб, тебе кофе? — Эва подошла к раковине, набрала воды в электрический чайник, привезенный с собой.
— Да, пожалуйста. — Гэйб взял стул для себя и осторожно отодвинул в сторону рисунки Келли. Вдруг он заметил, что его дочь по-прежнему стоит у двери.
— А она хорошенькая, — сообщил Перси, изобразив рукой в воздухе волнистую линию. Келли ответила улыбкой и с напускной застенчивостью бочком подобралась к отцовскому стулу.
