— Придётся долго ждать.
Он был прав: я истоптала каждый квадратный сантиметр земли перед дверью, успела посидеть на всём, на чём только возможно. Сэм так и остался стоять на месте, по шевелящимся губам можно предположить, что тот считает про себя. Стоит уточнить:
— Сколько?
— Четыреста двадцать один — не сбивай.
— Какой рекорд?
— Восемьсот тридцать семь.
До нового феноменального числа не дошло, так как вскоре петли взвизгнули скрипом, и дверь открылась, совсем ненамного, чтобы показались глаза Золтана. Пучеглазые шарики бешено завертелись, временами сосредотачиваясь на отдельных предметах… в их число мы с Сэмом не вошли.
Пара щелчков пальцами привлекли его:
— Есть гость?
— Гости, — уточнила я, поднимаясь с низенькой лавки.
Тут же прилетел строгий взгляд полисмена.
— Гости? — удивился Золтан. — Раз… два… Двое, а двое — это гость. Ты всё напутала. Есть дело?
В ответ чудаку достался неторопливый кивок. Понятно, насколько плох полу-овощ… Я знала Золтана ещё в те дни, когда его с трудом можно было отличить от нормальных людей. Времена не пощадили несчастного.
— Что покупать будете?
— Клубнику.
— Можно заходить, — ответил радостный травник, но, вместо того, чтобы открыть дверь, с хлопком закрыл её.
Сэм, как мог, состроил извиняющееся лицо и совершенно спокойно зашёл в избушку. Я последовала за товарищем в глухой тёмный терем. Сэм заботливо раздвинул передо мной веники сухой травы, больших трудов стоило пробиться к относительно просторному центру избы.
Разделения на комнаты нет, кухня — в одном углу, в соседнем — спальня. Большую часть жилища занимают громадные ящики, ряды полок и вместительный подпол. От них тянет дурной комбинации запахов грибов, сухостоя, гниющих овощей и прочих ужасов по списку.
Каждый вздох оборачивает приступом кашля, так что я поспешила зажать нос рукавом. Появился шанс выжить.
Золтан живёт торговлей дешёвыми дарами природы: какая-нибудь молотая травка от головной боли, от спазмов, тошноты — всего, с чем не справляется или не успевает Освальд. Также здесь можно разжиться вкусными ягодами, грибочками. Лавка чудес на окраине Гавары.
И её сумасшедший хозяин. Он проскочил за стол, на котором сошлись в битве на аж трёх досках чёрно-белые шахматы. Золтан решил начать именно с них:
— Не поможете? Руфус сильно задумался над следующим ходом: ему нужно помочь.
— Без проблем, — Сэм потянулся к фигурам, но толстяк поспешил остановить его руку.
— Нет, на этой доске мы играем с Францем — он загнал меня в тупик… на этой.
Полицейский виновато улыбнулся и практически не глядя сделал ход. Насколько мне известно, однокашник играть не умеет… как, впрочем, и Золтан. Видно невооружённым взглядом, где баталия ещё не началась: чёрные и белые стоят вперемежку, разбросаны хаотично, не по клеточкам, король выперся вперёд пешек… стоп, на одной стороне сражаются разноцветные фигуры.
Спонтанный ход Сэма, однако, порадовал своей гениальностью бывалого игрока:
— О, спасибо, что помог Руфусу! Теперь игра пойдёт!
— А на той доске, — прогнусавила я сквозь рукав, указывая на неначатую партию.
— Это Флиб схлестнулся с Джонатаном! — сотряс всеми тремя подбородками знахарь. — Но они тужат отсутствием стратегического видения.
Незаметно подполз Сэм, чтобы шепнуть на ухо:
— Если что, всех этих людей он выдумал.
— Я поняла.
Золтан… алогичное нечто принялось с благоговением поглаживать фигуры, пуская слюну. Мерзкий гад! Здесь каждый предмет, каждый атом наличествуют только чтобы вызывать омерзение!
Сэм его не торопит. Очевидно, на моём месте будет ошибкой поступать иначе.
— А клубники нет, — сообразил он, не прошло и года! — Сейчас осень. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Мы понимаем. Я слукавил: нам нужен не товар, ты должен ответить на вопрос.
— Я не должен! — крайне неожиданно огрызнулся травник.
— Ведь я помог Руфусу с шахматами — твоя очередь помочь мне.
Шестерёнки в гнилой башке скрипнули, брови и губы изобразили сложный мыслительный процесс. Рожу скорчил такую, что я непроизвольно поморщилась, как от чего-то ядрёно кислого.
— Что ты спросишь? — решил перестраховаться Золтан.
— Не видел ли ты всадников на старой тропе?
На сей раз всё вышло быстро: толстяк всего пару секунд чесал затылок:
— Это честный вопрос. Я готов ответить — спрашивай!
— Не видел ли ты всадников на старой тропе? — Сэму стоило больших усилий не растеряться.
— Видел! — затряс головой Золтан и попёр к окну, сметая тушей всё на своём пути. — Там! Пятеро всадников направились к северу утром. Их было пятеро и лошадей было пятеро. Там есть следы: два следа чужие, остальные пять — их. Я видел всё.
А вот тут уже стоит уверовать в большие неприятности Максимилиана да столичных. Брови Сэм поползли вниз, уголки губ напряглись — либо я недооцениваю серьёзность ситуации, либо парень накручивает лишнее.
— Что в головах? — продолжил Сэм.
— Жажда крови, жажда расправы! Я прекрасно это увидел.
Можно считать это бредом, но безумная натура Золтана имеет чудесное положительное свойство: толстяк с одного взгляда определяет мысли и настроение людей. Чёрт знает что, но получается у него метко.
Раз уж он заявил о жажде крови, с большой вероятностью кровь прольётся…
— Ты их узнал?
— Всадников? Да, всех! Только, я не помню их имён…
— Они с лесопилки?
— Я не помню… — виновато потупился Золтан.
Из последних сил втягиваю в себя отвратные миазмы — пора дать Сэму знать, что следует убираться. Я подёргала за рукав, на что тот согласно кивнул. К свежему воздуху!
— Нам пора, Золтан, — прогнусавила я.
Толстяк проводил нас до двери. Вдогонку донеслись его слова:
— Если увидите моего сына Гериссима, скажите ему, чтоб шёл домой! Мальчик снова ушёл без обуви.
И это вовсе не значит, что в Гаваре обитают аж два безумца. Гериссим — такой же плод больного воображения Золтана, как и друзья-шахматисты.
Глава 17 Допрос с пристрастием
28 октября, 9:07 Марк
Как удачно, что модники из столицы освободили комнату. Я сижу на стуле, рядом нервно чешет нос Тим, оба мы не выпускаем из рук оружия. Ещё один ствол в руках Уолтера: дуло дробовика нежно целует затылок Алиес. Та прикована к железному стулу всеми наручниками, что мы смогли найти. Оборванная, грязная и худосочная — она вызывает колкое чувство сострадания, если не знать о её буйстве несколькими часами ранее.
