— Давайте же! — крикнула я. — Бегите, вещи! Хорошие мои, бегите! Убегайте! Летите! Ускользайте! Уходите! Будьте свободны!
— Взгляни! — крикнул Клод. — Посмотри, как они уходят!
Пиггот обернулась. На ее лице читались обида и отвращение. В этот момент множество ящиков воспользовались представившейся возможностью, прямо-таки выстрелили из стены и упали на пол.
— Ты! Снова ты! — заорала Пиггот. — Ты уничтожила все! Все, что я имела!
Ящики не теряли времени зря. Они ломали замки и продолжали выстреливать. Вещи мчались мимо Пиггот.
— Вернитесь! Вернитесь! Немедленно вернитесь ко мне!
Вещи ее не слушались. Они продолжали возню по всей комнате. Клод смотрел на них округлившимися глазами. Но вскоре он тоже стал улыбаться — смотреть на все эти бегущие на свободу предметы было неописуемо, неописуемо приятно. Измерительная рулетка плыла по воздуху, подобно угрю! Стул мчался вперед, топча грязь своими ножками! А перевернутая скребница убегала, наматывая круги по часовой стрелке.
— Спичечный коробок, Люси! — крикнул Клод. — Найди спичечный коробок!
Но коробка я не видела. Его там не было.
Сзади я услышала топот, и что-то сбило меня с ног. Мимо кто-то промчался. Это была замочница, миссис Смит. На ее плоском лице отражалась агония. Она прорывалась сквозь вещи, топча все, что попадалось ей под ноги, и теребя свои ключи. Но к чему они теперь? От какого из них будет хоть какая-то польза? Как закрыть погнувшиеся, лязгающие и ломающиеся замки? Ее мир, как и мир Пиггот, рушился.
Вскоре Смит оставила ключи в покое и, повернувшись, прислонилась к ящикам. Своей широкой спиной она заслонила значительную часть дальней стены и сама превратилась в один большой замок. Она улыбнулась со счастливым выражением на лице. Это была улыбка, полная триумфа. Но она недолго играла на ее лице. Смит оглянулась и увидела это прежде, чем я. Огромный несгораемый шкаф, стоявший в комнате Пиггот, раскачивался, с каждым разом все сильнее и сильнее наклоняясь вперед. Улыбка сползла с лица Смит. Она взглянула на него снизу вверх, а огромная свинцовая махина взглянула на нее сверху вниз. Она смотрела и смотрела на шкаф, словно это был ее металлический ребенок. Раздался скрежет металла, лицо Смит побелело, но вскоре ни лица, ни остального уже не было видно. Шкаф рухнул и похоронил ее под собой. В Доме-на-Свалке больше не было замочницы — словно приветствуя это событие, оставшиеся ящики открылись, и непокорные предметы поспешили прочь. Рыдавшая в голос Пиггот хватала руками воздух, пытаясь вернуть их на место. На какое-то мгновение ей удалось схватить восковой карандаш, но тот быстро вырвался. Я почувствовала, что меня кто-то тащит. Это был Клод. Он улыбался, держа что-то в своей руке. Это был спичечный коробок.
— Я нашел его! Нашел! — кричал он.
— Мой спичечный коробок!
Его ухо было ранено, но он продолжал выкрикивать:
— У него есть имя. Я смог услышать его, подойдя близко. Думаю, он говорит: «Ада Крукшенкс». Да! Его зовут Адой Крукшенкс, Люси! Твоя собственная Ада Крукшенкс!
Но когда он протянул коробок мне, тот выскочил из его руки и с огромной скоростью покатился прочь из комнаты. Какое-то мгновение мы с Клодом смотрели друг на друга, а затем бросились за ним.
Сбежавшие вещи беспорядочно мчались в одном направлении. Они скользили, топали и врезались в стены подвала. Все спешили на одну и ту же встречу. На встречу с Собранием. Однако некоторые из них внезапно увеличивались в размерах и меняли форму. Скользивший по полу чайник вдруг перестал быть чайником. Он увеличился, стал серым — и вот на его месте уже была толстоногая старуха в грязном цветастом платье из ситца. Она сидела на полу и не переставая кричала:
— Мэри Стэггс! Мэри Стэггс!
Размахивая ведром и ложкой, к ней немедленно бросился мистер Бриггс. Он сунул ложку бедной старухе в рот, и та перестала кричать. Неподалеку велосипедное колесо превратилось в маленького беззубого мальчика. Он удивленно смотрел вокруг, шатался, словно забыв, как ходить, и без остановки вопил:
— Вилли Виллис! Я Вилли Виллис! Мама, мама! Моя мама!
Скребница, перестав раскачиваться, остановилась посреди кучи мусора, и вот на ее месте уже был толстяк с бакенбардами, в растрепанной соломенной шляпе. Он выглядел ошеломленным и всхлипывал:
— Брайан Петтифер, капитан. Балтика. Каттегат. Рижский залив.
Мистер Грум рванулся к нему и дал ему мрачное лекарство так быстро, как только мог.
Внизу царил полнейший хаос, напоминавший сцену битвы. Предметы становились людьми, а Айрмонгеры-слуги с воплями превращались в предметы. Я видела, как служанка, работавшая в гостиной, превратилась в кувшин для сливок. Одетый в кожу Айрмонгер, работавший на Свалке, прижался к стене и превратился в лестницу. Долговязый Айрмонгер-камердинер с пробором точно посредине головы в мгновение ока стал кожаным ранцем.
Одни люди падали, другие вставали.
А мимо них все мчались и мчались предметы, в основном вырвавшиеся из комнаты Пиггот. Они спешили к… к… к… И тогда я его увидела. И Клод тоже.
— Люси! Смотри, Люси!
Оно было огромным.
Собрание.
Оно не умещалось в комнатах, выло и гремело. Множество ртов, тысячи предметов, собравшихся вместе. Оно занимало всю столовую для слуг, кухню, полировочную, холодную кладовку — оно было везде. Огромное, разросшееся существо. И оно никак не могло насытиться. Его голод был неописуем. Столько ртов, этих прожорливых черных дыр. Оно никогда не наестся. И при этом существо выглядело невероятно печальным, нуждающимся, измученным и безумным.
Вокруг него были Айрмонгеры-слуги, они пинали его, совали в него разные предметы. Некоторые из них превращались в вещи прямо в процессе, другим удавалось что-то от него оторвать, но это лишь еще больше злило существо. А злить его, подумала я, было плохой идеей. Айрмонгеры в медных пожарных шлемах с жердями и шлангами пытались взобраться на него по лестницам, но падали и тут же оказывались раздавленными. Скрипы и хлопки самого Дома звучали как мольба. Он шел трещинами, не выдерживая размеров огромного существа. Потолок разрушался, в нем появлялись огромные дыры. Скоро Дом рухнет.
Ожидая ужасной развязки, мы пересекли гостиную. Старридж был там. Он просто стоял на месте. Почему этот здоровяк стоит на месте, почему он никому не помогает? И тогда я поняла, что он стоял не просто так. Старридж поддерживал потолок. Пот стекал с него ручьями. Или это были слезы? Я не могла сказать наверняка. На него давил вес всего дома, а он удерживал его, подобно столбу или колонне.
— Клод! Клод! Посмотри на меня. Ты меня слышишь? — Я взяла его лицо в свои руки и повернула к себе. — Послушай меня, Клод. Если мы потеряемся, если что-то случится, я найду тебя. Дождись меня. Я тебя найду.
