Следом я настоял, что провожу Мисиму до машины. На этот раз нас поджидала другая тачила – не «Тoyota», а непонятной принадлежности плоское гоночное авто. Не разобрал марку, но не «Ferrari» точно и не «Porsсhe». В спортивных машинах я капельку разбирался и отличал знойных красавиц друг от друга. Тачила была ничуть не хуже классики и смотрелась изящно. На ней Мисима прикатил лично, и ему предстояло катить дальше, будучи изрядно накачанным виски – его проблемы. Особенности местного законодательства по вождению в нетрезвом виде для меня далеки. Откупится. Продюсер хитёр, и он не в Америке, где полисмена проще застрелить, чем дать взятку, а в Токио, наивно полагал я, дела обстоят иначе, но я не пробовал местных полицейских на вкус. Да и своим конём после гибели Маздочки я так и не обзавёлся.
Мисима похвастался своей роскошью, так и не назвав её имя, махнул папками с контрактами и помчался на встречную полосу, чуть не сбив старика с собакой. Старик остановился, а его верная псина предупредительно гавкнула, но продюсера уже след простыл, продолжая гнать свой форсаж на другом перекрёстке. А я постоял немного, провожая с тупой ухмылкой ошалелого старика, и заметил, что он слепой, а собака служила поводырём, ведя деда по зебре, соблюдая все правила. Что ж, многим сегодня везёт: и Мисиме, что не сбил слепца, и слепцу, что остался жив и не попал под колёса гоночного болида. Пусть он и не видел белого света, но мог просто так ковылять по тротуарам, подчиняясь собачьей воле.
Обратной дороги в кафе не предусмотрено, посему я решил прогуляться по токийским торговым центрам и прикупить памятные сувениры. Зашёл в самый громадный и внушительный, в тысячи татами, имени Токугава Иэясу. Что это за перец, я не представлял, но от центра завораживающе пестрела сверкающая реклама, от которой я не отделался и не устоял.
С цокольного этажа я прокатился на прозрачных лифтах. Кругом царил кошмарный ажиотаж, как на распродаже в сток-центрах. Коренные жители столицы и гости метрополии шарахались за скидками, как за оазисом в пустыне, но я искал не скидки, а местные погремушки, но почему-то не находил. Вероятно, забрёл не в тот центр – кругом одни шмотки, стразы и прочая ерунда, сложенная ящиками и блоками во всех точках. Я же надеялся приобрести фарфоровых статуэток, причудливой реликтовой утвари, храм величиной с кулак или самурайский меч, чтоб зарезать неуловимого японца. Та голубая мечта все таилась во мне и не пропадала.
Таким образом, я наткнулся на салон древнего оружия, какое встретишь лишь в закрытом музее или у нелегальных торговцев. Я не устоял и зашёл поглазеть, чем резали друг друга кровопийцы древности, а резались они изящно, красиво и стремительно. Острые самурайские мечи выглядели на витринах очень сексуально, почти как автомобили. Мне приглянулись сразу несколько экземпляров, но когда я увидел их стоимость, с горечью понял, что сегодня мечи мне не по карману: средняя стоимость острой безделушки превышала все мои командировочные. А если учесть, что я на нуле, всех моих сбережений хватало разве что на рукоятку меча, и то самого игрушечного, что для детей и запугивания домохозяек. Настоящий меч мне купить не удастся. Придётся душить японца голыми руками. Это по-нашему, и не обучиться мне искусству владения мечом в столь короткий срок, да и неуловимого японца в шляпе найти вряд ли удастся. А я так много о нём слышал и ни разу не встречал.
Обидно. И руки чешутся…
Разочарованный, я так и ушёл из салона старинных причиндалов. Что глазеть на витрины, когда ничего не можешь себе позволить? Я давно вышел из этого возраста.
Долго побродив по этажам торгового центра, мне повезло наткнуться на лавку антиквариата и сувениров. В лавке толпились иностранцы, и я поймал русскую речь – два заштатных пенсионера, счастливая пара сумасбродных стариканов, покупали себе стеклянную куклу, украшенную резными премудростями. Я зарёкся, что они пенсионеры-миллионеры, раз позволяют себе раскидываться деньгами и приобретать сувениры за тысячу долларов. Я же ограничился малым: взял миниатюрный храм безымянного усопшего императора, три фарфоровые статуэтки печальных дев, и на том ограничился.
Отныне никто не сможет меня упрекнуть, что я не был в достопочтимой стране восходящего солнца. Сувениры со мной, но что они значат? Сейчас в моде агентства, которые сделают для тебя всё: скопируют фотки и надарят презентов, лишь бы твоя благоверная думала, что ты отдыхал на Сейшелах или на острове Фиджи с делегацией занудных бизнесменов, а не развлекался с её близкой подругой всю неделю на даче. Всё можно подделать и почти всё можно купить, кроме любви и бессмертия. Даже самому Гробовому не удалось воскрешать мёртвых, а куда уж нам, простым смертным. И если Лиза бессмертна – это чудо, но мне до сих пор верилось, что она никуда не уходила, а живёт где-то здесь в токийских кварталах и летает рядом, как преданный ангел-хранитель.
В фойе торгового центра я купил несколько букетов декоративных цветов, но не потащил их охапкой, а заказал в номер. Цветы предназначались обещанному сюрпризу, ибо я уже ждал его и уговаривал время идти чуточку быстрее. Делать мне нечего, посему пообщаться с гейшей тет-а-тет было бы очень кстати, особенно без шаловливого и шального Мисимы и его чокнутой банды рокеров. Только гейша – что может быть слаще? Только… Но вы сами знаете, кто…
…Незаметно я очутился в отеле.
Неслышно к двери мне доставили заказанные цветы с конвертом, в котором иероглифами была вымазана благодарственная надпись, как мы рады вам за покупки, всего доброго и приходите ещё – законы маркетинга одинаково вешали лапшу покупателям во всём мире. И сама страна походила на Запад, давно став Западом. Исконно японского в ней оставалось мало, разве что древняя столица Нара в районе Кансай, традиционная песенная баллада «Энка», декоративные цветочки типа «Канна», тёмное пиво «Карин», Конняку и другие национальные блюда, не считая цвета кожи, широты глаз и прочих фенотипических особенностей.
Космополитизм захватывал всё вокруг. Самым ярким его выражением представлял собой Токио – мир новейших технологий, стальных роботов и суперпрогрессивных тенденций. Да здравствует научно-технический прогресс в рамках одной потрясающей метрополии. Другим странам до неё далеко, но японцам больше делать нечего, как закупать природные ресурсы и мастерить бесполезные автоматы за колоссальные материальные вложения, выставлять достижения прогресса на выставках, поражать воображение общественности и делать вид, что они приносят пользу, хотя на самом деле занимаются полнейшей фигнёй. Между тем, я знал, что уровень жизни на островах отличается от других – он заметно выше, и неспроста по миру колесят одни старики – делать им точно нечего – уже наработали своё и теперь прожигают накопленные состояния в туристических автобусах по всему свету. И никто их не упрекнёт, и никто не тычет пальцем. Что ещё делать, чтоб убить время? Иначе время убьёт тебя…
Старость пришла, а жизнь не кончается. Проказница-смерть приходит избирательно, и не угадаешь, когда она заглянет в твой огород. Так и японцы, следуя неисповедимым законам, многие умирают в дороге: дохнут в своих «Мерседесах» с биотуалетами. У них отказывает сердце, мозги поражает инсульт, отказывают конечности, кого-то сжирает последняя стадия рака, прогрызая желудок и заполняя полные животы крови. Гибнут старики с радостью и умилением, так как многое повидали и где только не были. Всю жизнь им было тесно на мизерном острове, вот-вот они только научились привыкать к неописуемым просторам, а жизнь обрывается. Словом, увидеть Париж и умереть – одна из голубых мечт среднестатистического пенсионера.
Ле Манифик!
Мне не представлялось, есть ли у них реальная пенсия или нет, или они тратили накопленные состояния?! А наши пенсионеры отправлялись по миру лишь с «Непутёвыми заметками» или с журналом «Вокруг света». Такие вот национальные особенности ареала. Ничего не попишешь. Перо не подымется…
Так я и уснул после душа: мокрый, липкий и холодный, как только что пойманный кальмар или разрезанный на тарелке белый кит. А когда проснулся, с ужасом посмотрел на часы – приближалась неминуемая полночь. В дверь должны были постучать, и говорящий сюрприз со сладким голоском должен пропеть: «Я к вам, господин Ластов! Ваша преданная наложница!»
Не успел я причесаться и натянуть свежую рубашку, как почуял, что за порогом кто-то не решается дать о себе знать. Застегнув привередливую ширинку, подошёл к двери и прислушался: там определённо стояло трепетное создание. Как всемогущий рентген, я узрел её сквозь стены.
Послышался лёгкий стук – так стучат маленькие пони, когда на них скачут дети. Стук усилился – так стучат борзые скакуны перед скачками на титул её величества Елизаветы на туманном альбионе.
Я расстегнул верхнюю пуговицу, чтобы выглядеть раскрепощённей и привлекательней, и приоткрыл дверь.
