Но молчаливой ли?
Он пытался найти объяснение тому страшному голосу; какое-нибудь логическое обоснование. Но ни одна из выдуманных им теорий не годилась. Все они казались высосанными из пальца — жалкой попыткой ухватиться за позицию здравомыслия. Но если не так, тогда…
Хорек слышал то же самое, и, кажется, он нашел для себя ответ — Бог разговаривал с ним, словно с библейским пророком. Страшно. Очень страшно, потому что слишком похоже на правду. Этот ветер — ответ на молитву Майкла. Ему давали понять, что все это — правда.
«Ты не сошел с ума, Бенни. Он действительно говорил с тобой, пока ты не сделал что-то. Что-то плохое». Смерть Хорька очень напоминала искупление, плату за грехи. Это была цена за то, чтобы Майкл мог двигаться дальше. Мог…
«Исполнить волью Божью».
Но как еще к этому относиться? Как по-другому объяснить?
Они легли спать на закате.
Утром Майкл почувствовал себя гораздо лучше. События вчерашнего дня успели подернуться легкой дымкой, и даже нога почти не беспокоила. Он улыбнулся, выбираясь из машины и начал насвистывать, занимаясь приготовлением завтрака.
Анна проснулась через несколько минут. Выглядела она значительно лучше, чем накануне, из чего Майкл сделал вывод, что сон пошел ей на пользу не меньше, чем ему самому. Анна помахала ему рукой и перебралась на переднее сидение, где принялась приводить себя в порядок перед маленьким зеркальцем.
За завтраком они говорили обо всем на свете, кроме Хорька и пустоши. Им не пришлось договариваться об этом, оба поступили так интуитивно, понимая, что рана еще слишком свежа и не стоит ее беспокоить. Анна, хихикая, как девчонка, рассказала несколько забавных случаев, произошедших с ней, когда она была герл-скаутом. Майкл смеялся в ответ и сыпал едкими замечаниями. Завтрак еще больше поднял им настроение, и даже тогда, когда они уселись в машину, и Майкл свернул на обочину, это обошлось без каких-либо комментариев.
Они обогнули холм, на который вчера поднимались, с правой стороны и стали удаляться от шоссе. Земля здесь была неровной, изобилующей выбоинами и камнями, которые прятались в густой траве, как партизаны, грозя сломать подвеску. Майкл вел «Сабурбан» медленно и тот плавно покачивался на неровностях, как большой белый корабль. По днищу скребла трава.
Анна высунулась в открытое окно и смотрела вперед. Майкл тоже опустил стекло, впустив в кабину воздух, лишенный ароматов и звуков — только натужно гудел двигатель, когда «Сабурбан» преодолевал очередное препятствие, и доносился слабый запах выхлопа. Скоро шоссе исчезло из вида, и они потеряли всякое представление о том, где находятся. Холмы выплывали один за другим, похожие, как близнецы. Где-то впереди темнели горные цепи. Майкл старался вести машину по солнцу, боясь сделать круг и снова вернуться к «змейкам».
Холмы становились все выше. Далекие горы медленно, почти неощутимо приближались. Прошло несколько часов с тех пор, как они уехали с «поля змеек», как назвала его Анна, когда она вдруг повернулась к нему.
— Стой! — сказала она. — Что-то не так.
Майкл послушно остановился и выключил двигатель. Они посидели несколько минут в тишине, прислушиваясь и глядя по сторонам. «Сабурбан» остановился у входа в широкое «ущелье», образованное двумя холмами. Солнце уже достигло зенита и заливало все вокруг ровным ярким светом. Ни единой тени не пряталось между каменными горбами, и при желании они могли бы разглядеть каждую травинку. Ничто не указывало на опасность.
— Показалось, — сказал Майкл и взялся за ключ, чтобы завести двигатель.
— Подожди, — отозвалась Анна и повторила. — Что-то не так.
Она открыла дверцу и вышла. Обеспокоенный больше ее поведением, чем гипотетической опасностью, Майкл последовал за ней. Они встали по обе стороны капота и снова прислушались. Ничего. Анна осторожно пошла вперед.
— Ты куда? — спросил Майкл и двинулся следом. Они прошли около двадцати ярдов, и Анна остановилась.
— Чувствуешь?
— Что?
— Здесь как будто холоднее.
Майкл глубоко вдохнул.
— Я не чувствую.
Анна вытянула в стороны руки и стала двигать ими параллельно земле взад-вперед. В этот момент Майклу она вдруг напомнила Хорька, когда он вышел из машины и стал исполнять почти такую же пантомиму. И эта аналогия ему совсем не понравилась.
— Что ты делаешь?
— Сделай так же. Помаши руками.
Майкл пожал плечами, но все же повторил ее жест. Пальцы рассекли воздух, и на миг ему показалось… Нет, наверное, только показалось. Анна ожидающе смотрела на него. Майкл покачал головой и опустил руки.
— Холодно?
— Не знаю. Не уверен.
— А я уверена!
Майкл с сомнением посмотрел на холмы.
— Хорошо. Подожди здесь.
Он медленно пошел вперед, размахивая руками из стороны в сторону. Сделав несколько шагов, он, наконец, понял, о чем говорила Анна. Воздух стал как будто гуще и определенно холоднее. Майкл осторожно шел к холмам, глядя во все глаза. Холод стал заползать ему под рубашку, неприятно касаясь кожи. Из открытого рта в прозрачный воздух вылетело маленькое облачко пара. Там впереди, что-то было. Эта четкость линий, геометрическая правильность черт.
Ощущение холода внезапно исчезло. Майкл почувствовал себя умиротворенным и немного усталым. Ощущения показались ему приятными. Он будто плыл в большой спокойной реке, белой и сверкающей, как снег. Майкл остановился и опустился на колени. Ему захотелось лечь в эту белизну и закрыть глаза. Позволить течению нести себя и баюкать, как спящего ребенка. «Я щепка», — подумал он. — «Я плыву по течению». Его руки коснулись земли. Майклу показалось, что он слышит какую-то странную музыку. Беспорядочные звуки, больше похожие на слова, но, тем не менее, музыка. Колыбельная. Тихая песня у детской кровати. Ладони коснулись чего-то мягкого, подобного перине. Майкл посмотрел вниз, но они уже скрылись в сияющей ровной белизне. Большое и медленное течение подхватило его, бережно покачивая и унося туда, куда текла белая река.
Неожиданно среди мягкости и плавности несущих его вод что-то появилось. Майкл воспринял это, как небольшое темное пятно. Оно подплыло к нему и коснулось руки. Он почувствовал боль. Тень метнулась в сторону и исчезла. «И в этой реке водятся хищники», — подумал Майкл. — «Надо быть осторожнее». Но осторожнее быть не получилось. Тень снова метнулась к нему, быстро, как жалящая змея, и вот уже бедро отозвалось ощутимой болью, как будто по нему ударили. Темная тварь отплыла чуть дальше, но на этот раз не исчезла. Майкл заметил, как, рядом с ней, воды несущей его реки стали утрачивать свою белизну. Тварь снова метнулась. Майкл попытался отмахнуться от нее, но не попал. Снова вспыхнула боль. Река помутнела. Ощущение тишины и покоя стало исчезать. Вместо этого появился страх. «Где я?» — подумал Майкл. — «Что это за река?». Белая вода вокруг заволновалась и начала темнеть. Еще несколько секунд Майклу удавалось следить за проворной тварью, атаковавшей его, но скоро та слилась с водой, и он потерял ее из вида. Перед глазами стали возникать странные образы. Они быстро изменялись, превращаясь в тонкие зеленые водоросли. Некоторое время они раскачивались перед его глазами, а потом застыли. Ногу обожгла боль, а, вместе с ней, в мир снова вернулся свет. Но он уже не был белым, он стал золотым. Майкл поднял голову и увидел солнце высоко над собой.
