так же как в древние дни они приходили, чтобы жать и собирать, отбирать образцы для своих отвратительных экспериментов. Но на этот раз они шли не с неба, а двигались по подземным сетям, которые, вероятно, соединялись с озером Вордог под ледяной шапкой.
Чары были разрушены.
Хейс и Шарки с трудом поднялись на ноги, и этот странный туман дошёл до их талии, совершенно белый и сияющий. И сразу за ними раздался звук, одинокий пронзительный визг макабрического пения, похожего на рев и пан-флейты, надутые ураганным ветром. Они увидели одно из существ, одного из Старцев, с торчащими и широко раскрытыми красными глазами на мясистых стеблях, с расправленными крыльями и царапающими друг друга придатками.
Потом были еще и еще.
Но они не были настоящими... они были призраками.
Отражениями.
Воспоминания, вырвавшиеся из могильника внизу благодаря притоку человеческой психической энергии и, возможно, разумов тех, кто поднимался снизу. Они ныряли и дрейфовали, шумя и взмахивая крыльями, оставляя за собой клочья белого пара, неземные существа, нематериальные, но мертвенно-бледные и пугающие, стебли их глаз извивались, как дряблые белые черви. Они истекали из городских пустот, как светящиеся змеи из нор, проходя друг через друга, через Хейса и Шарки холодным дыханием. Безобидные, как блуждающие огни.
Хейс отказался бояться их, бояться существ, умерших миллионы лет назад.
Он взял Шарки за руку, а она схватила фонарь Катчена, и они начали удаляться от ямы и сопутствующих ей фантомов. Город был населен призраками, он был полон духов и дрейфующих спектральных разумов, которые были опасны только в том случае, если вы сделаете их такими, если вы позволите этим мрачным разумам коснуться вашего собственного, напитаете их вашими страхами и ненаправленной психической энергией. Но если это произойдет, то будет достаточно ждущей свободной потенциальной энергии, чтобы проделать дыру в вашем разуме и выпотрошить мир.
Хейс и Шарки не дадут такой возможности этим разложившимся интеллектам. Они просто отказались.
Но потом что-то пришло. Что-то другое.
И это был не призрак.
Хейс почувствовал, как что-то тяжелое пролетело над его головой, почувствовал созданный этим ветер и зло, которое сочилось от него ядовитым соком.
Старец. Древнейшее существо.
Не мертвый и прозрачный, а высокий, полный и упругий. В свете фонаря его плоть была яркой, маслянисто-серой, а глаза подобны сияющим рубинам. Крылья были расправлены, огромные перепончатые воздушные змеи искали ветер, и он взмахивал ими смазанными движениями, создавая высокий, ужасный жужжащий звук, который поднимался вверх и сливался с воющим гулом его пения, становясь сплошной стеной шума, обнажая ваши нервы. Он стоял на вершине разрушенного столпа, цепляясь за него своими извивающимися щупальцами ног. Ветвящиеся придатки на его груди царапали друг друга, как кровельные гвозди.
Да, он был живым, футов восьми ростом, гротескным, чуждым и странно царственным, возвышаясь над Хейсом. Его пение превратилось в серию щебечущих писков и визгов, как будто он говорил, и, вероятно, так оно и было. Было что-то вопросительное в этих звуках, но Хейс мог только стоять, как безмозглый дикарь, уставившись на своего мессию. Отвратительная химическая вонь доносилась от него, вонь замаринованного и белого, и сморщенного, плавающего в лабораторных банках.
Хейс почувствовал, холодное вторжение его разума в свой собственный.
Фонарик выпал из рук, затем дробовик.
То, как оно на него смотрело, было опустошительным... казалось, оно разорвало его на части на каком-то фундаментальном уровне. Такие вещи, как неповиновение и свободная воля, мгновение извивались в ярком малиновом свете его глаз, затем свернулись коричневыми калачиками и рассыпались на фрагменты. Это существо обладало бесспорным превосходством. Никакого гнева, ярости или простой ненависти, поскольку такие вещи были побочными продуктами человечности и выходили за рамки его естественных ритмов. Он смотрел на Хейса свысока нейтрально-пассивно, возможно, даже слегка забавляясь или игриво раздражаясь, как хозяин будет смотреть свысока на любимого щенка, который навалил на ковер. Да, я пришел, хозяин здесь, малыш. Ты набедокурил, да? Неважно, я уберу, ты, не по годам развитая и пустоголовая скотинка. Может быть, именно так и нужно на него смотреть. Как что-то глупое, беспорядочное и придурошное, требующее высшего руководства, вкуса дисциплины, чтобы все исправить. Вот что чувствовал в своей голове Хейс: ощущение, что эта тварь думала, что он и ему подобные засрали весь мир, но теперь этому пришел конец, потому что папочка был здесь, и он скоро все исправит. Мы создали тебя таким, какой ты есть, и так как мы создали тебя, малыш, мы можем тебя уничтожить.
И это было все.
Именно эти мысли расцвели в свистящем вакууме разума Хейса. Этот ужас видел себя родителем, смотрящим на ребенка сверху вниз... не было ненависти, просто легкое разочарование.
Теперь он был в его голове, легко управлял мыслями, почти в случайном порядке просматривал воспоминания, эмоции и подсознательные побуждения. Их разум был настолько властным и высшим, что они делали это почти не задумываясь. Как и все у них, разум, психика были просто чем-то еще, что нужно было препарировать и свести к базовой анатомии.
Хейс почувствовал, как в нем что-то нарастает.
Возможно, существо действительно не испытывало к нему неприязни, но оно также не питало теплых мыслей ни к нему, ни к его расе. Оно было чуждо, холодно и высокомерно. Хейс был теплым, слабым и идиотским. Но было в нем что-то, на что они не рассчитывали, и это что-то вспыхнуло в его сердцевине, и он возбудил Старца убийством в своих глазах.
Он удивил старого хозяина.
Он не мог постичь такого явного бунта, поскольку восстание против своих создателей не было чем-то, что они запрограммировали в человеческом животном. И поэтому был застигнут врасплох. Выкрикнув бунтарский вопль, Хейс кинулся на него, фактически схватил его колеблющиеся, похожие на палки придатки руками в перчатках, и это было похоже на прикосновение к высоковольтной линии электропередачи или к раскаленному добела стержню тлеющей стали. Он тут же упал на задницу, перчатки расплавились и дымились.
Но существо отшатнулось от него, возможно, из-за шока или страха. Да точно так же, как старый Док Франкенштейн отшатнулся от неуклюжего чудовища, которое создал. Существо устрашилось Хейса. Он был белым и раздутым, волосатым и наполненным газом грибком... симметрично и анатомически
