Через некоторое время Дина заговорила:
– Хочешь послушать сказку, Ярик? Хорошая сказка, особенно перед сном, тебе не помешает.
– Сказка? Почему бы и нет, – ответил Ярик. Пусть рассказывает что угодно, главное, чтобы она не обратила внимания на отсутствие ложки. Он поймал взгляд Митрича.
«Все нормально. Ей сейчас не до ложки», – успокоил его брат, и Ярик расслабился. Дина повернулась вполоборота и заложила ногу за ногу.
– Ее сочинил мой сын. Олежа ведь такой талантливый!
«Да уж», – подумал он, вспомнив, как мальчик рассказывал ему «Пряничный Домик».
– Так вот. Жила маленькая девочка. Ее звали Лиза. Она выросла и стала настоящей красавицей, – начала Дина. – У нее было много друзей, особенно мальчиков… Они ухаживали за ней, дарили цветы, приглашали на свидания. Лиза не знала, кого выбрать – каждый из них был по-своему хорош.
Ярик улегся на пол и уставился в черный потолок.
– Но однажды произошло несчастье. Как-то раз девочка случайно забыла выключить утюг, и в доме начался пожар. Лиза осталась жива, но у нее обгорело все лицо. Из красавицы она превратилась в уродину.
Дина замолчала, для того чтобы еще раз глотнуть из фляги.
– Все друзья отвернулись от нее. Даже лучшие подружки бросили девочку. Лиза долго плакала, а потом вдруг исчезла. Дети даже не сразу заметили, что она перестала ходить в школу. Постепенно о ней все забыли. Прошло несколько лет. Однажды к ним пришла новенькая. Она была очень красива, и мальчишки сразу потянулись к ней. Ее звали Маша. Она была почти такой же красивой, как Лиза, и у нее появилось много друзей. Как-то раз дети решали, чем заняться на Новый год, и Маша предложила всем поехать к ней на дачу. Все с радостью согласились и стали готовиться к поездке.
Дина встала и начала прохаживаться у клетки.
– Каждый взял с собой праздничный костюм и маску. Почти все знали, кто кем будет в праздничный вечер, только насчет Маши никто ничего не знал. Наступил вечер. Дети зажгли свечи и выключили свет. Пока они наряжались, Маша куда-то исчезла. А когда появилась, все остолбенели. На ней была маска… и больше ничего. Она была голая. Но зато какая у Маши была маска! Она была ужасная, вся в шрамах, пузырях, без одного глаза. Дети сначала испугались, но потом стали наперебой кричать: «Круто, Маша! Где ты нашла такую классную рожу?» Дети прыгали вокруг девочки, а она стояла и улыбалась. «Это очень редкая маска, ребята. Только меня зовут не Маша». Дети не обращали на ее слова внимания и продолжали скакать вокруг девочки. Один из мальчишек (когда-то ему очень нравилась Лиза) подскочил к ней и дернул за маску. Маша продолжала улыбаться. «Ой!» – крикнул мальчишка. Ему показалось, что маска на лице девочки теплая, как кожа. Другие дети один за другим тоже стали трогать ее маску, крича: «Эй, Маша, дай примерить!» И только одна девочка, самая некрасивая, увидела что-то на полу. Что-то, похожее на розовую тряпочку. Она подняла ее, развернула… Это оказалось резиновое лицо Маши. Той Маши, которая приходила в школу, красивой Маши. Девочка испуганно отпрыгнула назад. «Ребята… Это не маска! Это… это… не Маша!»
«Меня зовут Лиза», – сказала девочка с ужасным лицом и улыбнулась. Откуда ни возьмись в ее руке появился большой нож… Рассказывать дальше? – спросила Дина.
Ярик ничего не ответил. Дина еще походила вокруг клетки, после чего ушла. Ярик вытащил ложку и с трепетом прижал ее к груди. Теперь она его единственная надежда на спасение.
Дина не заметила пропажи ложки. Наутро она подобрала миску и в полном безмолвии вышла. Будто и не было вчерашней сказки.
Она окончательно перешла на длинные платья. Кроме того, теперь она появлялась с закрытым лицом. Сначала это была вуаль. Затем – какое-то подобие паранджи. Она стала надевать перчатки и тщательно следила, чтобы рукава не задирались и даже малейший участок кожи был надежно скрыт.
У нее стал меняться голос. Он стал низким, с какими-то хрипами и шумами, как у плохо настроенного радио. Несмотря на ее маскарад, Ярик видел – у нее пошел обратный процесс.
«Ведь все предельно просто, – пояснил Митрич, когда Ярик решил поделиться с ним своими соображениями. – Ее жрачка, эликсир молодости, подходит к концу. Она ведь не блистала красотой в день нашего появления? Она даже выглядела старше…Тогда у нее, очевидно, тоже были затруднения с питанием…»
«Тогда почему она не съела нас сразу?» – возражал Ярик, но Митрич и тут нашел ответ:
«Потому что она полюбила тебя, идиот. Ты что, не видишь?»
«Вижу», – снова соглашался с ним Ярик. Теперь он понимал, зачем так торопилась Дина в эту несуществующую Макеевку, какие лекарства были нужны Бабуле… и почему так раздуло тогда Олега… Бедный парень, ему даже пришлось есть крыс!
«Теперь ты веришь мне?» – с надеждой спрашивал его Митрич, и Ярик кивал, продолжая строчить в дневнике.
«Помнишь, фильмы про вампиров? – шептал Митрич. – Только она не вампир. Она намного хуже… И, как это ни смешно, она ни в чем не виновата. Как и ее сын. Как и ее мать. Они просто пытаются выжить… И если их лишить этой еды, они просто увянут… усохнут, как цветы без воды…»
Иногда лицо Ярика озарялось радостью. Обычно в такие моменты он вспоминал об одной вещице. Эта маленькая вещичка, наверное, было единственным, что удерживало его от погружения в пучину окончательного безумства. Эта вещица – железная ложка. Ложка, которой он любовался каждую минуту… И которую он постоянно точил об пол. Жж-их!.. Жж-их!.. Жж-их!..
Сначала Ярик боялся, что Дина услышит эти звуки, и действовал очень осторожно. Но дни шли за днями, она ничего не подозревала, а он продолжал точить. Жж-их!.. Жж-их!..
– По-моему, достаточно. Как считаешь? – Ярик повернулся к Митричу. Брат многозначительно помалкивал, предлагая Ярику самому оценить свою работу. Была еще одна проблема. Ярик прекрасно знал, что каждый вечер Дина приходила к нему, и легко могла обнаружить его оружие. Выход, как всегда, подсказал Митрич.
«Я помогу тебе, брат».
С тех пор Ярик стал прятать заточку в черепе. Ложка постепенно превращалась в острейшую бритву. Как-то, попробовав лезвие, он даже порезался. В эту ночь Ярик заснул с хорошим настроением. Теперь он будет ждать. А ждать он теперь умеет, да-да, этому он научился.
Первый шок Дина испытала 13 сентября, утром. Она, как всегда, приводила себя в порядок, крутясь перед зеркалом, как неожиданно что-то привлекло ее внимание. Присмотревшись повнимательней, она еле удержалась, чтобы не вскрикнуть, – на лбу появились две морщинки. Еще по две морщины образовались у глаз. Гусиные лапки, мать их раздери.
– Нет, – шепотом проговорила она, щупая лицо, словно зеркало могло ее обмануть. – Нет, только не это…
Она трогала свое лицо, которое совсем недавно было таким прекрасным и сводило Его с ума, растягивала кожу в стороны, как резину, пока не почувствовала боль. Морщины никуда не убрались. Хи-хи. Да и куда они денутся? Они остались на месте, как и красные пятна от ее сильных пальцев. Вдруг ее осенила страшная мысль – лицо лицом, а как же ее тело? Ее красивое, изумительное тело, которое будоражило Его, заставляло сходить с ума и ласкать, ласкать…
Она судорожными движениями сорвала с себя одежду. То, что ее тело было грязным и уже давно попахивало, ее не смущало. Куда больше она была озабочена другим – состоянием своей кожи. Осмотр оставил тягостное впечатление, и она в каком-то оцепенении долго бродила обнаженной по комнатам. Значит, все начиналось сначала… Оставалось последнее. Она гнала от себя эту мысль, но та все чаще и чаще посещала ее.
В этот день она допила остатки водки и уснула прямо на кухне. В безмолвном обществе сына и матери, которые, как молчаливые часовые, охраняли ее сон.
Наутро она первым делом спустилась в подвал. Ее любимый спал, и она не стала беспокоить его сон. Она спустилась к ней…
Однако ожидания не оправдались и ситуация не изменилась. Наоборот, стало еще хуже. К вечеру Дина с ужасом заметила, что к уже имеющимся морщинам добавились пара седых прядей и безобразные складки на шее, которые она ненавидела больше всего на свете. Что-то нарушилось. Нарушилось так, что вся ее размеренная жизнь, которой она жила и в которой не должно быть места всяким неожиданностям, словно ошиблась руслом и плавно влилась в другую реку. Неправильную реку, и эта река неотвратимо вела ее в ледяную пустоту. Туда, где не будет ни ее, ни Олежи, ни матери. И, что самое страшное, Его…
Она закричала дурным голосом и кинулась наружу, в лес.
Она вернулась вечером, злая и уставшая. В эту ночь у нее не было настроения идти к любимому, и до самого восхода она просидела на втором этаже. Утром она приготовила свой последний завтрак. Поела без аппетита, со страхом думая о будущем. Оно пугало девушку, точнее, уже не девушку. Дина снова становилась женщиной средних лет.
С тех пор она уходила из дома каждый день и возвращалась только под вечер. Все было тщетно. Лес словно вымер. Такого еще никогда не было.
