— Клод, мой милый, — сказал Идвид, — подойди сюда. Я хочу сказать тебе кое-что на ухо.
Я подошел к нему и наклонился так низко, что его рот и зубы придвинулись почти вплотную к моему уху. Он взял Джеральдину Уайтхед и поднес к своему лицу. Я подумал, что таким образом он просто пытается облегчить свои страдания.
— Будет немного больно, — сказал Аливер.
— Не медли! — крикнул Идвид.
Аливер погрузил свой нож в его колено.
Идвид закричал, и в этот момент Джеральдина Уайтхед сжала мое ухо.
— Ай! — вскрикнул я.
— Почти, — сказал Аливер. — Потерпите еще немного.
— А-а-а! — завопил Идвид и сильнее надавил на свою Джеральдину. Она начала врезаться в мое ухо.
— Дядя, пожалуйста, сэр! — закричал я.
— Где она? — прошептал Идвид в мое зажатое ухо. — Где Это? Думаю, она с тобой. Не секрет, что Это тебе нравится. Что ты с ней сделал? Скажи мне, милый Клод. Сейчас же!
— Держи крепко! — сказал Аливер.
— А-а-а! — снова завопил Идвид и, чтобы облегчить свою боль, еще сильнее сжал Джеральдину. — Куда ты ее дел? — прошептал он. — Она здесь? Она сейчас в этой комнате? Точно здесь! Здесь, я в этом уверен! Прямо у нас под носом! Это! Это! Приведи ее сюда!
— Последний осколок — и готово. Еще разок! — крикнул Аливер.
— Это! Это! — кричал Идвид, разрезая мою плоть. Он давил слишком сильно. Джеральдина разорвала мне ухо и ослабила хватку. Я схватил тампон, пропитанный хлороформом, и прижал к широкому лицу Идвида. Державшая Джеральдину Уайтхед окровавленная рука начала слабеть и через некоторое время рухнула на стол. Хлороформ сделал свое дело.
— Готово, — сказал Аливер. — В итоге все оказалось не так страшно, правда?
— Боюсь, бедный дядя Идвид от боли потерял сознание.
— Я думал, что он крепче.
— Как видишь, нет, дядя.
— Что случилось с твоим ухом?
— Небольшой порез, дядя. Не о чем говорить. Я должен идти. Рад, что смог помочь.
— Да, спасибо тебе, Клод. Уверен, что тебе не нужна помощь с ухом?
— Нет, дядя, не нужна. Спасибо.
Я пересек зал, обходя Айрмонгеров и кивая тем из них, кто являлся моим родственником. Вот она, в своей изодранной униформе. Трясущимися руками Люси заканчивала перевязывать чью-то ногу.
— Айрмонгер, — сказал я, — ты мне нужна и должна пойти со мной.
— Она здесь работает! — крикнула старшая медсестра. — Помогает больным.
— Не спорьте со мной. На мне теперь брюки, и я не потерплю такого тона.
— Да хоть горностаевая мантия, мастер Клодиус. Мне нужна ее помощь.
— Я вам не подчиняюсь.
— Вы — нет, она — да.
— Она пойдет со мной.
— Она останется здесь.
— Вы противитесь чистокровному?
— Я противлюсь обстоятельствам. Речь идет о медицинской необходимости. Она моя.
Я схватил Люси за правую руку, а подошедшая к нам медсестра — за левую. Люси в ужасе стояла между нами.
— Отпустите ее! — сказал я.
— Не отпущу! — крикнула медсестра.
— Она пойдет со мной.
— Она останется в этой комнате до тех пор, пока нужна мне.
— Послушайте, будьте благоразумны. Мне нужно с вами поговорить.
— Думаю, мы уже говорим. На вас все смотрят.
И правда, на нас смотрело множество людей, пытаясь понять, из-за чего мы спорим. Всем было интересно, почему это чистокровный Айрмонгер поднял такой шум из-за служанки. В другом конце помещения лежавший на столе Идвид уже начинал шевелиться.
— Послушайте, уважаемая, — сказал я спокойно, так, чтобы слышать могли только мы трое. Остальные Айрмонгеры вновь стали с тревогой следить за качавшимися люстрами. — Прошу вас слушать меня внимательно. Вам известно, кто эта замарашка?
— Какая-то служанка. Вам-то что?
— Прошу вас успокоиться и глубоко вдохнуть. Теперь слушайте. Эта грязнуля — нечто гораздо большее, чем вы предполагаете. Подумайте, кем она может быть. Волосы под ее чепцом — рыжего цвета. В этом вся суть. Взгляните на нее, всмотритесь хорошенько в ее грязную физиономию, и вы быстро поймете, о чем я говорю.
Медсестра молча смотрела на Люси. На ее лице читалось полнейшее непонимание.
— Я не хотел этого говорить, — продолжал я, — из-за боязни вызвать панику. Я не хотел огорчать вас, но теперь вижу, что мне придется это сделать.
— Ну, раз так, — сказала медсестра, — продолжайте.
Все это время Люси смотрела на меня в полнейшем смятении.
— Что ж, человек, которого вы сейчас держите за руку, — не кто иной, как та, кого все ищут. Я не хотел поднимать панику. Людям, которые находятся здесь, и так досталось. Я просто хотел провести ее через зал к тому люку и спустить вниз, где ее уже ждут — ждут мой дядя Тимфи, Старридж и Пиггот. Я поймал эту вредительницу и должен доставить ее туда прежде, чем она причинит еще больший вред. Теперь вам понятно? Или я должен вам еще что-то объяснять? Та, кого вы держите за руку, и есть Это. Чужачка собственной персоной.
Медсестра стояла совершенно неподвижно, не отпуская руку Люси, и молча смотрела в одну точку. Затем она начала трястись в такт звеневшей люстре. В ее глазах появились слезы. Они потекли по щекам, и вскоре она уже рыдала.
— Я… Я не знала, — всхлипнула она.
— Ладно, никто вас не винит.
— Я касалась ее… Я и сейчас ее касаюсь, — сказала она, спешно убирая руку.
— Все снова будет в порядке после хорошего мытья.
— Мне никогда… никогда… никогда не было так стыдно.
— Вы в шоке, уважаемая. Это понятно. Для вас это стало ударом. А для кого бы не стало? Вот стул, садитесь.
— Благослови вас Господь, мастер Клодиус. Боже, мне нехорошо!
— Я могу забрать ее?
— Конечно, заберите ее поскорее.
— Если я уйду, с вами все будет в порядке?
— Ох, не волнуйтесь за меня, мастер! Прошу вас, заберите ее. Пожалуйста. Это ужасно — находиться к ней так близко. У меня сейчас сердце выскочит из груди!
— Тогда мы уходим. Нужно бы потише, чтобы не вызвать панику.
— Да… да, — всхлипнула она. — Теперь я понимаю.
И я потащил Люси подальше от несчастной медсестры. Мы шли к люку так тихо, как только могли. На обеденном столе дядя Идвид уже пытался сесть.
— Ох, Клод, — сказала Люси, — теперь-то все?
— Еще нет, Люси, еще нет.
— Я чувствую, что могу закричать от страха в любой момент.
— Лучше не надо, Люси. Это уж точно.
Мы добрались до люка и под звон качавшейся люстры открыли его. Кухонный лифт был на месте, нам не пришлось его поднимать. Мы еле там уместились. Я задвинул люк, и Большой обеденный зал исчез из виду. По обе стороны маленькой клетушки были веревки, начав тянуть за которые мы стали постепенно спускаться. Лифт все время обо что-то ударялся, а иногда даже стопорился. Звуки столовой постепенно становились тише. Последним, что мы смогли расслышать, был вопросительный возглас:
