«Зверь» зашептал громче. Вскоре он чуть ли не кричал. Все звуки, которые он издавал — большинство из них шипящие, — походили на ругательства и отчитывания.
— Ще-ще-ще… А-я-яй! — громко бормотал «Зверь». — Ще-ши-ши…
Внезапно Магамединов схватился двумя руками за голову, бросил испуганный взгляд на «Зверя» и упал перед ним на колени.
— А-а-а!!! — закричал он. — Мне больно!
В ответ «Зверь» широко открыл рот и заорал изо всех сил, его голос напомнил воинственный клич.
— А-а!!! — не унимался он.
Максим Викторович, не опуская рук, завопил вместе со «Зверем». Лицо его перекосилось от боли, зрачки тут же закатились, и он рухнул на пол и забился в приступе, похожем на эпилепсию. Его крутило и колбасило настолько сильно, что он просто потерялся во времени и пространстве, все происходящее казалось ему сплошным адом.
7
Николаев проснулся у стены, недалеко от выхода из ординаторской. Он, как и в прошлые разы, не мог вспомнить тот момент, когда лег спать. На его голову падали какие-то капли, они громко шлепались ему на лоб. Павел Петрович открыл веки, и одна капля попала прямо ему в глаз. Он повернулся набок и вытерся рукавом белого халата.
Павел Петрович взглянул на рукав: он был испачкан кровью. Николаев, еще полностью не отойдя от сна, посмотрел туда, откуда капала кровь, и резко вскочил. С ужасом он уставился на стену, рядом с которой лежал.
То, что увидел заведующий хирургическим отделением, морально чуть не убило его. На стене, прикрученный шурупами, висел Погодин. И над его головой кровью было написано: «Это участь ждет каждого, кто попытается нам противостоять».
Николаев заскулил, как больная собака. Он бросился к ящику стола, в котором у него лежали пассатижи, схватил их и, вернувшись к стене, стал ими вырывать-выкручивать шурупы. Павел Петрович опустил Погодина на пол, с горечью и состраданием посмотрел на его серьезное лицо и закрыл ему глаза.
— Прощай, дружище, и прости! — закричал он и громко зарыдал, словно потерял самого дорого друга.
После чего Николаев выскочил из ординаторской со словами:
— Все! Мое терпение лопнуло! Лучше я погибну, чем буду терпеть весь этот беспредел!
8
Сергей и Оля проснулись на самом дне шахты, похожей на лифтовую. На бетонном полу шахты лежал Беленький с огромной дыркой в голове. Рядом с ним валялся пистолет, из которого он пустил себе пулю в висок.
Сергей и Оля сидели на длинной металлической балке. Сергей держался за живот и корчился от боли.
Оля с сочувствием посмотрела на него и тяжело вздохнула.
— Я опять не помню, как я заснула, — прошептала Оля. — Мы снова провалились в этот тупой сон…
Сергей выпрямился и, держась одной рукой за живот, заметил:
— Да, но вот, что странно. Мы каждый раз просыпались в том месте, где приблизительно находились перед сном. В этот же раз все по-другому. Последнее, что я помню, — как мы поднимались наверх.
— И я…
— А очнулись здесь.
Сергей слез с металлической балки и поднял пистолет с бетонного пола.
— Ладно, — сказал он. — Раз мы оказались здесь, давай узнаем, что находится там, за этими дверями…
Сергей встал на металлическую площадку. Сразу же загорелось электронное табло и начало отсчитывать цифры: пять, четыре…
— Оля, иди сюда! — крикнул парень и протянул девушке руку.
Она запрыгнула на металлическую площадку.
Электронное табло отсчитало: один, ноль. И двери разъехались в стороны. Сергей осторожно выглянул.
— Вроде тихо, — сказал он. — Никого нет!
9
Магамединов пришел в себя только ранним утром. Странное существо, лежащее за трубами в куче тряпья, поманило его пальцем. Он дополз до него и сел рядышком.
— Ты чего ползком? — удивился «Зверь». — Что, ходить разучился?
Максим Викторович схватил за руку умирающего «Зверя» и закричал с мольбой в голосе:
— Скажи мне, кто ты? И почему я так плохо все помню?
— Я твой покровитель, — ответил слабым голосом «Зверь». — И тебе помогаю, потому что ты мне нужен. Я отдал последние силы на то, чтобы вытянуть твой мозг из той трясины и мути, в которую он погрузился. И все это я сделал для того, чтобы заключить с тобой сделку…
«Зверь» застонал и закрыл глаза. Магамединов наклонился к нему и сильно сжал его руку.
— Ты можешь мне сразу рассказать, о какой сделке идет речь?
— Не спеши, я начну все по порядку, — прошептал «Зверь». — Но постараюсь быть кратким, так как силы мои на исходе.
Максим Викторович погладил его по плечу.
— Держись, я тебя умоляю! — попросил он. — Мне очень надо знать, что происходит.
«Зверь» кивнул и тихо заговорил:
— Нас с вами разделяют миллионы лет умственного и эволюционного развития. Когда-то мы были такие же, как вы. Глупые и чересчур эмоциональные. Но это было давно… Ой, как давно…
— Я правильно понимаю? — уточнил Магамединов. — И выглядели вы тоже как мы?
«Зверь» вновь кивнул.
— Да… У нас с вами общий создатель… Только вы были созданы, скажем так, позже нас на несколько миллионов лет. В настоящее время моя раса превосходит вашу чуть ли не в миллиарды раз в умственном развитии.
— А поконкретнее можно?
— Мы практически все делаем при помощи работы своего мозга, не утруждая себя лишними телодвижениями. А вы даже не можете взглядом передвигать обычные предметы, воспламенять их. Для нас это детская шалость. Мы способны строить целые миры при помощи работы своего мозга. Мы без пяти минут боги. Мы создатели новых жизнеспособных реальностей.
— Круто, конечно! — воскликнул Максим Викторович. — Но что вам надо от нас, и зачем вы меняете нашу реальность?
10
Николаев встал посередине вестибюля пятого этажа, и вокруг него начали быстро собираться люди. За пять минут набралась целая толпа. Взгляд у Павла Петровича был как у дикого зверя, которого серьезно потревожили, — лютый, полный ненависти ко всему вокруг.
— Все, хватит ждать лучших времен! — заорал Николаев. — Они не наступят сами по себе. Кто-то сказал, что я трус. Я добавлю: все вы трусы, такие же, как и я! Но я вас не осуждаю, сила, с которой мы столкнулись, настолько ужасна, что леденеет кровь в жилах.
Из толпы людей раздался голос Лебедя:
— Командир, говори, что надо делать. Надоела вся эта демагогия.
Павел Петрович поднял топор к верху и повысил голос:
— Пришло время вооружиться и действовать. Хватит терпеть беспредел!
Со стороны лестничной площадки донесся топот, и в вестибюль ворвался Теплицын, а за ним еще девять человек. У каждого из них в руках было оружие: лопаты, топоры, ножи — у кого что.
— Павел Петрович, — закричал Теплицын, — это все, кто в состоянии взять оружие и противостоять. На шестом, седьмом и восьмом этажах эпидемия покосила девяносто процентов людей. Там полный мрак…
Николаев посмотрел на всех собравшихся в вестибюле. Среди них он увидел Хонкина-младшего, Чернова, Белоусову, Лебедя и Теплицына. Взгляды у всех были усталые, потухшие. Люди даже не переговаривались между собой.
— Нас, конечно, очень мало для того, чтоб давать отпор силе, которая нам будет противостоять. Но и ждать, когда нас станет еще меньше, мы не можем, — стал объяснять Николаев. — Те, с кем мы будем воевать, нам кажутся людьми, но на самом деле они на нас не похожи, они хилые, они совершенно не развиты физически.
Павел Петрович дотронулся до своей головы рукой и легонько хлопнул по ней.
— Сила их спрятана в голове, — продолжил он. — Они гипнотизируют нас и заставляют видеть их такими, какими они хотят.
Из толпы вышел Хонкин-младший.
— Говорят, что каждый, с кем нам придется сражаться, способен убить кучу людей сразу. Не кажется ли вам, что все то, что вы задумали — это верная смерть? Не будет ли так, что вы встанете, как вкопанный, при первой же стычке с врагом? Мне лично страшно идти с вами в бой!
— Я не люблю глупую смерть, — ответил на речь Хонкина Николаев. — Но это не значит, что я способен подвести тех, кто в меня поверил. Я готов отдать жизнь ради победы. Готовы ли вы?
