Но главное ведь то, что это происходит не здесь, не с нами, а где-то далеко. Тот, кто хоть раз столкнулся с кошмаром войны, не в состоянии больше на это смотреть. А обыватель каждый день щекочет себе нервы. Что с ним станет, когда костлявая постучится к нему в дверь? А что сделаю я?
Что делать дальше? Рон везёт меня в безопасное место, подальше от его ищеек, к моей семье, о которой я ничего не знаю. Но что меня ждёт? Кто я такая? Ламия? А что это значит, кроме того, что уже говорила Аннет? Кто я?
Мир безвозвратно меняется, скоро самые страшные кошмары выползут наружу, чтобы уничтожить, стереть его и выстроить заново. Я не хочу жить в этом новом мире, хоть и чувствую себя его частью, ведь моя кровь является его фундаментом. Но у меня просто нет выбора, как и у выживших.
Мы едем по пустынной дороге в Луизиану, Новый Орлеан и мне кажется, что чёрные, как бездна, тучи, сковывают небо цепями из молний прямо надо мной. Грядёт буря.
* * *
— Интересно, а кофе всё ещё будет? — размешивая в чашке чёрный и горький напиток, задумчиво протянула я.
Мы находились в уютном кафе в центре города. На ночь остановились в небольшом мотеле и заскочили сюда поесть перед сном. Рон заказал номер с двумя кроватями. Не знаю, что он прочитал в моих глазах, но понял всё правильно. Мне страшно оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве, но ещё страшнее без него. Мой маяк, спасительный круг, большой и тёплый. Я смотрю ему в глаза и вижу в них себя. Маленькую девочку с огромными белыми глазами. Он улыбается кончиками губ и внутри всё оживает и натягивается как струна, по которой бежит мелодия одной тонкой ноты. Касаясь его руки, вижу, как мурашки проступают на коже, чувствую волну по телу и передёргиваю плечами. Так реагирую на него каждый раз, значит — не мертва. Значит, Маркус не убил меня. Я живая. Могу любить и чувствовать любовь. Это единственное, что греет сейчас. Мой Рональд.
— Лея, — Рон посмотрел по сторонам и укоризненно улыбнулся. — Пожалуйста, давай не будем об этом…
— А что? — возмутилась я, пожимая плечами. — Здесь никого нет!
И это была правда. Кроме задумчивой молодой официантки в белоснежном переднике, маленький зал был пуст. На заднем плане играла незатейливая мелодия, по плазменному подвешенному телевизору крутились новости без звука. Люди в масках, люди в форме, крики, репортажи из переполненных больниц, с улиц, со стадиона в городе, где человек умер прямо во время матча. Всё больше паники, всё сложнее дикторам притворно улыбаться и говорить, что всё хорошо. Я на месяц выпала из жизни, но новостные радиоканалы всё чётко обрисовали с комментариями Рона.
Я смотрела на девушку-официантку, у неё каштановые волосы, тёмно-карие глаза, крупный рот и широкие скулы. Она не красива, не привлекательна, худая, как щепка и с усталыми впавшими глазами. Безразличная ко всему, за полчаса, что мы здесь просидели, она бесконечно натирала столы, посматривая на дверь, когда из-за сквозняка на ней звенел колокольчик. Кого она ждёт? Жив ли он? А она сама?
За окном накрапывает мелкий моросящий дождик. Первый в череде осенних, бабье лето кончается быстро, и глазом моргнуть не успеешь, как всё закончится.
Новая мысль пронзила подобно стреле. Зима! Что будет с выжившими жителями двадцать первого века? Как они без отопления, без горячей воды, без продовольствия проживут зиму? Сколько погибнет от пандемии, а сколько от холода? Антисанитарии? Если счёт идёт на миллиарды, сколько гниющих тел!
От этой мысли стало дурно и я отодвинула от себя чашку, скрестив руки на груди.
— Лея, ты должна понять, что ничего не происходит просто так, — осторожно заговорил он.
— Всё в полном порядке, — отмахнулась я. — Я же уже говорила, Аннет что-то сделала со мной. Эмоции будут возвращаться постепенно.
— Мне тяжело видеть тебя такой, — я слышала в его голосе вину, но не понимала, в чём он виноват. Он спас меня, вытащил из клетки, забрал и везёт к моей неизвестной семье!
А как же… моя другая семья?
— Что будет с Милли, Риччи, Бертом, Бетани? Что будет с Генри? А с рабочими клуба? Что со всеми ними будет? — осторожно, на одном дыхании, спросила я, уставившись на Рона, пытаясь поймать в его глазах надежду. — Я их ещё увижу?
— Нет, — твёрдо ответил он. — И ты не будешь искать с ними встречи, не будешь звонить или писать. Они — твоё уязвимое место, пока не знаешь, что с ними, ты в безопасности. Под защитой. Но если ты попытаешься с ними связаться, Маркус сможет угрожать тебе.
— Они пленники? — испуганно выпалила я.
Официантка даже бровью не повела, с безразличной миной на лице скрылась в подсобном помещении.
— Тише, — попросил Рон, наклоняясь ко мне. — Нет, но под присмотром. Если что-то пойдёт не так… они станут заложниками. Ты меня поняла?
— А как же… как же вирус? — едва слышно пробормотала я. — Они могут умереть?!
Рон ничего не ответил, опустив взгляд на чашку. И это стало красноречивей любых слов.
— Я должна вернуться, — спокойно проговорила я. — Должна. Я лекарство, помогу им.
— Лея, ты в своём уме? — гневно заговорил Рон, почти с испугом смотря мне в глаза. — Лея! Ты не понимаешь, о чём говоришь!
— Они моя семья!
— Нет! — воскликнул он, ударяя кулаком по столу, из-за чего я откинулась на спинку стула, в недоумении уставившись на него. — Слышишь меня, нет! Не после всего, что я сделал, чтобы вызволить тебя! Лея, я пошёл на срыв планов, чтобы спасти тебя! Ты хоть представляешь, о чём просишь?
— Они моя семья! — исступленно повторила я, заводясь. — Это ты меня не понимаешь! Как я могу их бросить после всего, что случилось? Как? Берт и Бетани планировали пожениться, ты думаешь, они заслуживают вместо свадьбы совместные похороны? Что за бред ты несёшь? — прикладывая пальцы к глазам, пытаясь унять сверкающую мушку перед собой, проговорила я. В висках запульсировало, мне потребовалось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем всё вернулось в норму.
— Ты больна, — проговорил он, наблюдая за мной. — Я не отпущу тебя в таком состоянии.
— Можно подумать ты думал об этом, — с сарказмом протянула я.
— Лея, ты просто не понимаешь масштабов происходящего. Это естественно, ведь ты была человеком.
— Прекрати это повторять! — разозлилась вполне искренне. — Рон, просто скажи мне, что ты носишь в себе! Что так гложет тебя, что ты не можешь со мной говорить? Куда мы едем? Кто ты такой? Я не верю, что ты простой колдун, если вообще бывают простые колдуны. Мне страшно, а ты пугаешь меня ещё больше!
— Лея…
Дождь забарабанил по стеклу, усиливая свой напор. Лентами дождя стекая вниз, вспышками в небе и далёким громом. Первый дождь после пробуждения, самый яркий и насыщенный, тяжёлый, как я и предчувствовала.
