– Что там произошло? – тихо спросила она, но тихий голос только усилил ужас обезумевшей от страха девушки. – Я спрашиваю, что там произошло, проститутка?!
Она приблизилась к Руте и нанесла ей удар в лицо. Не удержавшись, Рута снова упала на дрова. Дина подхватила лежащие в траве вилы.
– Пойду взгляну, что ты там натворила. А ты побудь здесь, – с этими словами Дина неожиданно взмахнула вилами, и страшная боль вновь сотрясла тело Руты – она пригвоздила ее ногу к колуну, на котором рубила дрова. Рута кричала так, что ее начало тошнить. Сквозь пелену дождя она видела выглядывающее из окна лицо Олега. Он кривлялся, показывая ей язык.
Она дергала пришпиленной ногой, пытаясь освободиться. Преисполненная ужаса, девушка не понимала, что этим только причиняет себе больше страданий. Господи, только бы дотянуться до этого страшного оружия… и выдернуть… Согнувшись пополам, Рута потянулась к вилам, как вдруг за домом послышались быстрые шаги. Дина.
Она сейчас меня убьет, в ужасе подумала Рута. Взгляд ее упал на длинный осколок стекла, который выпал вместе с ней из разбитого окна. Она обхватила его пальцами, не обращая внимания, что острые края впились в кожу.
Из-за дома появилась Дина. Лицо бледное, ноздри хищно раздуты, как у львицы перед нападением. Она молча подлетела к Руте и одним махом вырвала вилы. Из горла девушки снова вырвался крик боли.
– Послушай… – Рута старалась держать руку так, чтобы Дина не заметила осколок. Этим куском стекла она намеревалась распороть этой сумасшедшей глотку. – Дина, выслушай меня…
Та рывком подняла ее с земли, и Рута еще раз изумилась ее недюжинной силе. Дина потащила ее к подвалу. Все это она делала в жутком молчании, отчего Руте стало еще страшнее. Изловчившись, она взмахнула рукой с осколком, метя в горло Дине. Но то ли силы девушки были уже на исходе, то ли у Дины была отменная реакция, но стекло лишь вскользь прошлось по ее предплечью. Зарычав, Дина с силой швырнула девушку об стенку. Тело Руты обмякло, и на несколько секунд она провалилась в забытье. Когда девушка пришла в себя, она почувствовала, что Дина тащит ее за ноги в глубь подвала. Перед глазами мелькнул краешек неба, затянутый тучами, и плотная завеса дождя. И все. За этим наступила тьма.
Это было в последний раз, когда она видела небо.
– Это все моя вина, – опустошенно сказал Ярик. Он гладил безвременно постаревшее лицо девушки, с нежностью смотрел в широко раскрытые глаза, не высыхающие от слез. – Если бы я… мы тогда, – его голос срывался, и он чувствовал, что вот-вот сам заплачет.
– Убей меня, – прошептала Рута. Она стала переворачиваться на другой бок, и лицо ее сморщилось.
– Рута, – заговорил Ярик. – Вдвоем мы можем попытаться бежать. Ты не…
– Нет, – бесцветно ответила девушка. – Я не могу. Даже нормально стоять.
– Рута…
– Пожалуйста. Убей. Меня.
Ярик обхватил голову девушки и прижал ее к груди.
– Нет. Мы выберемся отсюда.
Рута закашлялась.
– Даже если. Мы выберемся. Как ты. Будешь жить с этим?
Наступило тяжелое молчание.
– Она кормит тебя? – спросила Рута, не поворачивая головы.
– Кормит, – как эхо отозвался Ярик.
Рута снова закашлялась, и сквозь хрипящие звуки Ярик расслышал:
– Ты ел. Своего брата. А теперь…
Она замолчала, но Ярик и так все понял. Страшный смысл сказанного медленно, как клей, обволакивал его мозг. Хлопнула дверь, и в подвал стала спускаться Дина. Она с любопытством оглядела запертых в клетке людей, ковыряясь в зубах зубочисткой.
– Вижу, вы предпочли физической любви духовную. Жаль. На ваш секс было бы забавно посмотреть.
Ярик подавленно молчал. Рута закрыла глаза. Из горла девушки вырывалось клокотание, как если бы она полоскала горло.
– Я слышала все, – внезапно сказала Дина. – На, держи. – Она что-то протянула Ярику. Пистолет.
– Убей ее. Ведь она просила тебя. – Дина подмигнула юноше. – Ты же не откажешь даме.
Ярик напряженно размышлял, есть ли в пистолете патроны. Дрожащей рукой он взял его за «ствол». Взглянул на Дину. Затем перевел взор на Руту. На страшном лице мольба, глаза снова заблестели от слез.
– Давай, – подбодрила Дина, жуя зубочистку. Увидев, как переменилось лицо Ярика, она рассмеялась:
– Так я и знала.
Ярик направил пистолет в ее сторону и нажал на спусковой крючок. Дина продолжала с улыбкой смотреть на Ярика, даже не пытаясь отстраниться. В сырой тишине прозвучал вялый щелчок. С обреченным видом Ярик нажал еще несколько раз. Бесполезно. Все рухнуло.
– Тупой болван, – с любовью в голосе произнесла Дина. Она без труда забрала у Ярика пистолет и открыла клетку. – Мне следовало бы ожидать нечто подобное.
Ярик, всхлипывая от бессильной ярости, пополз к ней, намереваясь вырвать глаза ухмыляющейся твари. Дина со смехом оттолкнула его назад, ударив в лицо рукояткой револьвера. Изрыгая проклятия, Ярик откатился назад. Сквозь красный туман он видел, как ведьма вытаскивает Руту из клетки и снова вешает на дверь замок. Вот так.
Она ушла. И снова наступила мертвая тишина.
Наступило утро. Солнечные лучи осветили кухню, настойчиво проникая во все неприметные уголки, осветив при этом две неподвижные человеческие фигуры, сидящие в неуклюжих позах за столом. Люди не разговаривали, да они и при всем желании не могли бы этого сделать. По одной простой причине – они были мертвы. За столом сидели трупы. Если бы не тяжелый запах, исходивший от разлагающихся тел, и монотонное жужжание мух, издалека можно было сделать вывод, что между этими двоими произошла небольшая перепалка, и они завтракают в полном молчании, ожидая, кто же первый из них пойдет на примирение и заговорит.
За дверью послышались шаги, и на кухне появилась Дина.
– Вы уже встали? Молодцы! – Она потрепала голову сына, стряхнув на пол застрявшие в волосах комья земли, и стала хлопотать у плиты.
– Мама, какое у тебя давление? У тебя что-то неважный вид сегодня… Я же предупреждала, не нужно было смотреть телевизор на ночь. Сейчас поешь, и я измерю тебе температуру…
Она болтала без умолку, изредка бросая взгляды на трупы, впрочем, не дожидаясь от них ответной реакции.
Приготовив кое-какую снедь, она накрыла стол.
– Давайте помолимся, – тихо сказала она. Подняв к потолку глаза, Дина беззвучно зашевелила губами. Затем оглядела своих безмолвных слушателей.
– Не обращайте на меня внимания. Я не ем. У меня… специальная диета. Ты почему не ешь, Олежа?
Она погладила бледную ладонь мальчика. Кожа была холодной и дряблой, как у дохлой лягушки.
– Давай же, Олежа. Кушай. – Голос Дины стал нежным. Она протянула ложку с вареньем ко рту мальчика. – Это твое любимое. Сливовое.
Ответом было лишь непрекращающееся жужжание мух.
– Олежа! – строго сказала Дина. Из правой ноздри Олега неторопливо выкарабкался большой черный жук и пополз по лицу мальчика.
– Ешь! Ешь. Ешь, ешь!!! – взвизгнула Дина. Она ткнула ложку в рот Олегу, перепачкав ему губы. – ЕШЬ, ЗМЕЕНЫШ!!!
Не удержавшись, жук свалился с лица трупа прямо в тарелку и неуклюже забарахтался в сладком липком месиве. Не замечая жука, Дина продолжала в бешенстве тыкать ложкой в рот мертвому сыну, разорвав ему в нескольких местах губы. Неожиданно она замерла и посмотрела на мать. Та с укором смотрела на нее слепым взглядом – ее глаза уже выгрызли мыши. Изо рта торчал кончик черного языка.
– Ты осуждаешь меня, мама? Извини, – промолвила Дина. – Я налила тебе чай.
С этими словами девушка подвинула в сторону своей матери стакан с дымящимся напитком. Бабуля деликатно молчала. Она была крепко привязана к стулу, но все равно свешивалась набок, будто тщетно пыталась поднять с пола упавший кусочек сахара.
– Олежа, и ты меня прости.
Олег не мигая смотрел на нее. Дина видела, что сын простил свою мать, и лицо ее расплылось в сияющей улыбке.
– Поймите меня… У меня сейчас столько работы, я ничего не успеваю и… Она посмотрела на ходики над дверью, которые встали уже неделю назад, и встрепенулась. – Олежа, может, ты хочешь порисовать? Подожди, я сейчас!
Дина принесла пачку бумаги и карандаши.
– Давай. Рисуй. – Она подвинула чистый лист бумаги к сыну и после некоторых усилий ей удалось вложить карандаш в его окоченевшие пальцы.
– Что, не можешь? Я помогу тебе, Олежа.
Она обхватила кисть сына и стала водить его рукой по бумаге, напевая при этом. Прошло несколько минут.
– Ну вот и отлично. Олежа, тебе нужно подышать свежим воздухом. Мама, я сейчас вернусь.
Дина проворно вскочила со стула и, подойдя вплотную к трупу Бабули, поцеловала ее в липкую макушку. Волосы с головы Бабули уже начали облезать вместе с кожей.
– Пошли. Сладенький мой, – с любовью в голосе сказала Дина. Она стала вытаскивать мертвого сына из-за стола. Выйдя на улицу, она направилась к висевшей на вязе автомобильной покрышке. Часть мух, вившихся на кухне, устремилась за ними.
