— Спаси же от гибели рабу твою, — читал Мэррин строки молитвы из “Ритуала”.
— Ибо верует она в тебя, Господи, — вторил Каррас.
— Позволь обрести ей надежный оплот в лице твоем…
— Пред общим врагом нашим.
Вдруг Шэрон испуганно вскрикнула; Мэррин не прекратил чтение, но Каррас не удержался и поднял голову. Девушка в ужасе смотрела куда-то вниз; он проследил за ее взглядом и замер, будто пораженный электрическим разрядом. Изголовье кровати приподнялось над полом!
Каррас глядел и не верил собственным глазам. Четыре дюйма. Пол-фута. Фут. Теперь и задние ножки оторвались от пола.
— Gott In Himmel![26] — прошептал Карл и перекрестился. Каррас не видел этого: как зачарованный он глядел на кровать, медленно выравнивающуюся в воздухе. “Вот же оно, чудо — и у меня на глазах!..”
Кровать всплыла еще на один фут и зависла, плавно покачиваясь, будто лодка на поверхности тихого озера.
— Отец Каррас?
Риган шипела и извивалась.
— Отец Каррас?
Экзорсист кивком указал на книжку “Ритуала”; взор старика был спокоен и светел.
— Прошу вас, Дэмиен, ответьте.
Каррас уставился на него пустым, бессмысленным взглядом. Шэрон стремглав выскочила из комнаты.
— Не позволь же врагу нашему возыметь власть над ней, — мягко повторил Мэррин.
Каррас торопливо заглянул в текст.
— Да будет бессилен сын Зла причинить ей зло, — выдохнул он, замирая от тяжелых ударов собственного сердца.
— Боже, услышь мою молитву, — продолжал Мэррин.
— Услышь же вопль мой.
— Да пребудет Господь с тобой…
— С тобой и душой твоей.
Мэррин принялся читать новую длинную молитву, а Каррас невольно поднял глаза на парящее чудо. Новая надежда ожила в его душе, острой радостью захолонуло сердце: “Вот же оно, здесь; перед моими глазами!” Он обернулся: за спиной стукнула дверь.
В комнату вбежали женщины.
— Господи Иисусе! — Крис замерла у порога.
— Всемогущий Творец наш, бессмертный и вечный… — Экзорсист не спеша, обыденным жестом перекрестил лоб Риган. — Единственного сына своего приславший в мир наш, дабы сокрушить зверя…
Шипение прекратилось. Риган широко, до предела разинула рот и огласила комнату протяжным мычанием.
— …Вырви же из когтей его, спаси от гибели невинное дитя свое, созданное по образу и подобию твоему…
Вой нарастал; безумный звук этот, казалось, въедался в кожу, мучительной дрожью отдаваясь в каждой клеточке тела.
— …Господь Бог наш, властелин всего сущего… — Мэррин протянул руку и прижал орарь к шее девочки. — Чьей властью Сатана был низвергнут с небес и подобно молнии рухнул в мир наш, где принялся опустошать пастбища твои…
Мычание прекратилось. В комнате воцарилась звенящая тишина. Из широко раскрытого рта девочки мерными толчками, будто лава из жерла вулкана, стала извергаться зловонная зеленоватая рвота; густые волны ее медленно поползли вниз по вытянутой руке священника. Он не сдвинул ее ни на дюйм.
— …Изгони же дланью своей всемогущей беса из рабы твоей, Риган Терезы Мак-Нил… — Краем уха Каррас услышал, как хлопнула дверь: это Крис выбежала из спальни. — Изгони его, преследующего невинных…
Кровать начала ритмично раскачиваться из стороны в сторону, время от времени “ныряя” вниз одним из концов и тут же выравниваясь вновь, однако священник сумел приспособиться к ритму качки, и пальцы его по-прежнему прочно прижимали орарь к шее.
— …Дай же мужество рабам твоим сразиться с драконом поганым, презирающим каждого, кто верует в тебя…
Внезапно кровать замерла в воздухе, затем стала медленно, плавно опускаться и наконец с гулким стуком встала на ковер.
— …Так пусть же свершится это, Господи…
С огромным трудом, будто освобождаясь от гипноза, Каррас оторвал взгляд от ножек кровати. Кисти Мэррина уже совсем не было видно; от рвотной массы валили клубы пара.
— Дэмиен?
Каррас поднял глаза.
— Услышь же мою молитву, Господи, — мягко проговорил экзорсист.
— Услышь же вопль мой, — ответил Каррас и медленно повернулся к кровати.
Мэррин отвел руку от шеи девочки, отступил на шаг и огласил комнату хлестким возгласом:
— Я изгоняю тебя, нечистый дух, вместе со всей сатанинской силой врага нашего, со всем порождением ада, всей нечистью, что рядом с тобой! — Рвота вязкими струйками стекала теперь с его руки на ковер. — Я приказываю тебе это именем Христа, усмирившего некогда ветер, и море, и бурю! Христа, которого…
Рвота прекратилась. Риган сидела неподвижно, злобно поблескивая белками глаз. Каррас по-прежнему стоял в ногах у нее, пристально вглядываясь во все, что происходит перед ним; по мере того, как спадало возбуждение, беспокойная мысль его оживала, начиная вновь однообразный бег свой по закоулкам памяти в поиске логических объяснений. “Полтергейст… психокинез… нервное перенапряжение; особенно характерно для подросткового возраста… внутренняя энергия мозга…” — все это новым вихрем сомнений закружилось в его голове. В ту же минуту он вспомнил: подошел сбоку, нагнулся к кровати и сжал пальцами тоненькое запястье. Началось то, чего он более всего опасался: сердце Риган колотилось сейчас — как у того дальневосточного шамана — с фантастической частотой. У Карраса потемнело в глазах. Он поймал взглядом секундную стрелку и попытался считать удары; ему пришло в голову вдруг, что каждый удар — это очко, которое он уже успел проиграть в борьбе за собственную жизнь.
— Это приказывает тебе он — тот, кто свергнул тебя с небес!..
Громогласные заклинания Мэррина пульсировали в мозгу его гулким, болезненным эхом, рассыпались тут же мелкой дробью лихорадочного пульса. Каррас поднял взгляд: он увидел Риган, сидящую без движения в липком рвотном саване, и вдруг почувствовал, что волоски у него на руках поднялись дыбом. Умопомрачительно медленно, как в кошмарном сне, голова девочки, хрустя позвонками, начала мелкими рывками поворачиваться на неподвижной шее. Наконец, пустые белые глазницы уставились прямо на него.
— …И посему, Сатана, трепещи же в страхе!.. — Голова так же медленно стала поворачиваться к Мэррину. — Ты, извративший истину, породивший смерть, предающий человека и отнимающий жизнь! Ты…
Каррас огляделся в растерянности: лампочки в комнате замигали, свет померк и вся спальня погрузилась в желтоватый пульсирующий полумрак. Крупная дрожь сотрясла все его тело. Стало заметно холоднее.
— …Ты, наставник убийц и прародитель всей мерзости; ты, враг рода человеческого и…
