Бинтов было очень много, а ужасный резкий звук, с которым каждая полоса материи отрывалась от другой (они были прочно склеены составом из битума, смол и душистых веществ), и поднявшееся облако едкой рыжей пыли сделали обстановку еще более напряженной. Когда была снята последняя полоса, мы увидели на столе сидящее животное, которое хорошо сохранилось: на месте были шерсть, все зубы и когти. Глаза были закрыты, но, вопреки моим ожиданиям, это не придавало коту свирепого выражения. Усы были прижаты к голове повязками, но, как только их сняли, они приняли такое положение, в каком находились при жизни. Это было прекрасное животное, крупный сервал. Однако при более пристальном взгляде на него наше восхищение сменилось ужасом, волосы зашевелились на наших головах: наши страхи подтвердились!
Его пасть и когти были испачканы засохшими красными пятнами крови, которые появились совсем недавно!
Доктор Винчестер первым пришел в себя. Сам по себе вид крови его не слишком испугал. Достав увеличительное стекло, он принялся изучать пятна. Мистер Трелони глубоко вздохнул, будто с его плеч свалился тяжкий груз.
— Я так и думал, — сказал он. — Это хороший знак для нас.
Доктор Винчестер уже приступил к осмотру окровавленных лап. «Я так и предполагал! — сказал он. — У него тоже семь когтей!» Раскрыв свою записную книжку, он достал лист промокательной бумаги с отпечатком лапы Сильвио и с карандашной зарисовкой порезов, оставленных на запястье мистера Трелони, и положил лист под лапу сервала. Совпадение было идеальным.
Когда мы закончили осмотр животного (в общем, ничего необычного в нем не было, за исключением прекрасного состояния, в котором сохранилась мумия), мистер Трелони поднял его со стола. Маргарет тут же подалась вперед и воскликнула:
— Осторожнее, отец! Осторожнее! Он может поранить вас!
— Сейчас уже не сможет, дорогая моя! — сказал он, направляясь к лестнице.
Ее лицо приняло трагический вид. Слабым голосом она спросила:
— Куда вы его несете?
— На кухню, — ответил он. — Огонь оградит нас от всех опасностей в будущем. Даже астральное тело не может материализоваться из пепла!
С этими словами он сделал нам знак следовать за ним. Не в силах сдержать слезы, Маргарет отвернулась. Я направился было к ней, но она показала жестом, чтобы я не подходил, и прошептала:
— Нет, нет! Идите с остальными, вы можете быть нужны отцу. О! Это ужасно! Царица его так любила!..
Из-под пальцев, которыми она закрывала глаза, потекли слезы.
На кухне уже были приготовлены дрова. Мистер Трелони поднес к ним спичку. Через несколько секунд огонь охватил дерево и вверх взметнулись языки пламени. Когда огонь достаточно разгорелся, он бросил в него тело кота. Несколько секунд оно лежало темной массой посреди огня, и помещение наполнилось запахом паленой шерсти. Потом иссушенная плоть вспыхнула. Легко воспламеняющиеся вещества, которые использовались для бальзамирования, добавили огню силы, и пламя заревело. Несколько минут буйства огня, и мы вздохнули спокойно. Духа-хранителя царицы Теры больше не существовало!
Вернувшись в пещеру, мы увидели Маргарет, сидевшую в темноте. Она выключила электричество, и лишь слабый вечерний свет пробивался через узкие щели в стенах. Ее отец поспешил к ней и нежно обнял. Она склонила голову на его плечо и, кажется, успокоилась. Через минуту она обратилась ко мне:
— Малькольм, включите свет!
Я выполнил ее просьбу. Теперь стало видно, что пока нас не было, она плакала, но ее глаза уже успели высохнуть. Отец тоже это заметил и был рад. Строгим голосом он обратился к нам:
— Теперь нужно сделать самое главное. Нельзя ничего оставлять на последнюю минуту!
Маргарет, кажется, начала подозревать, что имеет в виду ее отец, потому что еле слышно спросила:
— Что вы теперь собираетесь сделать?
Мистер Трелони, похоже, тоже догадался, что она сейчас чувствует, и тихо ответил:
— Снять бинты с мумии царицы Теры!
Она поднесла свое лицо близко к нему и умоляюще прошептала:
— Отец, вы не сделаете этого! Вы же мужчины… И при дневном свете!
— Но почему, дорогая?
— Отец, подумайте, она ведь женщина! Одна! В таком месте! А вы хотите так поступить с ней! О, это просто жестоко! Жестоко!
Было видно, как она взволнована. Ее щеки горели огнем, а глаза наполнились слезами от возмущения. Отец не мог остаться равнодушным к переживаниям дочери; чтобы уменьшить боль, он обнял ее крепче и погладил по голове. Я решил выйти, но мистер Трелони сделал мне знак остаться. Мне показалось, что он хотел утешить дочь и, как большинство мужчин, не прочь был переложить этот труд на другого. Однако он начал с того, что воззвал к здравому смыслу:
— Не женщина, дорогая, мумия! Она мертва уже почти пять тысяч лет!
— Это ничего не меняет! Пол не зависит от количества лет! Женщина остается женщиной и после пяти тысяч веков! Вы же хотите, чтобы она проснулась! Если можно проснуться, значит, это не настоящая смерть! Вы же сами заставили меня поверить, что она оживет, когда откроется ларец!
— Это верно, моя дорогая, и я сам в это верю! Но если все это время она не была мертва, то находилась в состоянии, чрезвычайно напоминающем смерть. К тому же, вспомни, ее бальзамировали именно мужчины. Дорогая моя, в Древнем Египте не знали о равноправии полов, там не было женщин-врачей! И, кроме того, — продолжил он более спокойным голосом, видя, что она если и не соглашалась, то, по крайней мере, не возражала против его доводов, — все мы привычны к подобным вещам. Корбек и я раскрывали сотни мумий, и среди них женщин было не меньше, чем мужчин. Доктор Винчестер имел дело со столькими мужчинами и женщинами, что уже и не думает о разнице. Даже Росс, работая адвокатом…
Вдруг он замолчал.
— Вы тоже собирались в этом участвовать? — негодующе обратилась она ко мне.
Я не ответил. Мне показалось, что сейчас лучше промолчать, а мистер Трелони поспешно продолжил, и я заметил, что он обрадовался внезапной паузе, потому что упоминание об обязанностях адвоката сейчас было довольно сомнительным аргументом.
— Дитя мое, ты и. сама будешь рядом с нами. Разве мы стали бы делать что-нибудь, что могло бы навредить или обидеть тебя? Ну же! Будь благоразумной! Мы занимаемся этим не ради удовольствия! Мы серьезные люди, занятые важным делом, которое может приоткрыть тайны мудрости древних и бесконечно увеличить знания человечества, заставить взглянуть на мир по-новому. Этот эксперимент, — его голос набирал силу, — может закончиться смертью любого из нас… всех нас! Мы же помним, какие ужасные вещи происходили раньше, и знаем, что и нас могут ожидать страшные опасности, и возможно, никто из присутствующих здесь уже никогда снова не увидит солнечный свет. Поверь, дитя мое, никто из нас не будет совершать необдуманных поступков, мы все очень ответственно относимся к этому делу. К тому же, что бы ни чувствовала ты или кто-либо из нас, для успешного завершения дела необходимо раскрыть ее. Я уверен, что в любом случае потребуется снять бинты еще до того, как она из трупа, наделенного духом и астральным телом, превратится в живого человека. Если все ее инструкции будут выполнены, а в момент воскресения на ней останутся бинты, ее саркофаг станет для нее могилой и она может умереть, как умирает погребенный заживо! Но сейчас, когда она добровольно отказалась от своей астральной силы, мы не должны испытывать никаких сомнений.
