…Очень медленно, как в кошмарном сне, сантиметр за сантиметром, голова Реганы начала поворачиваться, вращаться как у куклы, шея при этом хрустела, как старый, несмазанный механизм, и ее страшные, сверкающие глаза уставились прямо на него.
Внезапно комнату сотряс глухой взрыв. Затем еще один. Наконец стены, пол и потолок наполнились гулким и тяжелым, ритмичным боем — будто в доме заработало вдруг чье-то огромное большое сердце.
— …Убирайся прочь, чудовище! В мире этом нет тебе места! Дом твой — змеиное гнездо: спускайся же к гадам и ползай с ними! Господь Бог повелевает тебе!.. — Грохот резко усилился; удары участились. — …Заклинаю тебя, древний змей… — Еще, еще быстрее! — Именем Великого Судии всего мертвого и живого, именем того, кто создал и тебя, и Вселенную…
Шэрон вскрикнула и заткнула уши. Дом сотрясался от невыносимой пульсирующей канонады. Пульс Риган уже невозможно было сосчитать.
Мэррин вытянул руку и очень спокойно кончиком большого пальца вычертил крест на измазанной рвотой груди. Слова молитвы потонули в несусветном шуме. Вдруг Каррас почувствовал, что сердце девочки стало биться заметно медленнее. В тот самый момент, когда Мэррин с молитвой начертил крест у нее на лбу, грохот прекратился.
— О Господь тверди земной и небесной, повелитель ангелов… — голос Мэррина прозвучал отчетливо и чисто. Между тем пульс Риган становился все реже.
— Ты, Мэррин, ублюдок, возгордившаяся мразь! Ты все равно проиграешь! Свинка сдохнет! — Мигающий свет становился все ярче; демон окончательно возвратился в тело. — Вшивый павлин! Старый еретик! А ну-ка, взгляни на меня! Заклинаю тебя, смотри сюда, ты, дрянь! Вот как твой Бог излечивал слепоту! — С этими словами он дернулся всем телом вперед и плюнул старику в лицо.
— …Господь Бог, Творец всего сущего… — Тот невозмутимо достал платок и вытерся.
— А теперь, Мэррин, действуй, как сказано в вашем Писании. Сунь свой преосвященный член свинке в ротик, прополощи там все хорошенько! Прочисть ей горлышко своею сморщенной реликвией, и — вот увидишь — свершится чудо! Она исцелится!
— Освободи рабу свою…
— Ты лицемер! Тебе свинку совсем не жаль! Тебе не жаль никого! Она для тебя — лишь карта в нашей игре!
— …Я смиренно…
— Лжец! Лживый подонок! Ты где посеял свое смирение, Мэррин? В пустыне? В руинах? В древних гробницах, где прятался от людей? От тех, кто ниже тебя, кто слабее волей и разумом? Способен ли ты вообще говорить с людьми, ты, блевотный святоша?
— …И пусть…
— Твой дом, Мэррин, в павлиньем гнезде. И мир твой — это ты сам! Так убирайся же на вершину самой высокой горы и сиди там с самим собой, единственным тебе равным! — Мэррин невозмутимо читал молитву, а демон все распалялся. — Ты не голоден, а, святой Мэррин? Накормить тебя нектаром с амброзией? Отведай же божественный деликатес! — В кровати послышалось жидкое бульканье. — Ибо это мое тело! Вот бы что тебе освятить, святой Мэррин!
Пытаясь подавить отвращение, Каррас сосредоточился на тексте молитвы; старик читал сейчас отрывок Евангелия от Луки:
— …“имя мое — легион”, — сказал человек, ибо много бесов вошло в него. И стали они умолять Иисуса, чтобы не выгонял он их в никуда. Тут же, на горе, паслось большое стадо свиней. И бесы стали просить Иисуса, чтобы он позволил им вселиться в них. И Иисус отпустил их. Бесы оставили человека, вошли в свиней, все стадо бросилось с обрыва в озеро и утонуло…”
— А тебе, Уилли, я припас самую большую радость! — каркнул демон. Каррас поднял глаза: женщина застыла в дверях с ворохом простыней и полотенец. — Я принес тебе долгожданную весть! Эльвира жива!.. — Уилли остолбенела. — …И она наркоманка, Уилли, безнадежная наркоманка!..
— Уилли, не слушай! — закричал Карл.
— Сказать тебе, где она живет?..
— Не слушай, не слушай! — швейцарец стал выталкивать жену из комнаты.
— В день Матери, Уилли, сходи к ней в гости! Вот это будет сюрприз! Сходи и…
Внезапно демон умолк и воззрился на Карраса: тот как раз подошел к Шэрон, чтобы попросить ее ввести девочке либриум — пульс был еще достаточно частым.
— Ну вот, кажется, ты наконец-то и захотел ее! — плотоядно осклабилось существо. — Так знай же, она — твоя! Да-да, эта конская шлюха — твоя! Влезай на нее и гони во весь опор! Что ты, Каррас, она просто бредит тобой, особенно по ночам! Мастурбирует как угорелая — только представит твой толстенный священный…
Шэрон густо покраснела и все дальнейшие указания Карраса выслушала, глядя куда-то в сторону.
— …И компазин в суппозитории, если снова начнется рвота. — Шэрон кивнула и пошла к двери, глядя в пол и вжав голову в плечи.
— Шлюха! — взвыла Риган, когда девушка поравнялась с кроватью, а затем выгнулась всем телом и выстрелила ей в лицо рвотной струей. Шэрон замерла в оцепенении; вонючая липкая жидкость потекла вниз, на одежду. Существо, между тем, успело уже принять облик Дэннингса. — Дырка корявая! Конская подстилка!
Она стремглав вылетела из комнаты. Личина Дэннингса скорчилась от отвращения.
— Может быть, все-таки кто-нибудь откроет окно? Будьте так добры! В комнате у нас такая вонь, что… Ой, нет, нет, нет, — тут же заверещала она, спохватившись, — не то, не дай бог, снова кто-нибудь отпадет в аут! — Физиономия хихикнула и исчезла, мерзко подмигнув Каррасу напоследок.
— …Это он, изгоняющий тебя…
— Как, Мэррин, уже изгоняющий? — вынырнул демон. Священник снова теперь прижимал орарь к горлу девочки и очень громко выкрикивал молитвенные заклинания, пытаясь перекричать поток ругательств. “Как долго, — мучался Каррас, — как долго он продолжается, этот приступ.”
— Кто к нам пришел! Да это же свиноматка — мамаша нашей свинки! — хохотнул демон.
Каррас обернулся: к нему шла Крис со шприцем и ватным тампоном, шла, не решаясь поднять голову, обескураженная внезапным выпадом.
— Понимаете, Шэрон меняет белье, а Карл…
— Ничего, ничего, — остановил ее священник, и они вдвоем подошли к кровати.
— Ну конечно, иди к нам, свиноматушка, взгляни на свое творение!
Каррас прижал слабые, безвольные руки девочки к кровати; Крис подняла шприц, стараясь ничего не видеть и не слышать.
— Вот она, твоя блевотинушка! Вот эта тварь, убившая человека! — заорал демон. — Довольна? Это твоя работа! Это ты сделала, ты со своей карьерой, которая всегда была превыше всего!.. Всегда была важнее и мужа, и дочери…
