Наступила неловкая пауза, и Феликс взял происходящее в свои руки.
– Прошу на небольшую экскурсию! Пройдёмте по дорожке к озеру!
– Обычно мы предлагаем пройти, – усмехнулся Образцов.
– Значит, сегодня необычный день! – снова засмеялась Виолетта, и мужчины одобрительно заулыбались, полностью ее поддерживая. Дамы переглянулись – слишком вольно и уверенно чувствовала себя эта выскочка.
– Там у меня мангал приготовлен, – сказал Феликс. – Угли как раз подошли, сейчас будем ставить мясо.
– Коля! – привычно позвал водителя Гонза. – Займись шашлыком, пожалуйста, лучше тебя с ним никто не справится!
Опирающийся на «Волгу» пожилой мужчина в белой рубашке и чёрных брюках с готовностью подошёл, приветливо улыбаясь.
– Конечно! Где мясо?
– Я тоже помогу! – вызвался водитель прокурора, остававшийся возле машин без дела.
Он был немного моложе Николая, но с теми же манерами, свойственными шоферской братии, работа которой отнюдь не ограничивается рулевым колесом и рычагом переключения передач.
– Спасибо, ребята! – остановил их Юздовский. – Для этого есть специально обученные люди…
Он показал вперед – действительно, возле дымящегося мангала хлопотали двое мужчин: один занимался огнем, а второй – в белом халате и белом поварском колпаке, нанизывал мясо на шампуры.
– Сегодня попробуем три варианта мариновки: в гранатовом соке, в помидорах и красном вине… Это рецепты Тенгиза, он заведует мангальной кухней в «Астории». Насчет вина была целая дискуссия, но остановились на «Ахашени»…
Теперь многозначительно переглянулась мужская половина гостей.
– Ну, Феликс, ты организатор высшего уровня, – сказал Гонза. – Иди ко мне, замом по хозяйственной работе!
– Я подумаю! – усмехнулся Юздовский.
По выложенной камнем тропинке все прошли к озеру.
– Какая красота! – восхищённо ворковала Вера Сергеевна, супруга Гонзы – крупная женщина с избыточно ярким макияжем.
– А воздух, воздух-то какой! – вторила ей милицейская жена Ирина – самая молодая и симпатичная из номенклатурщиц.
Только прокурорша не проявляла восторгов, то ли снисходительно, то ли брезгливо рассматривая Веру Сергеевну и Ирину.
– Обратите внимание на источник, – сказал Юздовский. – Это целебный родник. Говорят, к нему специально для укрепления здоровья приезжала семья Николая второго!
– Ну, раз так! – прокурор взял деревянную кружку, зачерпнул воды и напился.
– Эхх, хороша водица!
Гости по очереди с удовольствием выпили водопроводной воды, нахваливая «целебный источник». Гонза поднял голову, принюхиваясь.
– Жареным запахло!
– Хорошо, что у нас жареным не пахнет, – озабоченно сказал милиционер, и непонятно было – то ли он шутит, то ли вполне серьезен.
– А царь плохо кончил, – подхватил Гонза. – Жареным запахло, и источник не помог!
– Но мы-то не цари, – рассудительно добавил Ищенко. – Некоторые, правда, чувствуют себя царьками, пока при должности… Только это вредная иллюзия. Царь по крови и роду трон занимал. А нынешние… Одно наше представление – и вылетел из кресла!
– Прав, Геннадий Петрович! Ох, как прав, – печально покивал головой Образцов. – Да еще и арестуют… Тьфу, тьфу!
– И такое бывает, – подтвердил прокурор.
Наступила пауза. Ведь гости только для Юздовского представляли единую и монолитную группу «начальства», от которого он полностью зависел. На самом деле группа не была ни однородной, ни единой.
Главным в ней, несомненно, был прокурор Ищенко: не являясь прямым начальником таможеннику и милиционеру, он возглавлял надзор за ними, у него в руках находился острый меч следствия и пока не отмененный надзор за судом. Но это была «белая», легальная, кабинетно-процессуальная власть. А у начальника милиции Валерия Образцова, кроме законных полномочий, имелись рычаги управления криминальным миром – через систему информаторов, зависимых авторитетов и сотен запутавшихся в жизни, зачастую отчаявшихся людей, чьи судьбы он держал в крепких кулаках боксера. Он находился в центре сходящейся к нему информационной паутины, до него доходили не только официальные рапорты, донесения, документы различных учреждений, но и ночной шепот в супружеской постели, пьяные откровения в пивной или на босяцком притоне, телефонные разговоры и содержание тюремных «маляв»…
Он наверняка знал о тайной жизни прокурора, о темных делишках таможенника, и хотя никогда не проявлял своей осведомленности, сами они тоже это знали, зачастую преувеличивая его информированность и опасаясь портить с ним отношения. Потому что в служебных информационных бюллетенях, рассылаемых по стране, иногда печатались поучительные и надолго запоминающиеся истории: например, как праздничным вечером увезли в вытрезвитель прикорнувшего на лавочке у своего подъезда прокурора, конфликтовавшего с начальником УВД. Правда, забрали его как обычного гражданина, ибо документов при нем не было, хотя сам он утверждал обратное, но фамилия попала в суточную сводку, и на другой день оскандалившийся прокурор, получив строгий выговор по партийной линии, действительно стал обычным гражданином. Или как в суде находящиеся под подпиской о невыезде подсудимые милиционеры после оглашения приговора открыли огонь из табельного оружия: не поздоровилось и судье, и прокурору, даже адвокат попал под раздачу… Конечно, чаще вектор карательных мер имеет противоположное направление: надзорный орган обычно берет верх и количество уволенных, арестованных и осужденных милиционеров в разы больше, но запомнившиеся истории гвоздем сидят в ведомственной памяти прокурорских работников и передаются из поколения в поколение, укрепляя мнение, что лучше не обострять отношения между могущественными организациями.
Петр Гонза не располагал ни процессуальными, ни оперативными возможностями, но в экономической сфере был докой, знал о заграничных поездках сильных мира сего, догадывался о том, что они вывозили из страны и ввозили с разлагающегося Запада, знал… Словом, гости Юздовского, мягко говоря, не очень любили, больше того – опасались друг друга. Хотя внешне это, конечно же, не показывали – наоборот, маскировали видимостью взаимной любви, уважения и нерушимой дружбы.
– Ну, кому еще водички? – нарушил неловкую паузу хозяин. – Напились? Ну, прошу отужинать!
В беседке был накрыт стол: запотевшие бутылки водки, армянский коньяк, красные и белые грузинские вина, овощные салаты, сыр, огромный запеченный донской лещ на блюде, обложенный для красоты стручками красного острого перца, дольками лимона и зеленью…
– А ты рыбу чем фаршируешь? – спросила Ирина у Виолетты.
– Я повариха, что ли?! – с непосредственностью бывшей стриптизерши ответила хозяйка и засмеялась.
И хотя среди «номенклатурщиц» не только поварих, но даже просто домовитых рукодельниц не было, они снова неодобрительно переглянулись.
– А вот мы сейчас и проверим, чем! – выправил ситуацию Феликс. И шепнул на ухо супруге. – Будь повежливее, пожалуйста!
– А что не так? – громко возмутилась та.
И, наклонившись к уху мужа, прошептала:
– Ты князь, я княгиня, а они кто?
– Ну, всё, всё, садись уже!
С учтивостью хозяина Юздовский быстро разлил спиртное.
– За вас, дорогие друзья! За золотую цепь! Мы с Виолеттой очень рады всех видеть!
Выпили, закусили, Феликс снова встал, будто собираясь произнести очередной тост.
– А чтобы воспоминания о нашей радости остались с вами на долгие годы, мы хотим подарить вам небольшие сувениры…
Обойдя стол, он положил перед гостями маленькие коробочки. Их с любопытством открыли. Каждый мужчина получил золотую пятнадцатирублевую монету.
– Это не «десятки», которых наштамповали множество, «пятнашки» выпускали только в 1897 году, – пояснил Юздовский.
Да, это редкая вещь, – подтвердил Геннадий Петрович, рассматривая на желтом кружке профиль Николая II. – Значит, воду из царского источника мы не зря пили!
– Не зря, ох не зря! – весело поддержали прокурора Гонза и Образцов.
