Девушка прервала мои бредовые размышления:
— Как ты думаешь… нас уже начали искать?
— Какое сегодня число?
— Двадцать третье.
— Я обещал быть двадцать седьмого.
Подавленный вздох.
Подошва на ее кроссовке парусом хлопала при ходьбе, грозясь вовсе оторваться.
Некоторое время мы шли молча.
— А тебя когда хватятся? — нарушил я тишину.
— Не знаю. Я сказала, что, возможно, после двадцать пятого.
— Мама небось волнуется.
— Мама умерла.
— Понятно. — Я вежливо замолчал.
— У нее был рак мозга, — отрешенно сказала девушка, глядя себе под ноги. — Я люблю ее.
Соглашаясь, я кивнул.
— Я знаю, что она там, наверху, и все видит. Она видит меня и тебя, и она нисколько не винит нас в том, что произошло, — продолжала девушка.
В небе кружили чайки, плача и смеясь.
— Все хотел спросить тебя.
— Спрашивай, — безо всякого интереса сказала Ольга.
— Что ты пишешь все время?
Она вяло махнула рукой:
— Так, ерунду.
Тропинка, усыпанная мелким острым щебнем, немного расширилась.
Ольга догнала Вита и попросила у него воды. Какое расточительство! Потом она снова повернулась ко мне:
— Дима?
— Да?
— Мне кажется, я влюбилась.
— И кто этот счастливчик? — спросил я, прекрасно зная ответ.
Ольга засмеялась. Подошва на кроссовке все-таки оторвалась, но она не замечала этого.
— Дурак ты, Стропов.
— Дурак у коня, а у меня дурашка, Оленька. Если это тебя устраивает, выходи за меня замуж, — вырвалось у меня предложение, и я почему-то вспомнил слова покойного отца: «Никогда не женись на женщине, с которой можно жить. Женись на той, без которой жить нельзя».
Ольга остановила меня, пытливо всматриваясь в глаза, стараясь определить грань между шуткой и правдой.
— Только имей в виду, я храплю во сне, — зачем-то ляпнул я.
Губ Ольги коснулась легкая улыбка. Она завела прядь волос за ухо и собралась что-то ответить, например, что в том, что человек храпит, нет ничего страшного, и с этим вполне можно смириться, и вообще, она тоже иногда храпит, да так громко, что неизвестно, кому из нас больше по ночам будет мешать этот порок…
Злобный вопль Вита не дал ей этого сказать. Он прислонился к безжизненной глади скалы и медленно сполз на щебенку, шевеля почерневшими губами. Ольга стояла, сжимая кулаки, и глядела прямо перед собой. Я проследил за ее взглядом и почувствовал, что колени мои подгибаются. Все рухнуло.
Перед нами зияло огромное ущелье.
Новороссийск. Главное управление внутренних дел. Время 17:15
Майор Александр Зеленский встал из-за стола и подошел к молодому человеку весьма неряшливой наружности. Мятые брюки с пятнами на коленях, давно не стиранная рубашка, пыльные туфли, лицо небритое.
— В общем, Степан, спасибо за помощь. Наши сотрудники из Апрелевки уже выехали. Если будет что-то еще — звони. Вот моя визитка…
Дверь приоткрылась.
— Здравия желаю, товарищ полковник, — вытянулся по струнке Зеленский.
— Сиди, — вошедший в штатском крупный мужчина пятидесяти лет кинул оценивающий взгляд на сидящего молодого человека.
— Все, Логинов, можешь идти, — кивнул на дверь Зеленский.
— По какому делу? — спросил вошедший после того, как юноша закрыл за собой дверь.
— Водитель 3-й автобазы, товарищ полковник, — начал было Зеленский, но тот недовольно оборвал его:
— Без формальностей, Саша.
— Сообщил, что на днях к ним в контору позвонил некто и сообщил, что на турбазе Красная Щель произошло убийство. Связь была плохая, и подробностей выяснить не удалось. Скорее всего, звонили с мобильного телефона — телефонной связи там нет. Я дал указание местным ребятам проверить.
— Ясно. Так, Саша, мне нужен акт проверки… — начал полковник, но вдруг голос его изменился: — Что? Красная Щель?
— Ну да. Товарищ полковник, вы не вол…
— Как его фамилия? — перебил полковник.
— Логинов.
Полковник быстрым шагом направился к столу и схватил трубку дежурного телефона.
— Алло! Дежурная?! Это Алферов! Срочно свяжитесь с КПП и передайте — Логинова не выпускать! Срочно ко мне!
— Товарищ полковник…
— Кто об этом еще знает? — В голосе полковника зазвучали стальные нотки.
Майор раздумывал несколько секунд.
— Дежурка и я. Собственно, что…
— Никому ни слова об этом. Весь дежурный состав сменить и ко мне.
В таком состоянии майор Зеленский видел полковника впервые и почувствовал, что тому не по себе.
Записав телефон отдела милиции Апрелевки, полковник вышел из кабинета, оставив Зеленского теряться в догадках о том, что произошло.
Владимир Алферов вошел в кабинет и дрожащей рукой вытер пот со лба.
Красная Щель!
Полковник открыл сейф, уронив при этом тяжелую связку ключей, и достал оттуда бутылку водки. Налив доверху стакан, он залпом его выпил, не поморщившись.
Мысли его вернулись к тем странным и необъяснимым событиям, происшедшим три года назад. Он чувствовал, как к нему закрался страх. Страх, о котором он давно забыл, который, будто отвратительная рептилия, проснулся после долгого сна и осторожно вылезает наружу, щуря свои глаза-угольки от яркого света. Тогда он еще носил майорские погоны…
…В то прохладное августовское утро из Соловков поступил тревожный сигнал. Один из старожилов сообщил, что в Красной Щели происходит что-то страшное. Чего-либо вразумительного добиться от говорившего не удалось, да и голос звучал довольно странно. Звонок явно смахивал на розыгрыш, но в сбивчивой запутанной речи неожиданно прозвучало: «Много трупов… убивают друг друга… словно обезумели…» Алферову было известно, что в то время на территории туристической базы производились археологические раскопки. Что же там могло произойти?
В составе семи человек группа немедленного реагирования отправилась в Красную Щель. Алферов был назначен старшим.
От картины, представшей перед милиционерами, в жилах застыла кровь даже у немало повидавшего на своем веку Алферова. Двоих молодых сержантов вырвало.
Лагерь археологов представлял собой арену гладиаторов после очередного представления — изувеченные трупы усеивали всю территорию, подобно прошлогодним листьям. Двое окровавленных мужчин в остервенении катались по земле, полосуя друг друга ножами. Растрепанная обнаженная женщина держала над полыхающим костром руку и хохотала, глядя безумными глазами, как кисть превращается в обугливающуюся головешку. Рядом с беседкой молодой человек, обиженно хныча, безуспешно пытался ввести свой член в плоть мертвой девушки, из груди которой торчала саперная лопатка. Голова юноши была скальпирована.
