Инэш остановился. Ну, конечно, в этом все дело! Им придется включить направленный видеолуч, и, едва контакт будет установлен, человек сможет определить нужное направление.
Решение Инэш прочел в глазах своих соплеменников — единственно возможное в данном случае решение. И все же ему казалось, что они что-то упустили, что-то очень важное. Он медленно подошел к большому видеоэкрану, установленному в конце зала. Картина, изображенная на нем, была такой яркой, такой прекрасной и величественной, что непривычный разум содрогался перед ней, как от вспышки молнии. Даже его, хотя он видел это неоднократно, охватывало оцепенение перед этой немыслимой, невообразимой бездной космоса. Это было изображение части Млечного Пути. Четыреста миллионов звезд сияли, будто в окуляре гигантского телескопа, способного улавливать даже мерцание красных карликов, удаленных на расстояние тридцати тысяч световых лет.
Видеоэкран был диаметром в двадцать пять ярдов, — таких телескопов просто не существовало нигде, и к тому же в других галактиках не было столько звезд.
И только одна из каждых двухсот тысяч сияющих звезд имела пригодные для заселения планеты.
Именно этот факт колоссального значения заставил их принять роковое решение. Инэш устало обвел всех глазами. Когда он заговорил, голос его был спокоен:
— Чудовище рассчитало прекрасно. Если мы полетим дальше, оно полетит вместе с нами, овладеет воскресителем и вернется доступным ему способом на свою планету. Если мы воспользуешься направленным лучом, оно устремится вдоль луча, захватит воскреситель и и опять же вернется к себе раньше нас. В любом случае, прежде чем наши корабли долетят до планеты, двуногий успеет оживить достаточное количество своих соплеменников, и тогда мы будем бессильны.
Он содрогнулся всем телом. Рассуждал он правильно, и все же ему казалось, что в его мыслях есть пробел. Инэш медленно продолжал:
— Сейчас у нас только одно преимущество. Какое бы решение мы не приняли, без машины-переводчика он его не узнает. Мы можем выработать план, который для него останется тайной. Он знает, что ни мы, ни он не может взорвать корабль. Нам остается единственный выход.
Капитан Горсид прервал наступившую тишину:
— Итак, я вижу, вы знаете все. Мы выключим двигатели, взорвем приборы управления и погибнем вместе с чудовищем.
Они обменялись взглядами, и в глазах у всех была гордость за свою расу. Инэш по очереди коснулся щупальцем каждого.
Час спустя, когда температура в звездолете ощутимо поднялась, Инэшу пришла в голову мысль, заставившая его устремиться к микрофону и вызвать астронома Шюри.
— Шюри! — крикнул он. — Вспомни, Шюри, когда чудовище пробудилось и исчезло… Ты помнишь? Капитан Горсид не мог сразу заставить твоих помощников уничтожить локаторы. Мы так и не спросили их, почему они медлили. Спроси их! Спроси сейчас!..
Последовало молчание, потом голос Шюри слабо донесся сквозь грохот помех:
— Они… не могли… проникнуть… отсек… Дверь… была заперта.
Инэш мешком осел на пол. Вот оно! Значит они проморгали не только одну деталь! Человек очнулся, все понял, стал невидимым и сразу устремился на звездолет. Он постиг тайну локатора и тайну воскресителя, если только не осмотрел его в первую очередь. Когда он появился снова, он уже взял от них все, что хотел. А все остальное понадобилось чудовищу, чтобы толкнуть их на этот акт отчаяния, на самоубийство.
Сейчас, через несколько мгновений он покинет корабль в твердой уверенности, что вскоре ни одно живое существо не будет знать о его планете, и в такой же твердой уверенности, что его раса возродится, будет жить снова и отныне уже никогда не погибнет.
Потрясенный Инэш зашатался, цепляясь за рычащий приемник, и начал выкрикивать в микрофон последнее, что он понял. Ответа не было. Все заглушал рев невероятной, неуправляемой уже энергии. Жар начал размягчать его бронированный панцирь, когда Инэш, запинаясь, попробовал дотащиться до силового регулятора. Навстречу ему рванулось багровое пламя. Визжа и всхлипывая, он бросился обратно к передатчику.
Несколько минут спустя он все еще пищал в микрофон, когда могучий звездолет нырнул в чудовищное горнило сине-белого солнца.
Перевод с английского
Ф. Мендельсона
От редакции
В литературно-критическом отделе журнала «Сокол» мы предполагаем знакомить читателей со статьями об истории и животрепещущих проблемах литературы, увлекающей людей молодых и зрелых в много-образный мир фантастики и приключений, будем постепенно составлять лоцию для любителей путешествовать по его поистине безграничным пространствам. Ждем и от вас, уважаемые читатели, наблюдений и путевых заметок, появившихся в результате ваших собственных путешествий в незнаемое: зачастую глаз любителя подмечает черту, прошедшую мимо внимания литературоведа-исследователя.
Укротить стихию разбушевавшегося сегодня моря издательской деятельности в сфере НФ, конечно, не входит в задачу редакции. Да и не стоит этого делать, наверное, — слишком изголодались все на пайке из двух-трех книг в год, выходивших в ведущих издательствах. Однако сориентировать читательскую публику в потоке сегодняшних репринтов, которые подаются под видом новинок, предостеречь против прямого пиратства — наш долг. Мы внимательно отнесемся к рецензиям на поразившие вас — тонкостью ли авторского замысла или, напротив, безвкусием — новые книги, а лучшие из них опубликуем. Подспорьем читателям послужит и раздел текущей библиографии. И тут желание помочь журналу будет приветствоваться: не так-то просто следить сегодня за всеми новинками.
Среди дальнейших наших планов — встречи с видными исследователями фантастики из разных стран мира. Раздел «По страницам журналов приключений и фантастики 20—30-х гг.», где будут публиковаться, к примеру, сатирико-фантастические повести, выпавшие из литературного оборота, так как авторы их были репрессированы и сгинули в лагерях. История отечественной фантастики, к сожалению, не беднее такими трагическими судьбами, чем вся остальная наша литература.
Пишите, какие произведения вам хотелось бы увидеть на страницах журнала, мы постараемся осуществить ваши пожелания, уважаемые читатели.
Лариса Михайлова
Половина человечества
И. А. Ефремову посвящается
Эволюция женских образов в современной научной фантастике
Растет в мире надежда. Все больше людей понимает, что прежний образ мышления не накладывается на сегодняшний мир, все громче говорят о необходимости нового мышления. В политическом смысле это означает признание современных реальностей и готовность идти на взаимные уступки ради сохранения мира, а в смысле житейском — воспитание у людей потребности и желания открыться друг другу, понять, что близко и дорого собеседнику, причаститься к его духовному миру. Однако на словах этому от века учили отцы церкви (вспомним завет «Возлюби ближнего своего»), примером жизни доказывали истинность веры в идеал человеческого братства революционеры-демократы. Но в повседневности по-прежнему, вопреки социальным переворотам, бытует и действует подлая формула «все люди братья — люблю с них брать я». В XX веке, перечеркнутом двумя черными крестами мировых войн, многие деятели искусства стали воспринимать гуманизм как трагическое состояние духа, теснимого культом силы, власти, потребительства. И все же идеал гуманизма, коренящийся в истории культуры, продолжает прирастать и теперь.
