Он кончил спустя мгновение после меня, и по моим венам снова разлился огонь. Но на этот раз ощущения были другие. Сильнее. И… важнее.
У меня в голове взрывались белые звезды, разлетаясь на мельчайшие частицы. Создавались галактики, и я видела рождение вселенной. Планеты вставали из первоматерии, возникала гравитация и притягивала все, что могла, манипулируя физическими телами и направляя их по собственной воле. Газы и пласты льда летали по орбитам, раскаленные и яркие на фоне космической черноты; по небу на невообразимой скорости проносились кометы.
Я увидела, как возникла Земля, образовалась ее магнитосфера и, точно щит, закрыла планету от небес, чтобы на прекрасном голубом шаре была жизнь. Я увидела, как сплошная суша разделилась на острова и материки, увидела восстание ангелов и падение армии Люцифера. Ведомые прекрасным гордецом, падшие ангелы укрывались в камнях и расщелинах, рассеянных во вселенной, где камни плавились, поднимаясь и опускаясь, точно вода в земных морях в приливы и отливы.
Тогда-то, после короткой битвы ангелов, и родился Рейес. Почти такой же, как его отец, он возник из раскаленной сердцевины сверхновой звезды, из земных первоэлементов. Он быстро добился высокого положения, стал выдающимся, уважаемым лидером. Второй после отца, он командовал миллионами солдат, был полководцем злодеев. Ключ от врат ада, запечатленный на его теле, делал его красивее и сильнее отца.
Но гордыня его отца не смирилась. Ему было нужно небо. Он хотел полностью подчинить себе все живое во вселенной. Он мечтал о Господнем престоле.
Рейес исполнял все приказания отца, следил и ждал, когда на земле родится проводник, прямой проход на небо, выход из ада. Искусный и ловкий охотник, он выбирался за врата подземного мира и находил проходы в самых отдаленных уголках вселенной.
Наконец он увидел меня. Как ни пыталась, я не смогла взглянуть на себя его глазами. Я видела лишь тысячи огней, одинаковых по форме и образу. Рейес пристально смотрел на один из них, словно сотканный из золотых нитей, — на дочь солнца, искристую и блестящую. Она обернулась, заметила его и улыбнулась. И Рейес забыл обо всем.
Возвращаясь к действительности, я почувствовала, как Рейес оперся на руки; на его лице читалась неприкрытая тревога.
— Я не хотел, чтобы ты это видела, — задыхаясь, устало проговорил он.
Я все еще дрожала; по моему телу пробегали последние, утихающие волны оргазма.
— Это была я? — изумленно прошептала я.
Он лег рядом, стараясь отдышаться, оперся головой на руку и смотрел на меня. Я впервые увидела, что его глаза похожи на маленькие галактики с миллиардом сверкающих звезд.
— Ты ведь не убежишь от меня, правда?
Я была так потрясена, что даже не улыбнулась и спросила:
— А мне станет от этого лучше?
Рейес приподнял крепкое плечо.
— Возможно — если бы ты знала, на что способна.
Это меня заинтриговало. Я перевернулась на бок лицом к нему. Его глаза блестели удовлетворенно и расслабленно.
— И на что же именно я способна?
Он ухмыльнулся; выражение его красивого лица — слишком красивого для человека — смягчилось под моим пристальным взглядом.
— Если я тебе признаюсь, потеряю преимущество.
— Понятно, — протянула я: все встало на свои места. — Виртуоз оргазма, у которого в рукаве припрятано больше трюков, чем у бывалого фокусника.
Он опустил голову, словно стыдясь себя:
— Это было давно.
Тело Рейеса блестело возле меня, и мой взгляд поневоле скользил по холмам и долинам, образовывавшим его искусно вылепленные формы. Я вдруг заметила, что он весь покрыт шрамами — одни были крошечные, другие… не такие уж маленькие. Я гадала, был ли это результат жизни с Эрлом Уокером или же отметины воина ада.
— А что ты имел в виду, когда сказал, что Сатана тебя искал?
Рейес лениво обвел пальцем мой пупок, от чего я задрожала всем телом.
— Я имел в виду, что больше не ищет.
— Он сдался? — с надеждой спросила я.
— Нет. Он меня нашел.
Я испуганно приоткрыла рот.
— Но это же опасно?
— Очень.
Я села, чтобы лучше видеть его лицо.
— Значит, тебе нужно еще раз спрятаться. Где бы ты ни скрывался раньше, тебе нужно вернуться туда и затаиться.
Но Рейес уже не слушал. Что-то незаметное для меня привлекло его внимание. Он рывком вскочил на ноги, и его плечи облек черный плащ с капюшоном. Я огляделась по сторонам, но так и не поняла, на что он смотрит. Это встревожило меня, особенно после того, что я только что видела. Слишком многое было скрыто от моих глаз, слишком многое, о чем я не подозревала, творилось вокруг каждый день, каждую минуту.
— Рейес, — прошептала я, но не успела выговорить его имя, как он оказался возле меня и закрыл мне рот рукой.
Его плащ льнул к моей коже, искрил на нервных окончаниях, точно наэлектризованный. Глаза Рейеса сверкали; он отстранился и начал таять в воздухе, совмещая два мира в один. Спустя мгновение опустил руку и прильнул к моим губам поцелуем, от которого я задрожала, несмотря на окружавший меня жар.
— Помни, — проговорил он, прежде чем исчезнуть окончательно, — если они найдут тебя, то доберутся до всего, что свято. Вход должен быть закрыт любой ценой.
От грусти, с которой Рейес это произнес, у меня ком встал в горле, и я с трудом сглотнула.
— Любой ценой — это какой? — спросила я, уже догадываясь, что он ответит.
— Если они тебя найдут, мне придется отнять твою жизненную силу, чтобы закрыть вход.
Я ошеломленно содрогнулась:
— То есть?
Он прижался лбом к моему лбу, закрыл глаза и пояснил:
— Мне придется тебя убить.
С этими словами Рейес исчез. Туман скользнул по моей коже, по волосам, и вот уже в воздухе остались мельчайшие его клочки, которые медленно опускались на землю. Впервые в жизни я понимала, что поставлено на карту. Я получила ответы, которые уже не хотела знать. Я не могла избавиться от ощущения, что меня предали, хотя винить в этом было некого, кроме себя самой.
Так и знала, что роман с сыном Сатаны добром не кончится.
Чистая совесть — признак плохой памяти.
Стивен Райт
— А ты явно непло-о-охо провела ночь.
Я одновременно попыталась открыть глаза и понять, где я и что происходит, но из этого ничего не вышло.
— Я все еще лежу голой на полу в гостиной?
Куки присвистнула.
— Ого, да ночка выдалась горячее, чем я думала. — Она сидела на краю кровати, слегка подпрыгивая, чтобы меня подразнить. Наконец сжалилась надо мной. — Я сделала кофе.
