Чарльз продолжал спускаться вниз, делая вид, что ему совсем не больно. Пусть у него не было крови, однако боль он чувствовал. И они оба это знали, как и другое: время от времени Чарльз позволял Алисии подобные выходки, чтобы выплеснуть свой гнев, скопившийся у нее внутри.
Ей было противно смотреть на его невозмутимое лицо. Видимость заботы и участия. Никогда она не поверит в его искренность и никогда ему не простит. Алисия умела перезаряжать дробовик не глядя, но сейчас она специально склонилась над оружием, чтобы не видеть физиономии Чарли. Она заменила стреляные гильзы на новые патроны, потом защелкнула приклад. Когда Алисия подняла глаза, Чарли уже стоял рядом с ней.
— То, что творится в мире живых, не лезет ни в какие ворота, — сказала Алисия. — Ты это знаешь не хуже меня. Одно дело, когда мертвецы пробуждаются. Но убивать мертвых, чтобы они потом шатались по миру живых, — совсем другое. На этот раз тебе надо вмешаться.
Чарльз смотрел на нее, и на мгновение Алисии подумалось, что таким она видела его, когда была живой. Тогда он казался почти человеком. Могущественным незнакомцем, правящим неуправляемой империей. Тем, кому она могла доверять.
— Я не стану нарушать правила, — покачал головой Чарльз. — Я не делал этого для тебя, не сделаю и для них.
— Дурак ты!
Алисия вскинула дробовик и пальнула из обоих стволов по хрустальной люстре. На Чарли посыпался дождь сверкающих осколков.
На обратном пути к похоронному заведению Ребекка почувствовала, как ощущения мира живых возвращаются к ней. Связь с мертвыми оставалась, и это обостряло ее восприятие. Краски стали ярче, а запахи — насыщеннее. Даже воздух, которым она дышала, ощущался по-иному.
Войдя в вестибюль, Ребекка снова подумала о Дайше. Девчонка где-то поблизости. Ждет. Голодает. Интересно, сколько времени прошло между пробуждением Дайши и ее роковой встречей с Мэйлин?
Из своего кабинета вышла Элейн.
— Это еженедельное обновление, — сказала она, подавая Ребекке конверт из плотной бумаги.
— Мое… Да. Мое обновление. Мне нужны записи обо всех смертях, произошедших за последние шесть месяцев.
Ребекке по-прежнему было трудно произносить слова.
— Да, Байрон, тебе звонили из приемной мэра. Новое нападение неизвестного животного. На этот раз — со смертельным исходом. Мэр хочет встретиться с вами обоими.
Байрон и Ребекка переглянулись.
— Вы связались с Алланом? — спросил Байрон.
— Он уже едет, — сообщила Элейн и уже мягче добавила: — После того, как я выдам Ребекке нужные ей материалы, я хотела бы отправиться в кондитерскую Черри и проглотить несколько сандвичей.
— Только не забудьте запить их кофе.
— Обязательно.
— Спасибо за сообщения. Я буду внизу.
Дверь, ведущая в подвал, открылась и тут же закрылась с обратной стороны. Щелкнул замок.
Элейн повела Ребекку в другой кабинет, где стоял высокий серый шкаф.
— Каждую неделю я делаю резервную копию и складываю сюда. В отдельном списке перечислены фамилии скончавшихся.
Элейн достала нужную папку и раскрыла ее.
— Смотри. Данные группируются по семьям, и внутри семьи на каждого скончавшегося заводится своя учетная запись. Дата, причина смерти и сопутствующие данные.
Рассказывая, она водила пальцем по записям, подкрепляя объяснения примерами.
— Естественно, основной информационной единицей является фамилия умершего, но я делаю дополнительные ссылки на картотеку, собранную по факту смерти. Эта картотека находится вот здесь.
Элейн выдвинула каталожный ящик.
— Вы меня восхищаете, — призналась Ребекка.
— Электронная версия проще, — добавила Элейн. — Однако покойная миссис Барроу предпочитала бумажные документы.
— Она не любила менять заведенный порядок, — сказала Ребекка.
Суровое лицо Элейн стало еще мягче.
— Твоя бабушка была замечательной женщиной. Я очень уважала Энн, но, когда она умерла, я думала, что Уильям и Мэйлин поженятся. Я даже осмелилась им это сказать, но они оба так на меня посмотрели. А ведь она любила его, и он ее.
— Знаю, — прошептала Ребекка.
— Но они оба были упрямыми. — Элейн покачала головой и грустно улыбнулась. — Такую любовь редко встретишь. Подумать только: они нашли ее дважды.
Ребекка сжала конверт.
— Сомневаюсь, что любовь обязательно должна вести к браку. Бабушка любила Уильяма, но это не значило…
— Конечно, меня никто не спрашивает. Но будь я матерью Байрона, я бы ему всю плешь проела, убеждая его жениться на тебе. А то вы оба годами делаете вид, будто не любите друг друга. Если желаешь знать, это первостатейная глупость.
Лицо Элейн вновь приняло свое прежнее выражение, пугавшее не только Ребекку, но и многих, кому приходилось с ней общаться.
— Но ведь меня никто не спрашивает.
— Такие вопросы людям лучше решать самим, — сказала Ребекка.
Элейн вздохнула.
— Или привычнее затягивать. Надеюсь, рано или поздно у кого-нибудь из вас хватит ума спросить мое мнение.
Ребекка не знала, смеяться ли ей или деликатно поставить Элейн на место. Смех перевесил.
— Хорошо. Если мы поумнеем, то обязательно спросим ваше мнение.
— Договорились, — довольная Элейн показала на пустой письменный стол. — Вот твое рабочее место. Думаю, что в ближайшие лет десять здесь вряд ли понадобятся кардинальные перемены.
Ребекка сдержалась, чтобы не засмеяться еще раз. С юмором у Элейн было туговато.
— Вообще-то меня бы устроили электронные версии. С ними проще работать.
— Все они хранятся на жестком диске компьютера. Прошлым летом я специально училась на компьютерных курсах, — с волнением в голосе сообщила Элейн.
У нее засверкали глаза, а на губах вновь появилась улыбка.
— Я на этой же неделе все тебе покажу. А теперь не буду тебе мешать. Появятся вопросы — я у себя. Только в кондитерскую сбегаю.
— У вас все так четко продумано, так что запутаться практически невозможно. Спасибо, Элейн.
Секретарша-управляющая ушла. Ребекка уселась за стол и раскрыла конверт.
Некоторое время Байрон стоял, не приступая к работе. Все его мысли по-прежнему были заняты неожиданной переменой, произошедшей с Ребеккой в трейлере. Он видел ее в разных состояниях, однако все они отвечали реакциям и состояниям живого человека. Но теперь в Ребекке появилось что-то от женщин, встречавшихся ему на улицах города мертвых, и это его неприятно поразило.
Чтобы отогнать от себя тревожные мысли, Байрон принялся за работу. Он начал с трупа мужчины. Тело было худощавым, жилистым. Скорее всего, погибший занимался физическим трудом. Баловнем судьбы его явно не назовешь. На левой руке Байрон увидел шрам — след удара ножом. Еще один шрам — след от пули — находился на правом бедре. Тем не менее следы от нападения Дайши поражали своей жестокостью. Одно предплечье было прокушено до кости, а горло и шея — обглоданы до ключиц. Мышцам правой руки тоже досталось.
