– Вы хотя бы можете не лезть в мои сны? – спросила я.
– Это я могу. Я прошу у вас прощения, ma petite.
– Перестаньте меня так называть!
Он пожал плечами. Черные волосы чуть ли не отливали багрянцем в свете факелов. Дух захватывает.
– Перестаньте играть с моим сознанием, Жан-Клод!
– О чем вы говорите?
– Я знаю, что вся эта неземная красота – ловкий трюк. Так что перестаньте.
– Я этого не делаю.
– Что же это значит?
– Когда найдете ответ, Анита, приходите и поговорим.
Я слишком устала для загадок.
– Кем вы себя считаете, что так играете людьми?
– Я новый мастер этого города, – сказал он. Вдруг он оказался рядом со мной, и его пальцы коснулись моей щеки. – И это вы возвели меня на трон.
Я отдернула голову.
– Держитесь от меня подальше, Жан-Клод, какое-то время, или клянусь…
– Вы меня убьете? – сказал он. И он улыбался, он смеялся надо мной!
Я его не застрелила. А еще говорят, что у меня нет чувства юмора.
Я нашла комнату с земляным полом и несколькими неглубокими могилами. Филипп дал мне его туда провести. И только тогда, когда мы стояли и смотрели на свежевзрытую землю, он повернулся ко мне:
– Анита?
– Тише, – сказала я.
– Анита, что происходит?
Он начинал вспоминать. Он будет становиться все более живым ближайшие несколько часов. День или два он будет почти настоящим Филиппом.
– Анита? – позвал он неуверенным голосом. Маленький мальчик, испугавшийся темноты. Он держался за мою руку, и рука его была настоящей. И глаза все те же чистые и карие. – Что здесь происходит?
Я привстала на цыпочки и поцеловала его в щеку. У него была теплая кожа.
– Тебе надо отдохнуть, Филипп. Ты устал.
Он кивнул и повторил:
– Устал.
Я отвела его к мягкой земле. Он лег на нее и вдруг резко сел, хватая меня за руку и глядя испуганными глазами.
– Обри! Он…
– Обри мертв. Он тебя больше не обидит.
– Мертв? – Он осмотрел свое тело, будто только что его увидел. – Обри меня убил.
Я кивнула:
– Да, Филипп.
– Я боюсь.
Я поддержала его, растирая ему спину мягкими бесполезными круговыми движениями. Он обнял меня, будто никогда не отпустит.
– Анита!
– Тише, тише. Все хорошо, все хорошо.
– Ты хочешь положить меня обратно? – Он отодвинулся, чтобы видеть мое лицо.
– Да, – сказала я.
– Я не хочу умирать.
– Ты уже умер.
Он посмотрел на руки, сжал пальцы.
– Умер? – шепнул он. – Умер? – И лег на свежевскопанную землю. – Положи меня обратно, – попросил он.
И я положила.
К концу его глаза закрылись, лицо обмякло и стало мертвым. Он втянулся в могилу, и его больше не было.
Возле могилы Филиппа я упала на колени и зарыдала.
У Эдуарда оказался вывих плеча, перелом двух костей руки и укус вампира. Мне наложили четырнадцать швов. Мы оба выздоровели. Тело Филиппа перевезли на местное кладбище. Каждый раз, когда я там работаю, я прохожу мимо и здороваюсь, хотя знаю, что Филипп мертв и ему это все равно. Могилы нужны живым, а не мертвым. Они дают нам возможность думать о них, а не о том, что те, кого мы любили, гниют под землей. Мертвым безразличны красивые цветы и мраморные статуи.
Жан-Клод послал мне дюжину белейших роз на длинном стебле. К ним была приложена карточка: «Если вы правдиво ответили на вопрос, приходите танцевать со мной».
Я написала на обороте «Нет» и в дневное время сунула карточку под дверь «Запретного плода». Меня привлекал Жан-Клод. Может быть, и до сих пор привлекает. И что из этого? Он думал, что это меняет положение вещей. Это не так. И чтобы об этом вспомнить, мне достаточно только посетить могилу Филиппа. Да черт возьми, даже этого не нужно. Я знаю, кто я. Я – истребительница, и я не встречаюсь с вампирами. Я их убиваю.
малышка (фр.).
