— Не волнуйся, твои книги я сначала вынул, — сказал Мирнин. — Эти рюкзачные штуки оказывается очень удобные.
— Рюкзаки.
Он пожал плечами. — В любом случае. — Он улыбнулся ей с неподдельной теплотой и сказал, — Я очень рад, что с тобой все в порядке, Клер.
— Да, — холодно сказал Шейн. — Спасибо, что помог нам вернуть ее обратно. Что в рюкзаке?
Мирнин достал устройство, маленькое, но, судя по тому, как он держал его, тяжелое. Он повернул выключатель, и Клер услышала возрастающий в ночном воздухе вой. — Ой, не та настройка, — сказал он, и быстро крутанул диск. — Вот.
Амелия резко и глубоко вздохнула и закрыла глаза. — Ох, — пробормотала она. — Ох, так лучше. Намного лучше. Ты уверен, что это сработает, когда мы приблизимся?
— Сработает, — сказал Мирнин, — и, честно говоря, ты обижаешь меня, спрашивая подобные вещи, Амелия. Разве я когда-нибудь… — Он задумался о том, что лучше не задавать этот вопрос, заметила Клер. — Ну. В любом случае, он будет работать. Даю слово.
— Свою жизнь, — поправила она его. — Слова не защитят нас. Устройство должно защитить, любой ценой.
— Хм… что это? — спросила Ева.
— Благословенная тишина, — сказала Амелия.
— Шумоподавление, — одновременно с ней сказал Мирнин. — Блокирует их зов.
— Потрясающе, — сказала Клер. — Оружие?
В ответ, Мирнин достал пару черных кожаных перчаток, надел их и бросил вторую пару Амелии. Она нахмурилась, глядя на них, затем нацепила их. Он кинул ей… — Дробовик? — спросила Клер. — Ладно, я не уверена, что это в действительности…
— Это обрез, моя дорогая, заряженный серебряными шариками, — сказал Мирнин, — и у меня ушла большая часть дня на добывание необходимых материалов, их отливку и загрузку патронов. Лучше всего работает с расстояния, по крайней мере, в десять футов. Максимальное поражение. — Он порылся в своем рюкзаке и вытащил черный кожаный ремень с петлями. Каждая петелька удерживала красный патрон для обреза. Он бросил его Амелии, она опустила ружье и низко закрепила его на бедрах. Мирнин перекинул свой ремень через плечо, достал еще один обрез и зарядил его с тревожащим энтузиазмом. — Ну что, отправляемся на охоту?
Шейн легонько толкнул Клер локтем и, вздохнув, сказал, — Это реально страшно или только на меня ужас наводит? Потому что, вполне возможно, дело во мне.
— Нет, не так, — прошептала она в ответ. — Боже, мы все погибнем.
— Ну, — сказал Мирнин, словно они произнесли это во всеуслышание, — по крайней мере, мы пойдем все вместе, друзья мои. — Он положил ружье на плечо и отвесил Амелии «только после вас» поклон. — Я также обеспечил нас транспортом. Надеюсь, он вам понравится.
— О, это хорошо, — сказала Ева. — Готова поспорить, что это плот.
— Я в этом не уверен, — сказал Шейн. — Эй, а мы получим клёвые обрезы?
— Нет, — сказала Амелия, и сделала резкий, военный жест. — Держитесь меня. Далеко не отходите.
Амелия
Есть определённая свобода в потере всякой надежды. Каждый больше не связан узами страха или ужаса — вы просто двигаетесь к неизбежному, не думая о последствиях.
Я знала, что мы не избежали бы этого, многому меня научила история. Я видела, как целые кланы вампиров исчезли — разошлись, утонули, истощились. Я видела, как самые сильные и могущественные нашего рода умирали: чем больше вампиров боролись, тем больше драуги роились, пока всё не было потеряно.
Так, почему же я шла прямиком к тому, что было моей погибелью? Пожалуй, только чтобы прекратить бежать от этого. Он следил за мной долго — всю жизнь — как тёмная и длинная тень, и возможно Клер была права с самого начала — возможно, пришло время остановиться и подвести черту, и сдержать это.
Даже если нет никаких шансов на победу.
Я теряла столь многих, о ком заботилась, на протяжении многих лет; потеря была естественным способом существования для такой, как я. Но Морганвилль… Морганвилль был особенным, он был создан не похожим на остальной мир, и я не думаю, что хватило бы сил и мужества, чтобы построить его снова, в другом месте, чтобы вновь увидеть его падение и разрушение.
Я была основателем Морганвилля, и, возможно, хорошо, что я должна закончить свои дни здесь, в конце концов.
— Налево, — сказала Клер. Она указала, и я повернула Передвижную станцию для сбора крови в ту сторону. Я думаю, Мирнин сделал правильный выбор, остановившись на большом чёрном автомобиле: в нём было достаточно места для любого, кого можно было спасти, и два больших холодильника, снабжённых человеческой кровью. Если нам, действительно, удалось бы вытащить кого-либо из вампиров из воды, они бы умерли от голода.
Конечно, шансы на любое спасение были удивительно малы, но мы чувствовали себя лучше, будучи готовыми. Не следует идти на верную смерть без надлежащего усилия. Было беспокойство по поводу того, что все эти люди с их короткими жизнями готовы просто так их выбросить, но это можно было сказать о любом солдате во время любой войны.
И мы были на войне. Один из нас неизбежно проиграет.
Я не оценила по достоинству, насколько Морганвилль изменился за несколько прошедших дней. Я провела слишком много времени взаперти в своём офисе, скрываясь от правды. Борьба шла полным ходом между полицией Морганвилля и потрепанной группой человеческих противников, которые удивительно отстаивали их права. Не было никаких открытых магазинов в городе, ни одного. Все были закрыты и заброшены.
Мертвы.
В домах людей всё еще горел свет, и я ожидала, что внутри толпились испуганные семьи, ожидая спасения; скоро настанет утро, и они пойдут на Площадь Основателя, где им пообещают то, чего они всегда хотели.
Свободу.
Я бы не хотела быть там, чтобы видеть их предательство. Я оплакиваю этот факт и необходимость, но по крайней мере, я заплачу за это жизнью. Это было своего рода искуплением, не так ли?
Чем ближе мы подъезжали к старому Бассейну, тем тише становился Морганвилль. Свет в домах всё еще горел, но большинство дверей были открыты — жителей переманили или того хуже. Всё было так, будто эта часть города была мертва и уже давно гнила. Машина Мирнина издавала устойчивое, низкоуровневое гудение, которое было невыносимо своей монотонностью, но оно блокировало жуткий, соблазнительный призыв драугов.
Пока.
— Вы еще слышите зов? — спросила меня Клер. Она сидела на заднем сиденье, в то время как Мирнин занял пассажирское сиденье справа от меня. — Я не слышу. Он всё еще доносится?
— О, да, — сказала я. Звук по-прежнему доносился, прорываясь сквозь помехи, случайные вопли и шепот, но недостаточный, чтобы завладеть нами. Но я напомнила себе, что мы всё еще не столкнулись лицом к лицу с драугами или с самим Магнусом. Всё стало бы гораздо опаснее. — Если начнешь слышать, незамедлительно скажи мне.
