– Как вели себя зет?
– Они не атаковали. Это и удивительно! Мы свободно ходили по комнатам. Сначала нервничали, потом даже как-то расслабились. Там, конечно, было одно старичье… Может быть, дело в возрасте?
В диалог вмешался оператор:
– Вроде похоже на правду. Смотрите! – Он ткнул пальцем в главный монитор, на котором появились здания санатория. – Дорожки ухоженные, кустарник подстрижен, стены восстановлены и окрашены, новые рамы. Богадельня и впрямь принимала клиентов.
Какое-то время все присутствующие любовались блестящими металлическими крышами и красными готическими корпусами санатория. – Хорошее было место, – сказал Красовский. – Но я почему-то совсем не вижу зет.
– Возможно, мы опоздали, – сказал Янин со вздохом. – Они могли разбрестись кто куда… Но проверить стоит, не так ли? Есть надежда найти вашу аномалию…
Левкин повел беспилотник на снижение с разворотом. Внезапно главный монитор покрылся рябью, изображение смазалось. На телеметрическом экране запрыгали числа, быстро сменяя друг друга.
– Блин! – сказал оператор плачущим голосом. – Я теряю связь. Какая-то бодяга с ретранслятором…
– Уводи его на высоту! – быстро приказал Янин.
Отчаянные меры не помогли. Попав в восходящий поток, «Орлан» опасно накренился. Картинка, ярко мигнув напоследок, пропала.
– Сраная связь! – Левкин в сердцах хватанул кулаком по пульту.
– Мужики, что там у вас? – послышался сдавленный голос Ельченко.
– Мы потеряли дрон, – признался оператор после небольшой заминки. – Скорее всего, ретранслятор виноват. Сигнал вдруг уплыл…
– Это я понял, – сказал майор. – Не парьтесь. Мы почти на месте…
– Докладывайте по возможности.
– Хоккей! Сейчас мы выходим из парка… По дороге прикончили двух мертвяков.
Красовский придвинулся к микрофону:
– Как они выглядели?
– Как обычно.
– Нападали?
– Еще бы! Звери просто… Подходим к старым воротам… Мы у конюшен… Обходим здание…
Красовский напряженно слушал. Ему остро не нравилась ситуация, но что-либо изменить он уже не мог. Конечно, есть вариант отозвать бойцов Ельченко, но тогда так и останется тайной, были в санатории аномальные зообиотики или нет. Стоит рискнуть.
– Внутренний двор, – докладывал майор. – Мертвяков здесь нет… Мы у входа в главное здание…
– Что там? – спросил Красовский. – Осмотритесь, прежде чем переть буром.
– Двери заперты. Как будто изнутри… Дима, ломай!
– Стойте. Почему двери заперты? Полковник, они должны быть заперты?
– Мы с другой стороны заходили, – сказал Янин. – Может, с этой они и заперты.
– Мы внутри! – продолжал докладывать майор. – Куда теперь?.. Ай, мать вашу!..
– Что?! – Красовский вскочил, вцепился пальцами в спинку кресла оператора.
– Мертвяки! – крикнул Ельченко. – Сотня!..
Лаборатория
От пирса до лаборатории Ельченко добрался самостоятельно. Лаборанты кинулись было к нему, но он отогнал их, пригрозив пистолетом. Прошагал, приволакивая ногу, мимо ограждения карантинной зоны. Подростки, толпясь, с любопытствующим ис пугом следили за ним. В лаборатории майор грузно опустился на табурет и, кривовато ухмыляясь, сказал Красовскому:
– Фигня получилась, док. Извини идиота.
– Раздевайся, – велел Красовский. – Сам справишься? Или помочь?
– Сам. Я ж теперь мертвяк, док. Не надо рисковать лишний раз. Одел бы ты защитный костюм…
– Сколько раз тебе повторять? – безнадежно проворчал Красовский. – Не одеть костюм, а надеть костюм.
– Какая мне теперь к хренам разница?
Ельченко сбросил разгрузочный жилет, вжикнул центральной застежкой-молнией, выпростал руки из комбинезона. Сразу стала хорошо видна рана на шее под левым ухом – кровь успела свернуться, вокруг образовалась фиолетовая припухлость. Красовский дождался, пока Ельченко разоблачится до трусов, шагнул к нему и в одно быстрое движение медицинскими ножницами отстриг кусочек мышечной ткани в месте укуса. Майор ойкнул и дернулся. Потекла тонкая струйка крови, и Красовский подхватил ее дезинфицирующей салфеткой. Затем передал пробу Смирнову, и тот ушел вглубь лаборатории, к центрифуге, чтобы провести экспресс-анализ.
– Чувствуешь боль? – спросил Красовский. – Уже хорошо…
– Не утешай меня, док, – отозвался Ельченко. – Я ж знаю, что шанса нет. В шею ведь быстрее, да? Ближе к мозгу? Значит, вечером обращусь…
– Шанс есть всегда! – наставительно сказал Красовский. – Наука не выносит приговор, если нет надежных доказательств.
В лаборатории появился хмурый Янин.
– Зачем пришли? – злобно вскинулся Красовский. – Вы и так, млять, помогли, чем смогли!
– Не сердись, док, – попросил Ельченко. – Полковник не виноват. Мы же сами туда пошли. И сами спалились. Тут совсем другая организация нужна… Не наша самодеятельность…
– Уважаю, товарищ гвардии майор, за твердость, – сказал Янин. – И сожалею о потерях.
– Хотел бы сказать, что служу России, – ответил Ельченко, вновь криво ухмыльнувшись. – Но где теперь Россия?
– Россия сохранится, товарищ майор, – пообещал Янин с возвышенной ноткой. – Ваша жертва не будет напрасной. Мы уходим на север, но обязательно вернемся и изгоним нечисть с нашей земли. И не таких врагов побеждали!
– Что за чушь вы городите? – возмутился Красовский. – Какие враги?! Это же наши люди! Да, ими управляет паразит. Но, черт возьми, паразита войной не победишь. С ним справится только наука…
– Не надо, док, – вновь остановил его Ельченко. – Полковник хорошо говорит, мне нравится.
Красовский опешил и замолк.
– Все верно, товарищ полковник, – сказал Ельченко, глядя на Янина снизу вверх. – Россия когда-нибудь возродится. Я в это верю… Но важнее, товарищ полковник, спасти детей. Они славные дети. И очень умные, я за метил… Я ведь сам из детдома, знаю, что это такое. Вы обязаны их спасти. Для будущей России. Пообещайте мне, что вытащите их отсюда… А лучше – поклянитесь…
Неожиданно для всех полковник выпрямился по-строевому, приложил правую руку к груди и произнес громко, словно на присяге:
– Я спасу детей, товарищ гвардии майор, клянусь!
– Спасибо, – поблагодарил Ельченко и отвернулся. – Если можно, оставьте нас, товарищ полковник. Не хочу, чтобы вы видели, как я… вы понимаете…
– Понимаю. Я запомню ваш подвиг, товарищ гвардии майор. И детям расскажу. Вас будут помнить.
