Ознакомительная версия.
— Ванечка, что — то мне плохо.
— Спи, Лёлечка, спи, всё хорошо.
Сквозь сон успокоил Алёнушку муж.
— Да, нет же, мне больно, очень больно.
Алёнушка закусила губу, чтоб не расплакаться. Ваня потянулся, зевнул, открыл глаза и только тогда решил проснуться.
— Что с тобой?
— Да сама не знаю, ещё вечером началось. Схватит и отпустит. Только вечером не так сильно было, а сейчас терпеть не возможно, так больно.
— Тебе же ещё рано?
— Знаю, но схватки не остановишь. Надо одеваться и идти.
— Ну, идти, так идти.
Он взглянул на часы — три часа ночи. И почему это не случилось днём? Ужасно спать хочется. На улице холодно и темно. В мягкой постели — тепло и уютно. Алёнушка, кривя губы от боли, металась по квартире, собирая необходимые вещи. Ваня лениво одевался. Он был занят только собой. Тринадцатый висел на люстре и смотрел сверху на устроенный переполох. Больше всего он испытывал неприязнь к будущему папаше.
— Пошевеливайся, давай, сонная тетеря. Выспался, хватит. Скоро тебе вообще спать не придется.
Совершенно не обращая внимания на Аленушку, он витал над Иваном.
— Уж я тебе устрою. Не повезло мне с отцом! Маменька ещё ничего, а папенька — репейник. Ой, люди, люди, и за что вам ещё грехи отпускают?
Алёнушка ойкнула, на глазах появились слёзы.
— Вот пень! Хоть бы раз жену пожалел. Ну, помоги ей сапоги застегнуть. Вот так! Как надулся — то, будто подвиг совершил. Теперь ему часок другой отдохнуть надо, весь уработался. Репейник, помоги жене пальто одеть. Проверь, хорошо ли шарф замотан. У, раззява, тебя самого ещё надо воспитывать, а ты туда же — в отцы. Дурное дело не хитрое, на это вы все мастера. Сейчас отвезёшь, сдашь, и спать ляжешь, — большое дело сделал, жену в роддом отвёл. А к вечеру последние деньги пропивать побежишь, до икоты напьёшься. Сам я вас в таком виде не видел, но мне рассказывали. Вот налюбуюсь!
В дверь позвонили. «Скорая помощь» приехала оперативно. Через несколько минут Алёнушка, Иван и Тринадцатый были в роддоме номер два. Тринадцатый смотрел на бледное лицо Алёны и вспоминал задушевные беседы с Меченым.
— Хочешь, не хочешь, а срок надо отрабатывать.
— Как, ты, сказал? Срок? Почему, срок?
— Нет, у тебя не срок будет, — рассмеялся Меченный. — Это я свою миссию на земле в теле сроком называю. А, ты, цикл проживёшь. Понял? Поэтому, получил распределение — залезай в тело и живи судьбу. Первые две недели трудно, а потом привыкаешь. А как две недели, по земному времени, пройдут — всё забудешь Только две недели душа себя осознает отдельно от тела, потом происходит слияние и это уже до конца срока. Так что бояться ничего не надо.
— А ты сам, какой раз в тело пойдёшь? Все горазды, советы давать.
— Не груби. Я — Меченый. Мне двенадцать самоубийц обслужить приказано. По верхнему рангу иду, специальное задание. Да, в этом деле я — гений. Гении они все чокнутые. У них, знаешь, как душа болит, потому, что их не понимают простые люди. Меня всего каждый раз так трясёт, что нет сил, держатся, но я держусь, до конца срока держусь. А как срок закончится — ухожу.
— А сильно болит?
Интерес захватил Тринадцатого подкравшись незаметно сзади.
— Поболеешь, узнаешь. А, у гения сильнее болит, чем у простого смертного, особенно когда его не понимают. Или он дошёл до точки — полностью исчерпал себя. Тело своё люди беречь перестают, не спят, не едят, только всякую ерунду в себя накачивать начинают. Начинают сутками напролёт думать, мечтать о несбыточных делах, подвигах, открытиях. Не могут понять, что для рождения новой идеи душе положен отдых. А они, наоборот, по мне ржавой пилой мыслями пилят, и, зельем душу травят, а я рвусь и устаю. Но в этом случае терпимо. От такой дряни я быстро тело сбрасываю. Ещё хуже бывает.
— Куда хуже?
— Ты когда котом был, он валерьянку пил?
— Было такое, в первый год. Сначала, всего обожгло. Потом, сам не знаю, почему всему радовался, как уснул, не помню. А утром плохо было, все тело болело.
— Вот люди тоже пьют, но не валерьянку — зелье похуже. Они зелье в тело вливают, а душа страдает. Сначала, весь свернёшься, потом развернёшься и всё, что угодно тебе по плечу. Настроение отличное, голова отключается, мыслей никаких. Герой, да и только. Такое начинаешь творить — самому страшно, но всё равно хулиганишь.
— А что делаешь, как хулиганишь?
— У кого, на что сил хватает. У многих обиды верх берут — разбираться со всеми начинают. У вторых, детские комплексы говорить начинают, не исполненные желания детства. Третьих на любовь тянет, со всеми подряд. Но бывает, очень много зелья вливают, так много, что душа умирает, а за ней и тело. Если средняя порция — душе и телу плохо, но человек живёт. Маята страшная.
— А если норма? — Поинтересовался Тринадцатый.
— Не знаю, у меня по долгу службы такого не было. Я начинаю рано, постоянно и много. Но, думаю, что всё равно плохо, потому что душа от этого гибнет. Хуже всего, когда сам привыкнешь и начинаешь просить. Трудно выносить муки.
— Муки? Что за муки?
— А, как, ты, думал? В любом организме до последних минут живёт то, что заложено на небесах. Ну, что такое совесть, ревность и все остальные сантименты, ты ещё узнаешь. Пока тебе это не объяснить.
— И, ничего тебя остановить не может?
— Судьба. Мозги зальешь, и спать — впечатление отдыха. Но это не правда. Самый нормальный для человека отдых — здоровый сон. Запомни это.
Рассказы Меченого приводили Тринадцатого в ужас. А, друг по общению, как назло выбирал самые жуткие примеры из своего пребывания в теле.
— Не хочу быть человеком. — Пугался Тринадцатый.
— Не пори горячку, в людской судьбе радостей тоже хватает.
— Радости? Что это такое?
— Сначала, надо себе родителей хороших выбрать. Не поленись, полетай, присмотрись. Найди с родительским стажем. Лучше быть в семье вторым или третьим ребёнком, всего удачнее вторым. Ещё хорошо, когда папенька постарше маменьки. Он уже пожил для себя, опыта набрался, ему семья нужна. Дом, где он будет полноправным хозяином. Он себя отцом семейства хочет чувствовать. Самолюбие — радость для души, о которой я тебе говорил. А если повезёт, то долгожданным сыном родишься. Желание иметь сына породило уйму дочерей. Запомни, каждый отец хочет иметь сына, хотя дочерей любят больше. А знаешь, почему? Потому что каждый подрастающий сын напоминает отцу о его старости. Отцы завидуют своим сыновьям, у сынов всё впереди.
— А матери дочерям?
— И этого хватает. Когда мать дочери начинает по каждому пустяку приставать к зятю. Зять — муж дочери. — Меченый взглянул на синюю мантию друга. Синий цвет обозначил не понимание и растерянность Тринадцатого. — Да, не пугайся, ты, так. Потом во всем разберешься. Но, запомни, чем дальше зять от тёщи или невестка от золовки, тем крепче семья. Человек создан для семьи. Закон природы, если его не выполнять, то жизнь превращается в Отстой уже на земле.
Ознакомительная версия.
